Самый молодой в истории президент Франции 39-летний Эммануэль Макрон энергично взялся за дело. В первую очередь — на международной арене, чтобы показать свою решимость взять европейское лидерство в свои руки. Но вряд ли в Берлине это лидерство согласятся так просто отдать.
Посетив с первым зарубежным визитом Германию, Макрон озвучил свои внешнеполитические планы в отношении укрепления ЕС и зоны евро с заявкой на лидерство. В Берлине «комсомольский задор» Макрона приняли весьма благосклонно, но дали понять, что в отношении укрепления ЕС в Германии имеются свои расчетливые и прагматичные взгляды, а от своего лидерства в ЕС Меркель отказываться не намерена, поскольку перспективы ее партии ХДС-ХСС на сентябрьских выборах в бундестаг выглядят более чем оптимистическими.
В этом смысле, неожиданно свалившийся на голову Путин оказался весьма кстати. Проведя с ним, похоже, совершенно безрезультатные переговоры в жесткой тональности, Макрон подтвердил свою заявку на лидерство в Европе. Но не более того.
«Эммануэль и Вовочка»
Появление Путина в Париже 29 мая было, конечно, не случайным. Он прибыл во Францию на открытие выставки «Петр Первый. Царь во Франции. 1717 год», посвященной 300-летию визита Петра во Францию, после чего между Россией и Францией были установлены дипломатические отношения.
Путин напомнил «просвещенной французской публике, о том, что история российско-французских отношений, дескать, намного древнее, поскольку у их основания стояла королева Анна, дочь киевского князя Ярослава Мудрого, которых Путин записал в «русские» в современном понимании. В Париже такую ахинею нести позволительно, поскольку там могут быть не в курсе, что первое упоминание о Москве в летописях датировано примерно на сотню лет позднее, чем жития Ярослава и Анны, а Москва имеет весьма отдаленное отношение к Киевской Руси.
Появление Путина было неслучайным хотя бы потому, что такие выставки готовятся долго. Очевидно, таким эффектным образом в Москве хотели «открыть новую страницу» франко-российских отношений с участием антиевросоюзовской и промосковской Марин Ле Пен, которая, напомним, долгое время считалась фаворитом президентских выборов во Франции. Но победил проевросоюзовский и условно антимосковский Макрон, которого в ходе избирательной компании в Москве успели изрядно полить грязью.
Путину пришлось налаживать изначально испорченные отношения с новым французским лидером. Макрону же надо было показать, что он, в отличие от своего предшественника Олланда, способен вести самостоятельную политику, не оглядываясь на Меркель, которая до сих пор играла первую скрипку.
Макрон принял Путина не в парижском Елисейском дворце, являющемся резиденцией французских президентов, а во дворце Большой Трианон Версальского дворцового комплекса примерно в 30 километрах от Парижа и Елисейских полей. Очевидно, таким образом было подчеркнуто, что встреча с Путиным была не просто незапланированной, но и не слишком приятной.
Разговоры различного рода промосковского элемента о том, что Макрон, дескать, прежде всего, встретился с Путиным и порешал с ним все вопросы относительно Украины без участия ее представителей, вызывают смех. Содержание двух с половиной часовых переговоров осталось тайной. Известно только, что вопрос Украины был вторым после Сирии. Третьим вопросом якобы было тяжкое положение геев в Чечне…
Но на пресс-конференции было видно, что переговоры особых результатов не дали, а стороны разошлись во мнениях. По сути, договорились договариваться. Макрон заявил об обоюдном желании претворить в жизнь «нормандские» договоренности по Украине и очень надеется, что Путин подтвердит такое желание. Путин этого не подтвердил и вообще предпочел вопроса Украины не касаться.
Непонятно, где здесь московский агитпроп увидел победу Путина в украинском вопросе. Зато Макрон показал твердость и решимость решать сложные внешнеполитические вопросы, для чего, похоже, эта встреча новому французскому президенту и была нужна.
Разные подходы под одинаковыми лозунгами
Первой зарубежной поездкой самого Макрона стал визит в Берлин и встреча с Меркель, чем новоиспеченный французский президент подтвердил свой главный международный приоритет — усиление Евросоюза. В Берлине Макрона в его еврооптимизме вроде бы поддерживают. Но не все так просто.
Новый интеграционный прилив вызван неустойчивой финансовой ситуацией в еврозоне и в ЕС вообще. Макрон хочет реформировать еврозону после подъема французской экономики, хотя не факт, что этого подъема удастся добиться. В Берлине идеи Макрона на словах поддерживают, но на деле занимают выжидательную и весьма отличную от Макроновой позицию.
Речь идет о создании Министерства финансов еврозоны с функциями европейского комиссара по экономическим и финансовым вопросам и главы Еврогруппы министров финансов стран ЕС. Есть планы по созданию единого бюджета еврозоны с возможностью займов, по превращению стабилизационного механизма в Европейский валютный фонд и т.д. По мнению Макрона, министр финансов еврозоны мог бы распоряжаться общей многомиллиардной казной 19 стран еврозоны, осуществлять инвестиции в совместные проекты.
