Количество осужденных предпринимателей в России сегодня составляет 13 тысяч человек, пишут Ребекка Кесби и Дина Ньюман для Русской службы Би-би-си
Причем большая часть из них осуждена неправомерно, считает Борис Титов, на днях назначенный уполномоченным по правам предпринимателей.
По его данным, за последние 10 лет за экономические преступления было осуждено около 3 миллионов человек, большинство из которых – бизнесмены. “Ни одна социальная группа в России не подвергалась столь массовым преследованиям”, – говорит Титов.
Уже многие годы бизнесмены жалуются на так называемые заказные дела. Коррумпированная полиция может арестовать человека, объявить его подозреваемым – после чего машина начинает работать: следствие, прокуратура и суд не обращают внимания на недостаток доказательной базы и обвиняемый оказывается за решеткой.
Неудивительно, что бизнесмены выводят капитал из России. В 2011 году из страны была вывезена рекордная сумма – 84 млрд долларов.
Валерий Гайдук, владелец стоматологической клиники в центре Москвы, убежден, что дело против него заказал его партнер. По оценке Гайдука, это стоило примерно полмиллиона долларов.
Бывший партнер отрицает все эти обвинения. Но в результате их конфликта Гайдук был признан виновным в мошенничестве и приговорен к шести годам заключения. Клиника закрылась, оборудование было распродано, дантисты уволились.
После почти трех лет заключения Гайдук добился условно-досрочного освобождения. Он до сих пор настаивает на своей невиновности. Теперь Валерий Гайдук стал членом движения “Русь сидящая”, которое выступает против незаконного судебного преследования граждан.
“Самые несчастные люди в России”
Почему становится возможным незаконное судебное преследование?
По признанию бывших судей, адвокатов и полицейских, с которыми нам удалось поговорить, российская судебная система игнорирует презумпцию невиновности. По официальной статистике, оправдательным приговором заканчиваются менее 1% уголовных дел. На практике, похоже, эта цифра даже меньше.
Сергей Злобин – бывший заместитель председателя Волгоградского областного суда. В интервью Би-би-си он заявил, что за 15 лет работы вынес не более семи оправдательных приговоров, из которых лишь два остались без изменения.
“Выносить оправдательные приговоры – трата времени, – говорит нам бывший судья. – Этого не дают делать правоохранительные структуры. Со стороны прокуратуры, следственных органов, ФСБ на судью [оказывается] огромнейшее давление, да и председатель суда всегда влияет на эту ситуацию. Отсутствует независимость в принятии судебных решений”.
Сергей Злобин признается, что за время своей работы был вынужден идти на нарушения. “Сама система, сама структура выстроена так, что мне приходилось иногда выполнять решения вышестоящего руководства, – говорит он. – И теперь, с высоты тех лет, которые прошли, я понимаю, что действовал совершенно неправильно, более того, незаконно, и очень сожалею об этом”.
Бывшая судья Конституционного суда Тамара Морщакова утверждает, что истории, о которых вспоминает Злобин, не являются единичными случаями. Морщакова считает, что судьи – самые несчастные люди в России, потому что они знают, что поступают неправильно.
“Посмотрите, как они читают приговоры в суде – бормочут себе под нос. Им стыдно людям в глаза смотреть”, – говорит она.
Никаких затруднений
Злобин и другие бывшие судьи, с которыми мы беседовали, рассказывают, что следствие зачастую опирается на доказательства, собранные полицейскими с нарушением закона.
Бывший полицейский Марат Хисамутдинов объяснил нам, как можно, например, подбросить наркотики ни в чем не повинному человеку: “Это элементарно делается, и никаких затруднений при этом не возникает”. Он говорит, что коррумпированные полицейские могут подбросить наркотики и по заказу.
Не жалко ли полицейским ломать жизнь невиновным? “Так ведь это компенсируется деньгами, – отвечает Марат. – Этого человека я вижу час или полтора. Кто он, зачем, откуда он появился – мне как сотруднику наплевать. Что там будет с ним дальше, где его бизнес? Мне какая разница? У меня деньги есть”.
Марат Хисамутдинов, также работавший инспектором в тюрьме, признает, что условия содержания под стражей также представляют опасность для жизни и здоровья людей.
Условия зависят от количества сотрудников, обслуживающих конкретный изолятор. И из-за сокращений эта проблема стоит достаточно остро. Например, если кому-то из-за заключенных будет требоваться помощь, инспектор может просто не услышать этого, так как будет находиться в другом конце тюрьмы.
Амнистия с ограничениями
Министерство юстиции и министерство внутренних дел отказались давать комментарии Би-би-си по этому поводу.
На наши вопросы согласился ответить бывший министр юстиции, а ныне председатель думского комитета по законодательству, депутат от “Единой России” Павел Крашенинников.
Крашенинников утверждает, что у него нет иллюзий и что российская судебная система находится лишь в самом начале пути реформ. В то же время, по мнению депутата-единоросса, процесс либерализации, предусмотренный реформами ушедшего президента Медведева, идет полным ходом.
Крашенинников отрицает тотальную коррупцию и практику заказных дел. “Это как-то сложно себе представить, – говорит он о заказных судебных преследованиях. – Сколько же должен зарабатывать этот бизнесмен, чтобы и следователю заплатить, и прокурору, и судье? Это, видимо, олигарх какой-то”.
Судьи, по словам главы думского комитета по законодательству, – это вершина правосудия. “Если судья видит недостатки в доказательной базе и всё равно выносит обвинительный приговор – значит, этот судья должен идти в другое место работать. Либо сам идти туда, куда других отправляет”, – говорит Павел Крашенинников.
Уполномоченный по защите прав предпринимателей Борис Титов видит свою задачу в том, чтобы содействовать освобождению несправедливо осужденных предпринимателей, и предлагает широкомасштабную амнистию бизнесменов, которая бы затронула примерно 118 тысяч впервые осужденных предпринимателей.
Впрочем, под эту амнистию не попадут, например, Михаил Ходорковский и Платон Лебедев, так как они были осуждены дважды.
