Второе с лета прошлого года резкое падение национальной валюты в соседней через Черное море Турции заставляет в очередной раз пристально взглянуть не только на экономику, но и на внешнюю политику этого государства, которая лежит в основе финансовых проблем Турции. При всем различии Украины и Турции, у наших двух стран есть много общего в виде мягких валют, сильной зависимости от экспорта, а также сильной внешней закредитованности экономик.
При рассмотрении экономики Украины и Турции часто упускаются из виду сугубо политические, прежде всего, внешнеполитические проблемы, лежащих в основе проблем экономических, которые периодически обостряются.
Кроме того, алармизм, который наблюдается в медиа по поводу финансовых проблем Турции выглядит весьма неоднозначно по следующей простой причине, Несмотря на уже второй с лета прошлого года валютный кризис, а также на глобальный коронакризис вообще, прошлый 2020-й год Турция смогла окончить с 1,8%-м ростом экономики. По росту ВВП Турцию смог обогнать только Китай, в котором экономика выросла на 2,3%. Все остальные экономики дружно падали, включая те страны, в которых Турцию и лично Эрдогана критикуют за «неправильную» финансово-экономическую политику. Кстати, экономика Украины также упала на 4%, и это было еще неплохо, потому что ожидалось более 6%, но ситуацию спас преимущественно спекулятивный рост цен на сырье, включая зерно и железную руду, составляющие львиную долю отечественного экспорта.
Политика – концентрированное выражение экономики, но часто – наоборот
Вынесенное в подзаголовок крылатое выражение вождя далеко не всегда соответствует реальности, и Украина с Турцией как раз являются ярким тому свидетельством. Можно сколько угодно говорить об экономических причинах тех или иных политических явлений, но очень часто именно политические причины лежат в основе экономических проблем.
В Украине причиной экономических проблем стал развал Советского Союза и соответствующий распад экономических связей, утрата рынков постсоветских стран прежде всего по политическим мотивам, наконец, аннексия Крыма и конфликт на Донбассе. Все это крайне негативно сказывается на украинской экономике, соответственно, на самочувствии гривны.
Нечто подобное наблюдается в Турции, финансово-экономические проблемы которой имеют, в значительной мере, (внешне)политическое происхождение. Достаточно вспомнить несоизмеримые с реальными ресурсами и возможностями геополитические амбиции и режима Эрдогана, выразившиеся, прежде всего, во встревании сразу в несколько конфликтов, причем не только у своих границ, но и на значительных расстояниях от Турции.
Даже толчком в нынешней резкой девальвации турецкой лиры стало сугубо управленческое решение Эрдогана уволить главу национального банка, проводившего монетарную политику, которая не нравилась Эрдогану, что вызвало нервную реакцию держателей ценных бумаг закредитованной Турции, о чем далее. То есть причина как бы не только и не столько экономическая.
Возвращаясь к сугубо политическим причинам финансово-экономических проблем Турции, отметим, что об этом уже приходилось много раз писать, в частности в материале «Чем лира в мире отзовется. Обострит ли дефолт Турции глобальный коронакризис?» в августе прошлого года, когда в Турции имело место предыдущее падение лиры, которое, как тогда прочили, могло окончиться дефолтом. Правда, дефолта тогда не случилось, в том числе, потому что Турции и Эрдогану помог его союзник в лице Катара, предоставившего кредит.
Тем не менее, тогда, как и сейчас, Европа серьезно озабочена финансовой ситуацией в Турции поскольку многие европейские банки имеют в своих портфелях турецкие долговые обязательства, а потому дефолт Турции чреват последствиями для европейской финансово-банковской системы.
Важнейшей причиной кризисных явлений в Турции, как и во всем мире сейчас, является коронакризис, в котором непонятно чего больше – собственно пандемии или сопутствующего, часто раздуваемого политико-социального психоза, который сам по себе оказывает огромное кризисное влияние как на глобальную экономику, так и на экономики отдельных стран, включая Турцию и Украину.
При этом США и Европа для борьбы с кризисом применяют простой и незатейливый способ в виде денежной эмиссии, что они могут себе позволить, поскольку доллар и, с рядом оговорок, евро являются резервными валютами, то есть «мировыми деньгами». Правда, это уже привело к целому ряду проблем, например, в виде «надувания пузырей» на сырьевых рынках при общем падении экономик, о чем недавно приходилось писать в материале «Проблемы глобальной экономики: спекулятивное повышение цен без реального экономического роста».
