В последние месяцы популярной идеей снижения напряженности в отношениях между Россией и Западом среди некоторых экспертов стало предложение Киеву искать компромисс с Москвой. Ввиду кажущегося отсутствия лучших вариантов, Украина должна якобы уступить постоянному неофициальному контролю Кремля над Донбассом, в настоящее время оккупированным Россией. По их мнению, это удовлетворит Москву на данный момент и будет в интересах самих украинцев.
Действительно, надежды Украины на прямую военную помощь Запада, членство в НАТО и ЕС или пакт о взаимопомощи с США нереальны. Таким образом, достижение компромисса с Россией может быть “лучшим плохим” вариантом для Украины, и может показаться выгодным для Запада. Однако такой компромисс по трем причинам лишь на первый взгляд является подходящим инструментом для снижения напряженности в Восточной Европе. Как информируют Экономические новости, об этом пишет Global Polisy.
Во-первых, компромисс с игнорированием постсоветской Россией суверенитета и целостности других государств-преемников СССР не является ни новой, ни успешной стратегией. Наиболее показательной и длинной историей является история Молдовы. В 1992 году Россия осуществила военное вмешательство во внутримолдавский конфликт. С тех пор псевдогосударство Приднестровье, поддерживаемое Москвой, и российский регулярный воинский контингент, размещенный без согласия Кишинева, подрывают суверенитет Молдовы. Аналогичная история происходит в Грузии с 2008 года, если не раньше. Россия не подверглась санкциям за разрушение молдавского и грузинского государств, и тем самым получила стимул к продолжению.
Когда в конце февраля 2014 года Россия начала военную агрессию против Украины, Запад поначалу также воздержался от каких-либо существенных серьезных действий. Вместо этого он призывал Киев не размещать свои войска на юге Украины для защиты Крыма. Незначительные западные санкции, введенные после аннексии полуострова, были слишком слабыми и запоздалыми.
Результатом сдержанного поведения Запада не стало ни решение проблемы Крыма, ни достижение мира. В марте 2014 года Москва начала широкую гибридную атаку на материковую Украину с участием различных российских государственных структур, военизированных групп, марионеточных организаций и регулярных войск. Наряду с тысячами украинских солдат и гражданских лиц, более 200 сотен граждан ЕС, летевших рейсом MH17, стали жертвами войны России против Украины.
Надвигающаяся новая эскалация между двумя странами говорит о необходимости срочного ослабления напряженности. Некоторые считают, что этого можно добиться только путем давления Запада на Украину, чтобы заставить ее согласиться с российской интерпретацией Минских соглашений по Донбассу. Уступки со стороны Киева могут временно удовлетворить Москву и выиграть время для Украины. Однако такое умиротворение будет иметь тяжелые побочные эффекты, которые могут иметь серьезные последствия.
Временный политический триумф России на Донбассе будет лишь частичным или даже иллюзорным успехом для Кремля. Получение постоянного контроля над бассейном Восточного Донца имеет лишь инструментальную цель. Оно не играет – как аннексия Крыма – самостоятельной важной роли для Кремля. Москве не нужен Донбасс как таковой, но она рассматривает его как средство дестабилизации и влияния на Украину. Компромисс Запада по Донбассу не удовлетворит изначальное желание Москвы превратить Украину в целом в нечто похожее на “народные республики” в восточной части страны.
Украинские уступки по Донбассу не удовлетворят более масштабное требование Кремля кардинально пересмотреть порядок европейской безопасности. Планы Москвы в отношении Украины являются важнейшим, но не единственным выражением желания Кремля, чтобы Запад признал российскую особую сферу интересов. Хуже того, это продемонстрирует Москве три старых умозаключения. (А) Военное положение и/или эскалация работают. (Б) Независимость Украины остается неполной. (С) Запад можно заставить работать в качестве пособника российских попыток подорвать целостность постсоветских государств.
Второй недостаток западных дебатов о том, как лучше поступить с Россией, заключается в недооценке социального воздействия экономических мер. Это серьезный инструмент Запада для сдерживания России без применения военных средств. Некоторые, однако, полагают, что такие санкции не будут введены, другие – что они могут не помочь в достаточной степени. Это предположение является основополагающим для вывода о том, что давление Запада на Киев – единственный выход из нынешней трясины.
