Информационные войны по-прежнему востребованы в российской политике
Победоносная война Кремля с бывшим мэром Москвы Юрием Лужковым свидетельствует: даже чиновники очень высокого ранга в России не защищены от своеволия обитателей политического олимпа. При этом сила влияния телевизионного экрана в РФ в ходе информационной войны была успешно протестирована. Поэтому нельзя исключать, что и в дальнейшем информационное оружие будет активно использоваться.
Теленаезды на Юрия Лужкова свидетельствуют, что информационные войны остаются востребованными в политической борьбе. Сам мэр оказался к ним не готов. Долгие годы у власти делают любого человека неадекватным. Часто случается так, что рядом нет того, кто бы посоветовал: уходи вовремя, чтобы оставить по себе добрую память.
18 лет своего правления в Москве Лужков использовал сугубо авторитарные методы. И нельзя исключать, что именно они стали краеугольным камнем в системе путинского режима. Как бы там ни было, Лужков явно пересидел во власти и потерял бдительность. Понимание того, что медиа, в частности центральные телеканалы, на подведомственной ему территории контролирует не он, пришло слишком поздно. Кремль дал такой «информационный залп», который позволяет говорить о применении психологического насилия по отношению к обществу.
Методы, которые применялись против Лужкова, очень напоминают советский период. Практически, в России речь идет о восстановлении советской власти (когда советуются между собой в узком кругу). Капиталистическая экономика существует для избранного режимом круга лиц. Правда, вместо всемогущей когда-то КПСС теперь действует новый ее подвид. Правящая партия российской бюрократической номенклатуры «Единая Россия» контролирует основные медиа-ресурсы.
Информационная война с мэром Москвы показала, что сегодня российская центральная власть имеет в своем распоряжении «телекиллеров», готовых в любой момент исполнить любой ее приказ. Возникает предположение, что со времен травли Александра Солженицына в СМИ не проводили такого публичного преследования. Может это и не совсем корректное сравнение, и Юрий Лужков далеко не ангел, и личность не такого масштаба, как Солженицын, но затраты на его дискредитацию и сами подходы необычайно напоминают далекие 70-е гг. прошлого столетия.
Неожиданную моральную поддержку господин Лужков получил из Беларуси. Александр Лукашенко заявил на пресс-конференции для российских журналистов: «Никакие это не СМИ, это команда Медведева. Не знаю, насколько это поддерживается Путиным, но у меня есть сведения, что он ту же позицию занимает. Это одна и та же команда, которая намекала Шаймиеву, Муртазу Рахимова наклоняла, потом подобрались к Илюмжинову, меня прихватили, а потом и Лужкова. Это одни и те же люди!»
По большому счету, Юрий Лужков был для москвичей таким же авторитетным мэром, как в свое время для киевлян Александр Омельченко. И хотя сегодня Лужков не имел такой поддержки как в начале своей мэрской деятельности, но многие жители российской столицы задают себе вопрос: можно ли законно избранного мэра, который пользовался доверием большинства москвичей, уволить с формулировкой «утрата доверия президента России»? А как же быть с доверием самих жителей Москвы? Или Лужков был последним мэром, которого выбрали, и его увольнение знаменует конец имитации демократии в России?
Интересное обоснование увольнения Лужкова озвучил первый, демократически избранный мэр Москвы профессор Гавриил Попов. По его мнению, отставка вызвана предреволюционной ситуацией в России. Дело не в самом конфликте в свете будущих президентских выборов, а в том, что российская правящая группировка оказалась в глубоком кризисе. Гавриил Попов считает, что, «стремясь опередить ход событий, идя навстречу продовольственному и ценовому кризисам, власти решили выбрать вариант, при котором будут виноваты в том, что не подготовили страну в полной мере Путин и Лужков, но зато чистой и незапятнанной выйдет группировка президента. Это не очень логично, но другого выхода нет. Ситуация критическая. Мы вступили в стадию, которая во всех теориях называется «когда верхи не могут управлять по-старому». Сейчас весь вопрос в том, что будут делать низы».
С 1993 г. открытой борьбы за власть в России практически не было, поскольку российская власть — это одна большая «политическая семья». В 1987 г. Борису Ельцину, дабы КПСС окончательно не убрала его из власти, пришлось публично каяться перед однопартийцами, но, когда дело дошло до решающей схватки, он искусно использовал демократические настроения в обществе и был избран президентом. Затем, 20 июня 1991 г., он издал указ о департизации и окончательно уничтожил своих конкурентов из партноменклатуры. Стоило Юрию Лужкову задуматься о необходимости возвращения к выборам мэров, как система сработала против него, как когда-то против Ельцина.
Мэр Юрий Лужков проиграл информационную войну и потерял кресло. Возможно, что при новом руководителе столицы российская власть на короткий период станет более монолитной. Но если внутривидовая политическая борьба идет от разнообразия к монолитности (как это было в 30-е гг.), то «пожирание» больших и замена их на мелких и «пресмыкающихся» политиков только укрепляет власть. Но когда пик монолитности преодолен, то подобный процесс начинает разрушительно влиять на правящий режим.
«Пожирание» Троцкого, Каменева и других соратников Ленина только укрепляло власть Сталина. А изобличение культа личности, антипартийный заговор Молотова, Маленкова и свержение Хрущева лишь расшатывало советский строй. Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу удавалось сберечь видимость стабильности и «объединить» своих конкурентов Подгорного и Косыгина, не вызывая при этом особого публичного ажиотажа. Но процесс разложения советского режима развивался очень быстро, и веры в вождей у народа уже не было.
Вместе с Юрием Лужковым уходит целая эпоха. Не исключено, что сегодня мы наблюдаем последний всплеск публичной политики и жестокой конкуренции в рамках нынешней системы. Надолго ли она переживет лужковскую — большой вопрос.
Однако при этом напрашивается вопрос: в самом ли деле в России сложилась такая «специфическая» система власти, о действиях которой можно говорить только с юмором? Это причудливая смесь заскорузлого совка, латиноамериканского капитализма, густо приправленная имперской спесью и шовинистическим перцем. Выйдет ли что-то пристойное из такого способа управления страной?