Турция, как и Украина, не может себе позволить такую «роскошь», как печатание лиры в больших количествах для «заливания» ликвидностью «схлопывающихся» рынков. Напечатанная местная валюта немедленно устремляется на внутренний валютный рынок и используется для скупки твердой валюты, которая, в свою очередь, правдами и неправдами устремляется из страны, все более обесценивая местную валюту и ухудшая платежный баланс. Это и произошло в Турции летом прошлого года, и этот же сценарий хорошо знаком Украине.
Сколько бы Эрдоган ни пытался изображать из себя и из страны если не глобального, то регионального игрока, но Турция остается ресурсной периферией капиталистической миросистемы. А потому Турция хоть и имеет достаточно емкий внутренний рынок, но страна очень сильно зависит от экспорта и от конъюнктуры внешних рынков. Поскольку внешние рынки в связи с коронакризисом существенно упали, не могла не пострадать Турция. Прежде всего речь идет о европейском рынке, от которого сильно зависит Турция, а здесь все плохо, о чем хорошо говорят данные по падению экономик ведущих стран в 2020 году.
Как видно из приведенной ниже иллюстрации, экономика Германии просела на 5%, Франции и Италии – на 9,1%, а Великобритании – аж на 11,2%, хотя в последнем случае сказались еще и последствия скандального брексита. Очевидно, что падение европейской экономики и спроса на европейских рынках повлекло за собой проблемы в турецкой экономике, которая очень сильно зависит от экспорта в Европу.
Особо следует отметить падение туризма, от которого Турция крайне зависит. А здесь все плохо. В разгар сезона загрузка отелей составляла 30-40% от нормы.
Сильная зависимость от экспорта, наряду с сопоставимо слабо развитым внутренним рынком, является отличительной чертой Турции, как и Украины. Отличие заключается в том, что Украина экспортирует преимущественно сырье и полуфабрикаты, а экспорт Турции представляет продукцию более глубокой переработки. В частности, экономист Алексей Кущ подчеркивает, что Турция является крупнейшим поставщиком телевизоров на европейский рынок, а также Турция удерживает 2% мирового производства кондиционеров.
Но здесь злую шутку сыграл коронакризис и попутствующая ему «коронапаранойя». В недавнем материале «Проблемы глобальной экономики: спекулятивное повышение цен без реального экономического роста» приходилось обращать внимание на следующий факт. Огромные объемы эмитированных в рамках борьбы с кризисом долларов и евро накапливаются на банковских счетах, поскольку массовый обыватель в условиях кризиса не торопится излишне тратить деньги, в результате чего потребительский спрос резко сократился, что касается телевизоров и кондиционеров турецкого производства. Либо, как второй вариант, эти деньги в целях спекуляции и/или предохранения их от обесценивания вкладываются в сырье, часто даже сырьевые контракты, то есть в деривативы. Последнее обстоятельство, повторим, помогло экономике Украины в 2020 году упасть не так низко, как это могло бы произойти.
Несколько отвлекаясь от темы, отметим, что в ходе коронакризиса усиленно и в целом справедливо критикуемое «сырьевое проклятие» Украины неожиданно обернулось преимуществом. Хотя, вполне возможно, это сугубо временное конъюнктурное явление, поскольку обычно с началом кризисов сырьевые рынки падают глубоко и прежде всего. В частности, Украину спасло, во многом, то, что Китай сумел сохранить хоть не слишком высокий, но все же рост экономики на 2,3%, а по сугубо политическим причинам из-за обострения отношений Поднебесной и США в последние годы, американская сельхозпродукция, прежде всего зерно, не поставляется в Китай, и это место сумели занять наши агроолигархи, естественно, за счет истощения украинских почв.
В целом же, коронакризис существенно сломал устоявшиеся стереотипы, поскольку отрасли с высокой степенью переработки и высокотехнологичные отрасли, за исключением IT-сферы, пострадали куда больше отраслей сырьевых, в ряде которых наметился даже некоторый рост. Ярким примером здесь может служить авиационная промышленность в сегменте гражданских воздушных судов. Из-за обвала туризма и вообще пассажирских авиаперевозок спрос на продукцию авиапрома резко упал, авиапроизводители и смежники несут огромные убытки, а это тысячи предприятий и сотни тысяч, даже миллионы работников, и правительства вынуждены тратить огромные средства для поддержки и сохранения тех же Boeing и Airbus.
