Наталья Давыденко, корреспондент отдела «Рынки»
Я люблю рекламу. В том смысле, что я точно не принадлежу к рекламным анорексикам, которые со злыми глазами переключают канал, едва завидев, что начался очередной рекламный блок, или безжалостной рукой выбрасывают рекламные вкладыши из журналов, даже не взглянув на них. Нет, я никогда не сидела на рекламной диете, хотя «невкусный», безграмотно приготовленный рекламный продукт меня тоже бесит — почти как манная каша с комочками.
Но, к счастью, подобно этому гастрономическому реликту детства, дурно сварганенной рекламы (которая своей симптоматичной «плохостью» даже на полезные размышления не наводит) в повседневной жизни становилось все меньше. А настоящих шедевров, своеобразных равиоли с фуа гра и трюфелями, все прибывало и продолжает прибывать. Взять хотя бы свеженький трехминутный квазишедевральный видеоролик одного из мировых производителей-гигантов спорттоваров. Его в полном объеме (а не кусочек в тридцать секунд, как по ТВ) с удовольствием всего за 10 дней осмотрело почти 60 млн. пользователей, если верить статистике YouTube.
И понравилось это блюдо настолько, что они его пересматривают и пересматривают и даже понравилось-клавишу при этом не ленятся нажимать. Словом, планка рекламных кампаний с каждым годом, на радость потребителям, поднимается все выше — конкуренты, скрипя зубами, конечно, выкладывают все больше средств, чтобы не отстать в этой гонке продвижений. Так что, думаю, вскорости другая спортивная корпорация нас накормит рекламными разносолами если не лучше, то, по крайней мере, не хуже.
Тут бы вздохнуть с облегчением и наблюдать с удовольствием за этим парадом достижений. Ан нет. Кризисные конвульсии, не столько мирового, сколько отечественного бизнеса, заставляют рекламодателей искать немыслимые пути навязывать одурманивающий контент потребителям, делая ставку не на содержание и оригинальный ход мыслей, благодаря которым удается добиться внимания, а то и лояльности целевой аудитории. А на насильственную, жестокую инкорпорацию в личное пространство индивидов, которые ей не могут сопротивляться.
Например, вчера я проснулась от оглушительной трескотни репродуктора, установленного на разъезжающем под моими окнами авто, из которого извергался начитанный плохо поставленным голосом текст о преимуществах какого-то цирка. Полчаса спустя зазвонил телефон — мне в очередной раз агрессивно попытались продать билеты на концерт, и отвязаться от этого принудительного общения удалось только по прошествии не нескольких секунд, а минут. Я уже молчу об уличных зазывалах и практически хватателях за руки, любящих поджидать своих жертв возле метро со своим «Не пропустите! Акция!» наготове. Я люблю рекламу, но до тех пор, пока у меня есть право выбора. Могу смотреть ТВ-рекламу, могу — нет. Могу разглядывать ее на страницах журналов и газет, могу оставить без внимания. Могу глазами скользить по расклейкам в поездах метро, а могу уставиться на свое отражение в стеклах. Это мое право. Ежедневные же арии репродуктора я не могу выключить пультом от телевизора, не могу не поднимать трубку телефона и не спускаться в метро. От такого насильственного проникновения рекламы в приватное пространство остается только чувство беспомощности и злости, которое даже такого благодарного пожирателя рекламы, как я, заставляет сесть на диету, дабы перевести дух.
