Накануне концерта господин Рыженко, украинец с российским гражданством, дал эксклюзивное интервью корреспонденту «i» Игорю Панасову
Вопрос: Не очень много информации о том, чем вы занимались последние несколько лет. С кем сотрудничали, что делали сольно?
Ответ: У меня есть сольная программа, буржуазная такая. Я ее даже называю «Скромное обаяние», по ассоциации с фильмом Луиса Бунюэля («Скромное обаяние буржуазии».— Ред.). Это салонная программа — в ней я играю на электронной скрипке разные хиты. Сладкая музыка, способствующая пищеварению, которая особенно нравится женщинам. И мне тоже. Кроме того, иногда даю квартирные концерты. А еще у меня подросла старшая дочка Маша, она пишет песни, и буквально на днях у нее выходит первый альбом. Я там тоже немного играю на скрипке. Ну, и вот с «Вежливым отказом» играю последние два года.
В: С «Вежливым отказом» вы сотрудничали еще в 1989-м. Играете с ними сейчас. За это время группа сильно изменилась?
О: «Отказ» сохранился в прежнем виде. Это был арт-рок, немного напоминающий King Crimson, и сейчас это музыка в том же ключе. В то же время, я понимаю, что если тогда это была свежая струя, то сейчас это музыка взрослых людей, которые подтверждают свой статус. Сейчас в группе уже есть определенная самодостаточность и зрелость жанра. Кроме того, каждый, помимо группы, занимается чем-то. Вот Роман Суслов (лидер группы.— Ред.) — конезаводчик, Павел Карманов — известный композитор, которому заказывает произведения Юрий Башмет. А я какое-то время писал музыку для рекламы.
В: Почему прекратили? Нетворческая работа?
О: Любая работа творческая. Еще Игорь Стравинский говорил: «Я могу написать музыку даже для рекламы гуталина». И не видел в этом ничего зазорного. А Моцарт писал музыку для музыкальных шкатулок и часов. И вообще, Станиславский в свое время сказал: «Все отличие профессионала от любителя заключается в том, что профессионал за свою работу получает деньги». Я этой фразой в свое время отшивал крыс из министерства культуры, которые пытались обвинять меня и других музыкантов в непрофессионализме. Станиславский был для этих крыс авторитетом.
В: Большинство рок-групп, с которыми вы работали в 80-90 годы, существуют до сих пор. Какую реакцию у вас вызывает то, что они делают сейчас?
О: Я — человек очень толерантный и никогда не спрашивал по максимуму с кого-то, кроме себя. Поэтому я считаю, что эти люди уже столько сделали для музыки, что могли бы все забросить и плевать в потолок. Но, тем не менее, они еще что-то делают. Я от этого щенячьего восторга не испытываю, но всегда вижу в том, что они делают, крепкую профессиональную работу. Поэтому бросаться дерьмом в кого-либо я не собираюсь, а свое личное мнение оставлю при себе. И поделюсь им только с самими ребятами. Да и то, если они меня об этом попросят.
В: При сотрудничестве с этими группами вам приходилось сталкиваться с деспотизмом их лидеров?
О: Работа группы — всегда коллективный труд. И хотя последнее решение, как правило, остается за лидером, предлагать что-либо и отвергать может каждый. Никакого деспотизма.
В: Насколько я знаю, в «ДДТ» вам предлагали место постоянного участника группы. Почему отказались?
О: Там стоял вопрос о том, чтобы я перебирался в Питер. А я не хотел этого. И вообще, я всегда старался не связывать себя договоренностями и клятвами в любви до гроба. Пока сотрудничество обоюдно интересно, это должно продолжаться. Как только это начинает надоедать, надо без скандалов расходиться.
В: Ходят слухи, что с распадом СССР рок-музыканты перестали дружить между собой и превратились в жестких бизнес-конкурентов. Это правда?
О: Я сам о себе такого сказать не могу, хотя нечто подобное о других слышал. Но вообще теперь, конечно, никто в футбол по воскресеньям не собирается поиграть и домино не заколачивает. У каждого своя жизнь, как у всех взрослых людей. Это понятно и естественно.
В: А почему, на ваш взгляд, у нас рок-музыка ушла с больших площадок?
О: В перестройку открыли шлюзы, в СССР хлынул рок-андеграунд, и он был какое-то время востребован. А к концу 80-х произошел передел рынка. Продюсеры запустили проекты вроде «Ласкового мая» — для потребностей тинейджеров, которые на 90% определяют аудиторию концертов и спрос на аудионосители. Тем самым они переориентировали массовую публику: молодежь решила, что «Ласковый май» слушать проще, и вообще они такие же ребята, как и мы, простые валенки. Это не какой-то Шевчук, который грузит текстами. И в итоге — рок-музыка ушла со стадионов и перешла в формат клубной музыки. А продюсеры создали самоонанирующий поп-формат, который приносит им хорошие деньги.
В: Молодые группы сейчас обращаются к вам с просьбой поиграть, записаться?
О: Бывает иногда. Я откликаюсь на эти просьбы, если это не какой-то явно вторичный продукт и не графоманство.
В: То есть группе «Звери» вы откажете?
О: Да кто его знает! Может, и не откажу. Сначала мне все-таки надо увидеть материал. И потом, напомню, я достаточно толерантен. Ну вот разве что какому-нибудь Боре Моисееву откажу.
В: А если он предложит очень много денег?
О: А если он очень много денег предложит, я поступлю как профессионал. Я, конечно, сыграю, и причем сыграю максимально хорошо.
В: Немного о личном. Вы родом из Украины. Кем чувствуете себя, прожив много лет в России?
О: Я не делю бывший СССР на Россию, Украину и так далее. Кроме того, я родом из Крыма, а это особая история — ни нашим, ни вашим. Да и вообще, из космоса границ не видно.
В: На родине часто бываете?
О: У меня мама и брат в Севастополе. Я регулярно туда езжу, раз в год как минимум. Это поездки не творческие, а личного характера. Но меня всегда там вытаскивают на радио, на ТВ, просят сыграть концерт. Скрывайся, не скрывайся — все равно вычисляют.
В: Наши политические события у вас вызывают какие-то эмоции?
О: Все это очень противно. Украина — неправильно построенное государство. Как и СССР. Если бы Советский Союз был построен по федеративному принципу, а не по национальному, он бы существовал до сих пор. Та же ситуация и с Украиной, ей подходит быть федерацией. Если же активизировать проблемы национальные и языковые, то политики должны быть готовы хоть к локальной, но гражданской войне. И при таком подходе во всем возникает конфликт. Вот Гоголь чей писатель — русский или украинский? Я думаю, что он больше, чем украинец, и больше, чем русский. К этому надо стремиться.
Сергей Рыженко — скрипач, флейтист, гитарист, вокалист — родился в