Но Турция, повторим, имеет одну важную особенность. Пытаясь идти в фарватере “славного османско-империалистического прошлого”, Турция пытается играть в геополитические игры, не имея для этого соответствующих объективных предпосылок, а также будучи сильно зависимой от внешних факторов. «Султан» Эрдоган затеял попытку если не восстановить Османскую империю, то хотя бы закрепить свое влияние на бывших территориях империи, столкнувшись при этом с серьезным сопротивлением внешних сил и ввязавшись в несколько вооруженных конфликтов. Но если вмешательство в соседних Сирии и Ираке еще можно объяснить соображениями национальной безопасности, то вмешательство Эрдогана в тянущийся 10 лет конфликт в Ливии представляется совершенной авантюрой, которую трудно объяснить нефтяными богатствами этой погрязшей в междоусобицах стране, фактически переставшей существовать. Впрочем, похоже, что в Ливии Эрдогана интересует в первую очередь, не так нефть, как попытка распространить свое влияние далеко за пределы Анатолии и ее окрестностей.
Точно так же можно и нужно расценивать конфликт Анкары с Кипром и Грецией вокруг нефтегазовых месторождений на шельфе Средиземного моря. Здесь важным моментом видятся не только запасы углеводородов, обладание которыми придаст Анкаре большей самостоятельности, международного веса и собственно ресурсов, но также способность Анкары бросить вызов едва ли не всей Европе, поскольку на стороне Греции и Кипра стали выступать другие страны ЕС, прежде всего Франция. К тому же, отношения Турции и США также существенно испортились из-за того, что Анкара требует выдачи проповедника Фетуллы Гюлена, которого Анкара считает террористом, из-за военного сотрудничества Эрдогана с Кремлем, включая закупку российских зенитно-ракетных комплексов, в результате чего США ввели против Турции санкции, которые состояние экономики Турции отнюдь не улучшают, и это тоже тот случай, когда политика оказывает влияние на экономику.
Откровенно говоря, не та страна Турция, чтобы играть в геополитику или даже в региональную политику, поскольку она сильно зависит от внешних игроков и не имеет значительных внутренних ресурсов. Не говоря уже о перманентном внутреннем конфликте с турецкими курдами, который также требует огромных ресурсов. К тому же слишком твердой опоры внутри страны режим Эрдогана вообще не имеет, и плюс-минус половина населения ему не особо симпатизирует, причем касается это далеко не только курдов.
Напомним также об актившейшем участии Турции в армяно-азербайджанском конфликте вокруг Нагорного Карабаха, которое также неоднократно освещалось.
Основной смысл вышесказанного состоит в том, что войны и геополитические притязания оказывают огромное влияние на экономику по целому ряду причин, прежде всего, потому что они требуют огромных финансово-экономических ресурсов. Было с самого начала очевидно, что долго Эрдоган протянуть войну сразу на несколько фронтов не сможет, а вся его затея с «неоосманизмом» была изначально крайне сомнительным мероприятием. Очевидно, в Анкаре это все же поняли, и в последнее время Турция несколько “сбавила обороты” в Ливии и на средиземноморском шельфе. В дальнейшие подробности вдаваться не будем, поскольку недавно об этом приходилось писать обстоятельно.
Турецкий кризис. Краткое содержание предыдущей серии
И тут разгорелся коронакризис, нанесший удар по экономике Турции.
Первым явным следствием этого стал валютный кризис летом 2020 года, сопровождающийся стремительным падением курса турецкой лиры. Сугубо экономические причины этого кризиса – резкое падение доходов от экспорта, истощение валютных резервов центрального банка, а также коллапс туризма по причине коронакризиса. Стремясь удержать курс, центробанк страны тогда принялся выбрасывать на внутренний валютный рынок миллиарды долларов, при этом зачем-то снизив процентную ставку, то есть сделав более доступными денежные ресурсы в турецкой лире.
На начало 2020 года валютные резервы составляли 81 млрд долларов, но уже к июлю они снизились до 51 млрд долларов. Более того, в определенный момент оказалось, что если вычесть из суммы оставшихся резервов заемные средства, которые также зачисляются в резервы, то центробанк Турции должен был на 13,5 млрд долларов больше, чем имел, то есть золотовалютные резервы Турции являются отрицательными.