Нельзя заранее точно знать, какое влияние окажут существенные индивидуальные и секторальные санкции на российское политическое руководство и систему. Тем не менее есть признаки того, что ограничительные экономические меры могут быть более эффективными в отношении России, чем, скажем, в отношении Северной Кореи или Ирана. Нынешние западные санкции, введенные против России, несмотря на все европейские шумихи, носят ограниченный характер. Многие из этих мер направлены против отдельных лиц и ряда компаний. Большинство санкций не наносят прямого удара по российской экономике в целом. Несколько более значительные общие ограничения, введенные ЕС летом 2014 года, носят не столько секторальный, сколько субсекторальный характер. Они касаются только продажи ЕС России определенных узко определенных высоких технологий и финансовых услуг.
Предположение о значительном влиянии серьезных западных санкций на экономику России и, как следствие, на ее поведение вполне правдоподобно с учетом того, что мы уже знаем сегодня. Его можно экстраполировать на некоторые хорошо изученные последствия существующих индивидуальных и субсекторальных мер, которые действуют с 2014 года. Два подробных исследования, опубликованных в 2021 году, Эрика Андермо и Мартина Крага в журнале Post-Soviet Affairs, а также Андерса Ослунда и Марии Снеговой в докладе для Атлантического совета, продемонстрировали значительные негативные косвенные последствия для экономического роста России от ограниченных западных санкций, действовавших в течение последних семи лет. Хотя эти незначительные меры не привели к экономическому спаду в России, они предотвратили вероятный более высокий экономический рост с 2014 года. Эти исследования показывают, что доходы россиян были бы на миллиарды долларов больше, если бы не довольно скромные санкции, принятые семь с половиной лет назад.
Кажущийся значительным потенциал неиспользованных западных санкций следует рассматривать в связи с двумя другими недавними эмпирическими исследованиями Марии Снеговой, российского политэконома, проживающей в Вашингтоне. Снеговая продемонстрировала корреляцию российских экспансионистских настроений с доходами от экспорта энергоносителей, а также с общей социально-экономической ситуацией в стране. Агрессивность внешнеполитической риторики российских президентов тесно связана с уровнем цен на нефть и доходами от экспорта. Кроме того, в периоды хорошего социально-экономического развития настроение населения России более предприимчиво во внешних делах. Хотя эти исследования не затрагивают вопрос о санкциях, они показывают, что экономические показатели и их социальные последствия являются важными вопросами для внешнеполитического мышления как элиты, так и населения России.
Третий просчет во многих рассуждениях Запада об Украине касается внутренних последствий дальнейших компромиссов Украины в отношении ее политического суверенитета и территориальной целостности. Конечно, совместное настойчивое требование Запада к Киеву согласиться на выполнение Минских соглашений, оставляющих оккупированные территории Донбасса под неформальной опекой Москвы, вполне возможно. Однако более сложной задачей для Киева и Запада будет то, как заставить украинское общество и особенно те его части, которые были вовлечены в более чем семилетнюю войну, смириться с таким решением.
Сегодня есть много украинцев, которые внесли свой вклад и пожертвовали многим ради защиты родины. Миллионы вложили свои деньги, время, нервы, энергию и здоровье, а тысячи потеряли на войне своих любимых. Поэтому многие украинцы вряд ли согласятся на “рыбную” мирную сделку с Россией. На самом деле, значительная часть украинского общества уже сегодня недовольна тем, что Киев, по их мнению, занимает недостаточно ястребиную позицию по отношению к России и двум так называемым “народным республикам” на востоке.
Исторический опыт подсказывает, что сомнительный компромисс между Киевом и Москвой может привести не только к украинским беспорядкам. В худшем случае протесты против уступок в сторону России могут перерасти в настоящую, а не псевдогражданскую войну на Украине. Летом 2015 года тогдашний президент Петр Порошенко, которого трудно назвать голубем, под давлением Запада начал процесс изменения Конституции Украины, предусматривающий особый статус оккупированных восточноукраинских территорий. Это привело к беспорядкам перед парламентом Украины, в результате которых несколько человек погибли и десятки получили ранения.
С тех пор неприятие любых украинских послаблений в войне с Россией скорее усилилось, чем ослабло. Более того, есть подозрение, что в Кремле прекрасно понимают огромные внутренние риски от кардинального изменения украинской политики в отношении войны на Донбассе. Возможно, эскалация внутриукраинской напряженности была главной или даже основной целью всего российского предприятия.
Суровый выбор, стоящий перед украинским руководством, еще более мрачен, чем это может показаться многим на Западе. Альтернатива заключается не только и не столько в самоотверженной войне, с одной стороны, и унизительной мирной сделкой с Россией, с другой. Напротив, возможное частичное удовлетворение Киевом аппетитов Москвы влечет за собой дополнительные внутренние и внешние опасности, которые в сумме могут оказаться более значительными, чем опасность новой вооруженной эскалации сегодня.
