Нашпигованный ядерными боеголовками Ближний Восток - перспектива не из приятных.
Решение Дональда Трампа вывести США из соглашения по иранской ядерной программе ставит остальных его участников, в том числе Россию, в непростое положение.
Пока окончательная судьба его еще не ясна. Во многом дальнейшее исполнение Совместного всеобъемлющего плана действий (так официально называется соглашение) зависит от Тегерана.
Президент Ирана Хасан Роухани уже объявил, что поручил иранским дипломатам приступить к переговорам с Францией, Германией, Великобританией, Россией и Китаем, чтобы оценить возможность сохранения ядерного договора.
Роухани поддерживал соглашение еще на стадии его разработки, однако его голос, хотя и весомый, не является в иранской политике решающим. А противников договора, считающих, что он ограничивает суверенитет Ирана, хватало всегда.
В наихудшем случае Иран выйдет не только из Совместного всеобъемлющего плана действий, но и из Договора о нераспространении ядерного оружия, и вернется к работе над собственным ядерным арсеналом.
С большой вероятностью по этому пути пойдет и главный соперник Ирана в регионе – Саудовская Аравия. Нашпигованный ядерными боеголовками Ближний Восток – перспектива не из приятных.
Региональные сложности
В системе координат региональной политики решение Трампа тоже плохо: его бенефициары в первую очередь – Израиль и Саудовская Аравия.
Собственно, друзей на Ближнем Востоке у Тегерана и так немного, а выход США из ядерной сделки стимулирует эскалацию со стороны его противников.
Центральным конфликтом, определяющим расклад сил на Ближнем Востоке, сегодня является сирийский. А в нем взаимодействие с Ираном (и с Турцией) для России исключительно важно.
Однако Москва, хотя и традиционно не поддерживала санкции против Тегерана, все же их соблюдала, напоминает политолог Федор Лукьянов. В определенной степени это было признанием экономической мощи США, способных “перекрыть кислород” едва ли не любой компании, ведущей дела с иранским государством.
Однако сегодня Россия и так обвешана санкциями, в том числе американскими, как новогодняя елка. Поэтому возможным американским экономическим давлением можно пренебречь.
Более того, в связи с тем, что односторонний выход США из соглашения никого в Европе не обрадовал, теоретически у Москвы открывается возможность возобновить взаимодействие с европейскими столицами, пусть и по узкому кругу вопросов.
Правда, и в этом (довольно умозрительном) случае полномасштабный диалог вряд ли вероятен: влияние Москвы на Тегеран, не говоря уже о Вашингтоне, не так уж велико. Поэтому ее ценность в европейском альянсе сторонников ядерного соглашения с Ираном невысока, да и альянс этот тоже пока гипотетический.
Добавьте к этому общее отношение к России сегодня – и диалог, тем более на равных (особенно так, как его понимают в Кремле), вряд ли выглядит реальной перспективой.
Сирийский узел
Пока Москве удавалось сохранять довольно ровные отношения со всеми крупными региональными игроками.
Политика Москвы заключается в том, чтобы не создавать какие-то прочные военно-политические союзы ни с Ираном, ни с режимом Асада, ни с Израилем, ни с Саудовской Аравией, а использовать возможности нормальных отношений со всеми странами, полагает старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сажин.
Более того, в зреющем конфликте двух претендующих на первенство в регионе стран – Ирана и Саудовской Аравии, – Россия давно и последовательно занимает миротворческую позицию. Москва не заинтересована в наличии такого конфликта, который потенциально грозит большой региональной войной.
В Тегеране полагают, что могут рассчитывать на поддержку Москвы в случае выхода США из договора об иранском атоме, считает востоковед Елена Супонина. Однако говорить сейчас о том, в чем именно выразится эта поддержка, сложно.
Иран – один из ключевых партнеров России в сирийской кампании. Без его участия, равно как и без участия Турции, никакая стабилизация в Сирии невозможна, и это хорошо понимают в Кремле.
Что стоит за переброской российских бомбардировщиков в Иран?
А дальнейшая эскалация сирийского конфликта выводит вероятность крупного регионального конфликта с последовательным втягиванием в него ближневосточных государств на новый уровень. Аналитики полагают, что именно от этого отговаривал Владимир Путин израильского премьера Биньямина Нетаньяху во время их встречи в среду.
Израиль и Турция
Путин понимает угрозу Израилю, исходящую из Тегерана, полагает Федор Лукьянов. Однако еще лучше ее понимают в самом Израиле, и исключать его вмешательства в сирийский конфликт нельзя.
Израильские политики уже неоднократно заявляли, что не допустят закрепления Ирана на сирийской территории. В среду Сирия обвинила Израиль в нанесении ракетного удара по сирийской военной базе Аль-Кисва. А именно там, по некоторым сведениям, Иран построил свою военную базу.
Израиль объявил состояние повышенной боевой готовности в районе Голанских высот, являющемся сирийской территорией и находящемся под израильским контролем. В готовность были приведены расположенные там бомбоубежища.
Россия, разумеется, может предложить Ирану и Израилю жить мирно и не ломать игрушек, но ее вряд ли послушают.
Аналогичным образом складываются и отношения Москвы и Анкары. Турция, как и многие монархии Персидского залива, да и Израиль, все равно находятся в американском лагере, и менять существующее положение дел не захотят, полагает член научного совета Московского центра Карнеги Алексей Малашенко.
Ситуативный альянс Турции и России вряд ли можно считать прочным, особенно при том, что разногласия по разрешению сирийского кризиса существуют и тут.
Европа, объединяйся!
Иного выхода, кроме как оказать политическую поддержку Ирану, в сложившихся условиях у России нет, полагает Федор Лукьянов.
В идеале такая поддержка должна исходить и от всех остальных участников соглашения 2015 года, и пока европейские страны демонстрируют готовность поддерживать сделку с Ираном, тем более, что формально условия соглашения Тегеран не нарушал.
Однако перед европейскими странами стоит непростой выбор: или капитулировать под экономическим давлением США (которое, несомненно, последует), или объединиться и выступить против своего главного союзника.
В первом случае Европа демонстрирует слабость, во втором – ей угрожает перспектива торговой войны с Соединенными Штатами. Кстати, аналогичная дилемма, хотя и в менее острой форме, стоит и перед Китаем.
Бизнес – отдельно
При этом интересы государств и бизнеса здесь радикальным образом расходятся.
Пожалуй, ни одна компания, поставленная перед выбором отказаться от иранского рынка или попасть под каток американских санкций по всему остальному миру, не будет долго принимать решение.
Это справедливо и для российских компаний, работающих в Иране.
Главным образом, это “Лукойл” и “Татнефть”. Как полагает нефтегазовый аналитик Михаил Крутихин, обе компании будут постепенно сворачивать свою деятельность в Иране.
“Лукойл” вместе с норвежской Statoil уже работал в Иране – разрабатывал месторождение “Анаран”. Но в 2010 в связи с новыми санкциями против Тегерана компания ушла из проекта, списав при этом 63 млн долларов убытка.
Похоже, так будет и в этот раз, считает Михаил Крутихин. Крупные контракты легко приостановить, а деловые интересы “Лукойла” и “Татнефти”, даже при их полной лояльности российскому государству, будут требовать покинуть Иран. Их потери, по всей видимости, будут невелики.
