Москва решила, что хочет возобновить давление на Киев и на Запад, однако не хочет навлечь на себя дополнительных санкций.
Об этом пишет профессор политологии в Калифорнийском университете (Беркли) Эдвард Уокер.
Последние 10 дней мы наблюдали значительную эскалацию боевых действий вдоль линии соприкосновения между украинской армией и комбинированными российско-сепаратистскими силами в Восточной Украине. Отмечу четыре вывода, которые я сделал, пользуясь существующей информации об активизировавшихся боях в Донбассе.
1. На линии разграничения с февраля не наблюдается значительных изменений. На данный момент линия разграничения между украинскими силами и сепаратистами, установленная после подписания Минска-2, практически не изменилась. В прошлом месяце представители ОБСЕ вели переговоры по отводу войск из Широкино. Кроме того, они достигли определенного успеха в установлении перемирия между местными военными командирами. Через несколько дней перемирие было нарушено. Возле Сартаны были убиты несколько мирных жителей. Тем не менее, насколько мне известно, ни одна из сторон не вошла в Широкино и не захватила новых территорий. Вероятно, на линии разграничения были какие-то перемены, однако они незначительны.
2. Большинство боев по-прежнему проходят около Донецка и Горловки. Хотя боевые действия разрослись практически по всей линии соприкосновения, но самой горячей точкой, как и прежде, остаются западные и северные окрестности Донецка и Горловки.
3. Нет свидетельств крупного наступления вблизи Гранитного. Раньше на этой неделе Киев заявил, что крупные российско-сепаратистские силы атаковали удерживаемую Украиной Старогнатовку, которая находится примерно посредине Донецка и Мариуполя. Спикер ВСУ заявил, что украинские силы не только отбили атаку, но и продвинулись до села Новоласпа. Однако через несколько дней Киев признал, что сепаратисты по-прежнему удерживают контроль над этим селением. Репортер Vice News посетил этот район в среду и сообщил, что там действительно имел место бой, но ни одна из сторон не заняла эту территорию.
4. Обе стороны, кажется, преувеличивают степень мобилизации своего противника. Спикеры ВСУ говорят, что на востоке Украины сосредоточены около 9 тыс. российских солдат регулярной армии и около 33 тыс. сепаратистских боевиков. По их словам, эти комбинированные силы укомплектованы около 400 танками, 2 тыс. БТРов и большим количеством артиллерии и систем РСЗО. Они также сообщают, что в Россия сосредоточила на границе с Украиной около 50 тыс. солдат регулярной армии, поэтому сохраняется вероятность открытой атаки России на украинские силы.
Как ни странно, сепаратисты и большая часть российских СМИ сообщают противоположное – что Украина наращивает силы и готовится к масштабному нападению. Однако я не видел достаточных доказательств концентрации больших групп войск по обе стороны, как это было во время введения российских регулярных войск в Украину летом прошлого года или перед битвой под Дебальцево. НАТО и западная разведка также не подтверждают данные Киева о количестве российских сил на территории Украины, количестве танков ДНР/ЛНР или масштабном наращивании российских сил вблизи границы.
Какие выводы можно сделать из вышеперечисленного? Мне кажется, что есть по крайней мере четыре варианта объяснения происходящего.
1. Сепаратисты умышленно нарастили боевые действия без приказа из Москвы. Конечно, сепаратисты зависят от Москвы, но в условиях отсутствия единого командного центра отдельные военачальники действуют относительно независимо. Несомненно, порой они действуют вопреки желаниям РФ. Несмотря на это, я считаю, что у сепаратистов практически нет шансов занять большой населенный центр, такой как Мариуполь, Краматорск или Славянск, без масштабной и открытой военной поддержки России. Также не ясно, зачем они приложили усилия к тому, чтобы взять небольшую деревню непонятно где – речь идет о Старогнатовке. Вместе с тем, они заинтересованы в том, чтобы ВСУ отошли назад от окраин Донецка и Горловки, которые украинская армия достаточно регулярно обстреливает (по словам украинской стороны, в ответ на обстрелы сепаратистов из артиллерии и РСЗО).
2. Москва сознательно усилила бои. Если это так, то я сомневаюсь, что в Кремле собираются реализовать масштабное наступление для захвата крупных участков территории, включительно с большими городскими агломерациями. Как мне кажется, Москва понимает, что захват новых территорий повлечет за собой ухудшение без того серьезных стратегических проблем, в частности противостояние с НАТО. Поэтому не ожидаю подобного масштабного наступления. Таким образом, скорее всего, дальше будет происходить то же, что и раньше: обстрел, атаки из РСЗО, иногда зондирование сепаратистско-российскими силами линии разграничения, но без ее существенного изменения. Их цель состоит в том, чтобы поддерживать давление на Киев, как в виде военного давления (а также экономического и политического давления, которое с ним связано) и косвенно в виде политического давления со стороны западных правительств, заинтересованных в деэскалации напряженности.