Попытки занять средства на межгосударственном уровне, в частности, у Великобритании и Японии, особым успехом не увенчались. Помощь, повторимся, оказал только Катар, предоставивший кредитный своп на 15 млрд долалров, что позволило приостановить падение турецкой лиры. Стабилизации курса лиры способствовали заявления турецкого руководства о том, что на морском шельфе обнаружены запасы нефти, которые вскоре выведут Турцию в число энергетически независимых государств.
Но все равно, с марта по август 2020 года турецкая валюта просела с 6,0765 до 7,3851 лир за доллар, правда, потом курс несколько отыграл назад. При этом, вопреки всякой логике, центробанк Турции снижал процентную ставку, которая за год уменьшилась на 1,5% до 8,25% годовых. Все дело в том, что Эрдоган является сторонником мягкой валюты для стимулирования экономики, о чем далее. Панических настроений летом прошлого года добавили ожидания внешних инвесторов и заемщиков ввода жестких ограничений на покупку долларов, а также повышения налогов на валютные операции, каковые опасения возобновились и во время нынешнего кризиса.
Не прошло и года – и вот опять…
Нынешний валютный кризис в Турции опять-таки был спровоцирован кадровым решением Эрдогана, хотя это был и повод, а причины лежат в финансово-экономических проблемах государства турецкого.
Турецкая валюта обвалилась примерно на 14% с менее 7 до почти 8 лир за доллар (а за три года курс упал почти вдвое) после того, как Эрдоган уволил главу центробанка Наджи Абгала, который сумел в последнее время повысить курс национальной валюты после исторических провалов прошлого года. Собственно, центробанком Турции управляет сам Эрдоган, который за последние два года уже трижды менял руководителя этой институции.
Уволенный Абгал накануне существенно повысил учетную ставку центробанка до 19%, но это вызвало недовольство Эрдогана. Последний считает, что повышение ставки ведет к росту инфляции, которая сейчас составляет 15%. Эрдоган также придерживается того мнения, что высокий курс лиры якобы способствует экспорту, что, честно говоря, кажется странным.
За такие воззрения и действия Эрдогана критикуют экономисты, надо сказать, местами вполне справедливо, а местами явно в интересах тех, кого эти иностранные экономисты обслуживают.
Как и летом прошлого года, среди инвесторов возникли опасения, что следующим шагом главного банка Турции может стать контроль за движением капитала, то есть будет ограничен вывод капиталов за рубеж.
Очевидно, поэтому инвестиционные банки, включая Goldman Sachs, JPMorgan, Societe Generale и Deutsche Bank, предупредили турецкое руководство о том, что у страны могут возникнуть финансовые проблемы.
Важнейшей причиной падения турецкой лиры является хронический отрицательный внешнеторговый баланс страны, то есть превышение импорта над экспортом. Отрицательный баланс компенсируется внешними займами. Долг зарубежным банкам оценивается в 100 миллиардов долларов. В результате, самочувствие турецкой экономики сильно зависит от иностранных кредиторов. Ситуация ухудшается американскими санкциями и соответствующим ослаблением позиций турецкого экспорта как в Штаты, так и в Европу, где к мнениям Вашингтона прислушиваются, когда это выгодно европейским странам.
Отметим, что при такой зависимости играться в самостоятельную и агрессивную геополитику, как это делает Эрдоган, – затея весьма сомнительная.
Еще одним важным фактором является финансово-экономический курс Эрдогана, направленный на снижение стоимости кредитов, что ведет к увеличению долговой нагрузки экономики. Кроме прочего, это ведет к тому, что большая часть обязательств банков номинирована в инвалюте, а активы – в лирах. И как только иностранные кредиторы откажутся от пролонгации долговых обязательств турецких банков, ситуация может резко обостриться. Центробанку Турции придется либо распродавать валютные запасы, с которыми, как сказано выше, проблематично, либо ввести контроль над выводом капитала, на что болезненно реагируют инвесторы, и это порождает еще большую панику, соответственно, углубляет падение лиры.
При крайне негативном сценарии, в Турции может развернуться масштабный валютно-финансовый кризис, в результате которого могут пострадать “мягкие” валюты развивающихся стран, в том числе гривна, поскольку Украина и Турция имеют тесные торгово-экономические связи.
Но, может, в Турции не все так плохо, в отличие от Украины…
Впрочем, есть мнение, что обесценивание лиры может поддержать экономику страны, сделав турецкий экспорт более конкурентноспособным, а кроме того, Турцию может в очередной раз поддержать богатый нефтедолларами Катар.
