Разочарование вторым сезоном «Настоящего детектива» среди тех, кто после первого сезона был настоящим фанатом сериала, стало уже, кажется, общим местом. Но при этом большинство оставшихся недовольными зрителей, объясняя, что же «не так», отделывается общими фразами. Что произошло на самом деле?
Невозможность сформулировать свои впечатления — это нормально. Зритель не должен профессионально разбираться в хитросплетениях создания фильма так же, как пассажир такси не обязан знать внутреннее устройство автомобиля, в котором едет – достаточно того, что тот везет его из пункта А в пункт Б. Другое дело, если автомобиль ехал рывками, буксовал и вообще привез пассажира не туда, куда тот хотел – вот тут уже возникают вопросы к водителю и механикам таксопарка.
К тому же серьезный разговор о «Настоящем детективе» неминуемо выходит за рамки конкретного проекта, поскольку речь тут идет о применении некоего общего принципа создания телесериалов. Вот с него и начнем.
На американском телевидении много лет в ходу термин, практически незнакомый рядовому зрителю — шоураннер. Он означает продюсера, который руководит всем процессом создания сериала. Сделано это для того, чтобы в долгой работе над проектом, в которой заняты сотни людей, а каждую новую серию нередко снимает новый режиссер, был человек, который, возможно, единственный из всех, мыслит стратегически. В телесериалах им, в отличие от обычного кино, часто бывает сценарист, он же автор идеи — и это логично. Кому, как не ему, управлять процессом, участники которого, за исключением исполнителей главных ролей и некоторых персонажей второго плана, постоянно меняются?
В случае с «Настоящим детективом» этот принцип был доведен до своего крайнего выражения. Главным действующим лицом здесь был только один человек — сценарист и шоураннер Ник Пиццолатто. Тем более, что в данном случае от сезона к сезону поменяли не только рассказанную с экрана историю, место действия и фабулу, но и всех, включая главных действующих лиц.
И это было первой, можно было бы написать, ошибкой, но на самом деле не ошибкой, а логичным следствием одной из главных причин феноменального успеха первого сезона — выбора ведущих актеров. Ведь изначально можно было предположить, что такие суперзвезды как Вуди Харрельсон и Мэтью Макконахи, которым первый сезон сериала обязан, как минимум, половиной своего успеха, не будут тянуть сериальную лямку до бесконечности.
Да, исполнители главных ролей во втором сезоне «Настоящего детектива» — отличные профессионалы, но до харизмы (а это тут главное) Харрельсона и Макконахи им далековато. Почему? Да потому что актерская игра состоит из двух компонентов — профессионализма и магии, и второму из этих компонентов не научишься. Нельзя просто так взять и стать, если брать примеры из «большого кино», к примеру, вторым Жаном Габеном или Богданом Ступкой. И зритель это почувствовал.
Второй ошибкой стала безграничность полномочий шоураннера. Ник Пиццолатто в общем-то — не «человек кино». Он начинал как детективный писатель, а не сценарист. И в написании сценария ориентировался, отдадим ему должное, на такие великолепные образцы современного «нуара», как романы Джеймса Эллроя, которого он называет среди любимых авторов жанра (например, по романам Эллроя поставлены триллеры «Черная орхидея» и «Секреты Лос-Анджелеса»). В первом сезоне Пиццолатто это блестяще удалось. Однако второй сезон показал, что писательский — он же сценарный — багаж шоураннера «Настоящего детектива» пока (может быть, только пока, автор-то молод) весьма ограничен. А поправить его некому.
В самом деле, если отойти от фабулы и обратиться к сюжету, который, помимо фабулы, содержит множество компонентов, в частности, место действия, расстановка сил среди героев сериала, семейные обстоятельства жизни главных героев и т.д., то вы увидите, что первый и второй сезоны – почти близнецы. И в первом и во втором сезоне действие происходит в глухой провинции, где власть, номинальная и фактическая, передается по наследству. В обоих сезонах нити расследования ведут на самый верх, где срослись политики, крупный бизнес и даже полиция, представители верхушки которых считают, что находятся вне рамок обычной человеческой морали. (В первом сезоне это участники кровавых обрядов, во втором — сексуальных оргий).
И в первом и во втором сезоне у детективов, занимающихся расследованием, неудачная личная жизнь. В обоих сезонах показано, что в современном западном обществе муж, номинально будучи равноправным с женой, во время развода и после него становится бесправным как отец. В обоих сезонах один из главных героев-детективов — алкоголик и наркоман, и непонятно, как при этом он в состоянии гоняться за преступниками, побеждать их в драках, да и вообще держать в голове нити сложного расследования. И этот список можно продолжать долго.
То же самое и с побочными линиями действия. Вот только один пример того, как сценарист не может расстаться с одним из своих излюбленных мотивов как ребенок с привычной игрушкой: если в первом сезоне сериала эпизоды с сектами верующих является необходимой частью развития сюжета, во втором сезоне они — лишь необязательный довесок к основному действию. Выньте этот элемент из конструкции – и окажется, что она прекрасно держится и без него. Придется лишь немного изменить сюжетную мотивировку немного странного отношения к мужчинам у одной из главных героинь, но это технически несложно. Всё это и создает у обычного зрителя смутное ощущения, что тут как бы «что-то не то» — мол, этот сон, я кажется, уже видел, хотя точно припомнить не могу.
К тому же во втором сезоне есть и чисто «киношная» профессиональная ошибка. Пиццолатто (и это еще раз доказывает, что он все-таки писатель, а не сценарист) часто объясняет реальную суть событий не визуально, а посредством диалогов. То есть, условно говоря, один детектив объясняет другому, почему герои X, Y и Z действовали в первой серии именно так, а не иначе, только в третьей серии. Но зритель-то, в отличие от читателя, запоминает в первую очередь не имена героев, а их лица – и поэтому нередко не понимает при перечислении нескольких имен, о ком идет речь. К тому же зритель, в отличие от читателя, не может (в принципе, может — но тогда это уже не просмотр сериала, а работа над ним) проанализировать этот кусок диалога, потому что ему нельзя отвлекаться, чтобы не утратить нить действия, в данный момент происходящего на экране.
В результате ближе к концу второго сезона сериала события в его начале, которые в головах главных героев-детективов наконец-то выстраиваются в стройную схему, в голове зрителя, наоборот, превращаются в сумбурную мешанину. И ему остается только, как профессору Преображенскому в «Собачьем сердце», спросить у Швондера, объявляющего решение собрания жильцов дома: «Простите, кто на ком стоял?»
Автор Михаил Глаголев