3. Киев сознательно усилил бои. Если Киев несет ответственность за эскалацию напряжения в Донбассе, то, скорее всего, он ставит перед собой задачу привлечь внимание Запада к конфликту, и тем самым увеличить вероятность того, что Украина получит дополнительную военную и экономическую помощь от своих западных партнеров (в частности, помощь с облегчением долгового бремени). Кроме того, центральные власти теоретически могли попытаться укрепить внутреннюю поддержку путем достижения успехов на поле боя. Если это так, то, с моей точки зрения, этот шаг является неразумным и очень опасным.
4. Эскалация не была спровоцирована ни одной из сторон, а является следствием проблем безопасности в данном регионе. В подобном случае обострение ситуации стоит связывать с тем, что обе стороны противостояния уверены, что их противник неискренен в своей приверженности режиму прекращения огня и готовится к наступлению. Одна или обе стороны конфликта обостряют ситуацию в ответ на атаки противника (на каждые два выстрела мы ответим тремя). Это особенно вероятно по той причине, что обе стороны противостояния, особенно ДНР/ЛНР, страдают от проблем в координации и не всегда в состоянии сдерживать «инициативы» на местах.
Эти четыре варианта объяснения последних событий в Донбассе не являются взаимоисключающими. Вероятно, каждый из них частично соответствует действительности. Тем не менее, учитывая характер боевых действий, я склоняюсь к тому, что вторая версия является наиболее правдоподобным объяснением сложившейся ситуации. Москва решила, что хочет возобновить давление на Киев и на Запад, однако не хочет навлечь на себя дополнительных санкций. Кроме того, ей важно, чтобы Украина не получила дополнительную экономическую и военную поддержку со стороны Запада, и чтобы войска НАТО не продвигались на восток. В целом Россия не хочет допустить полномасштабной войны с Украиной, не говоря уже о войне с НАТО.
Однако проблема Кремля состоит в том, что наращивание военного давления подобного рода вряд ли сработает. Вполне возможно, что в подобных условиях Франция и Германия попытаются провести еще одни переговоры о прекращении огня, однако я в этом сомневаюсь. Мне кажется, что Меркель не станет снова тратить свой политический капитал, пытаясь добиться от обеих сторон конфликта политического урегулирования кризиса, что весьма маловероятно (особенно учитывая, что ей приходится активно участвовать в решении греческого кризиса).
Вместе с тем, наращивание интенсивности боев увеличит экономические проблемы Украины, а также, вполне возможно, правительственные проблемы (хотя, может быть, большое наступление, наоборот, объединит украинцев вокруг Порошенко и правительства, как это уже было раньше). Москва будет играть в азартные игры, продолжать оказывать давление и причинять боль до тех пор, пока не добьется отказа нынешнего украинского правительства от прозападной ориентации. Они надеются, что Украина падет раньше, чем взорвется российская экономика и нарастет недовольство внутри РФ в связи с непрекращающимся конфликтом в Украине.
Я сомневаюсь, что это произойдет, но если все-таки произойдет, то займет очень много времени – учитывая отношение к России со стороны украинцев, правительство вряд ли поменяет свой курс в ближайшее время.
А время в этих вопросах играет очень большое значение. Экономика России уже сегодня испытывает серьезные неприятности, и хотя консенсус-прогноз предвещает возвращение к росту в следующем году, по моим ощущениям, остаются высокие риски скатывания вниз. В любом случае, военные расходы России не могут долго сохранятся на нынешнем уровне.
Соответственно, Путин вполне может сделать вывод, что в какой-то момент Россия была загнана в угол, и обязан дать на это адекватный ответ. Один из вариантов его действий – это попробовать сделать с Украиной то же, что НАТО сделали в Сербии в 1999 году – то есть бомбить, пока не подчинятся. Другой вариант действий – это спровоцировать кризис в каком-нибудь другом регионе, например, в восточной Прибалтике. Также существует риск, что с учетом нынешней атмосферы недоверия, какой-нибудь несчастный случай, к примеру, авиакатастрофа или инцидент по типу трагедии подлодки «Курск», выйдет из-под контроля.
Я не думаю, что до этого дойдет, но повторяю, что стоит беспокоиться по поводу возможных событий с катастрофическими последствиями, даже если их вероятность низка. Важно не проспать катастрофу.