Такого мнения придерживается экономический аналитик Алексей Кущ, опубликовавший на своей странице следующий пост, содержащий, в частности, сравнение Турции с Украиной, причем не в пользу Украины:
“Нас любят пугать двумя странами: Аргентиной и Турцией. Первую, в связи с дефолтами, вторую – в контексте монетарной политики тамошнего центробанка.
Выглядят эти пугалки смешно. Ведь Аргентина входит в большую двадцатку стран с примерно такою же численностью населения как у нас и проводит саммиты G20 в своей столице. Когда Украина сможет провести нечто подобное? Мы пока ждем звонка Байдена – оцените масштаб.
ВВП Аргентины в несколько раз больше, чем у нас и это не аграрная страна, ведь там есть развитая промышленность, наука и образование. Знаменитый индекс Хирша назван в честь аргентинского физика Хосе Хирша, а наши научные достижения – в основном советское наследие
И оцените красоту игры двух министров финансов в прошлом году.
Аргентинский, воспользовался пандемией и добился списания 55% долга страны перед пулом кредиторов, а его украинский коллега Марченко в июле 2020-го досрочно выплатил кредиторам долг по нашим еврооблигации со сроком погашения в 2021-2022 годах на 800 млн. дол. за 105% от номинала, то есть с премией в 5%.
А в августе, вообще прикупил финансовый мусор в виде ВВП-варрантов на 330 млн. дол.
При этом, больницы без кислорода, врачи с долгами по “ковидным” надбавкам….
Сейчас нас пугают Турцией.
Там проводится суверенная монетарная политика, которая не нравится финансовым спекулянтам. Ведь в Турции происходит не бум по выпуску ОВГЗ, а кредитный бум по стимулированию роста национальной экономики.
Да, там инфляция в 14%, но при этом ВВП в 2020-м вырос на 1,8%, пока весь мир падал, в том числе и мы на минус 4%.
Кстати, в Турции рос и экспорт, в отличие от нас, так как они экспортируют не сырье, а товары с высоким уровнем добавочной стоимости: Турция крупнейший экспортер телевизоров на рынок ЕС, а не зерна и железной руды. И занимает 2% на мировом рынке кондиционеров.
Турция строит через Дарданеллы самый большой мост в мире, а мы не можем достроить в столице один мост через не самую широкую реку. А назвали свой мост турки – «Чанаккале 1915» в честь победы над западными интервентами и им все равно, что британцы и французы обидятся…
И отдыхать украинцы едут в Кемер, а не турки в Железный порт.
В Турции сумели запустить широкомасштабную программу кредитования малого и среднего бизнеса с помощью государственного фонда компенсации процентной ставки, а в Украине калечная программа 5-7-9 никак не выйдет на существенный объем и более 80% кредитов – рефинансирование старых долгов, а не выдача новых займов…
Поэтому, когда у нас надувают щеки и критикуют Аргентину с Турцией, то намного полезнее купить зеркало и посмотреть на себя…
Так и хочется сказать: да сделайте уже, наконец, в Украине что-то подобное: начните экспортировать что-либо сложнее кукурузы, постройте хотя бы один новый мост, войдите в топ-20 стран.
Но чевидно же, что с нынешней экономической и монетарной политикой это невозможно.
И что ужаснее – не дают шанса другим экономистам с альтернативными моделями развития. Сами не могут и другим не дают.
Да хотя бы повторите успех Боливии, которая “с целью восстановления экономического суверенитета государства” на днях вернула МВФ полученный кредит и цена облигаций которой сразу же пошла вверх, в отличие от наших бондов (хоть нас убеждали в обратном).
Предъявите хоть какие-то результаты успешности реализуемой в Украине модели (экономической, монетарной) или дайте шанс другим”.
Кратно подытоживая вышесказанное, Кущ в одном из интервью утверждает:
“Эрдоган – сторонник мягкой монетарной политики, направленной на максимальное развитие и стимулирование турецкой экономики. Соответственно, он максимально стимулирует кредитную активность турецких банков. Когда в прошлом году мировая экономика падала, ВВП Турции вырос на 1,8%. Это, естественно, не устраивает финансовых спекулянтов. Они хотят роста процентных ставок для того, чтобы зарабатывать на доходности долговых бумаг.
В отличие от нас, у Турции все будет хорошо. У них есть такой финансовый союзник, как Катар, и достаточный уровень суверенитета для проведения качественной реструктуризации долгов “.
Как говорится, поживем – увидим…