Французский президент также поддерживает планы по созданию отдельного парламента стран еврозоны. Последнее означало бы реализацию на деле давно обсуждающегося сценария «Еврозоюза двух скоростей», в котором было бы более интегрированное ядро, ориентировочно, это страны еврозоны, а также менее развитая европериферия, условно говоря, это страны, не входящие в зону евро.
Такие инициативы весьма неоднозначно воспринимаются другими странами Европы, как в еврозоне, так и за ее пределами. Например, «вечно кризисная» Греция, являющаяся членом еврозоны, выступает против внешнего финансового диктата, прежде всего, со стороны Германии. Проблемные страны-члены еврозоны юга Европы тоже не в восторге от подобных планов.
В свою очередь, Польша пока не собирается отказываться от злотого в пользу евро, поддерживая на практике, таким образом, конструкцию «двухскоростной» Европы. Варшава также выступает против этой конструкции, небезосновательно полагая, что это еще более снизит и без того не слишком сильное влияние стран европериферии на решение общеевропейских проблем. Причем и здесь критика звучит, прежде всего, в адрес Германии и ее диктата в ЕС.
Согласно плану Макрона, из фонда еврозоны, в случае нового кризиса можно было бы также предоставлять помощь попавшим в затруднительное положение странам еврозоны. Макрон полагает, что без такого финансового перераспределения, валютный союз когда-нибудь развалится, и период объединенной Европы завершится.
В Берлине на инициативу Макрона «реформы в обмен на инвестиции» ответили предложением министра финансов Германии и однопартийца Меркель из ХДС-ХСС Вольфганга Шойбле о создании Европейского валютного фонда (ЕВФ).
В этом предложении есть и антиамериканский подтекст. Европейским кредиторам становится все сложнее договариваться с чиновниками МВФ. МВФ слишком зависим от Америки. Поэтому вносятся предложения о том, что в ЕС нужно создать Европейский валютный фонд (ЕВФ) по образцу МВФ.
По мнению ряда европейских экспертов, сумма капитала ЕВФ должна быть не менее €50 млрд. Считается, что наибольшую долю взносов должна внести Германия, а Франция — несколько меньшую долю. Относительно того, сколько должны внести другие члены ЕС, вообще нет никакой ясности, а многие страны вообще относятся к этой затее, мягко говоря, без энтузиазма.
Идея создания ЕВФ — это также реакция Берлина и Парижа на определенное охлаждение в американо-европейских отношениях, особенно с приходом к власти в Америке Трампа. Укрепление интеграции ЕС с опорой на франко-немецкую ось — это также стремление сделать Европу самодостаточной.
Но в Берлине подозревают, что испытывающая серьезные финансово-экономические проблемы Франция может стремиться к тому, чтобы «доить» более богатую и стабильную Германию. Германский взгляд на министерство финансов еврозоны и на ЕВФ четко выражает министр финансов Шойбле: прежде всего, это должны быть органы, осуществляющие контроль над бюджетной дисциплиной.
В Германии резко возражают против выпуска единых облигаций государственного займа, за которые ратует Макрон, отвечать по которым должны были бы сообща все страны еврозоны. Это позволило бы отдельным странам, в частности Италии и самой Франции, брать госзаймы на финансовых рынках под более низкий процент, что снизило бы нагрузку на их бюджеты. Но Шойбле пресекает всякие разговоры на тему евробондов, опасаясь, что «партнеры Германии наберут дешевых кредитов, а отдуваться придется налогоплательщикам», то есть той же Германии.
Но дело в том, что после выхода Великобритании из ЕС и без того слишком высокий вес Германии еще более повышается. Поэтому Макрону нужно стремиться к тому, чтобы не допустить превращения Европы в «немецкую Европу».
Военный козырь
У Франции есть несомненный козырь. Речь идет о европейской системе безопасности, отличной от НАТО, поскольку НАТО — это в первую очередь. А если учесть, что во главе США стоит Трамп, договорившийся уже даже до «выхода Америки из НАТО», то проблема европейской безопасности обретает новое звучание.
После выхода из ЕС Британии, Франция остается единственным членом ЕС, имеющим ядерное оружие сдерживания и место постоянного члена Совета безопасности в ООН.
Франция тратит больше на оборону. Если Германии расходует на армию 1,2% ВВП, то Франция — 1,8%, хотя и этого мало (в 2006 г. члены альянса договорились тратить минимум 2%, правда, по факту только 5 из 28 членов выполняют эту договоренность).
Похоже, Макрон понимает, что в нынешнем мире, все более нестабильном, военная карта является козырной. Говорят, молодой и энергичный президент Пятой республики внимательно прислушивается к советам своих генералов. Не служивший в армии Макрон живо интересуется военной проблематикой, встречается с военнослужащими прямо в войсках в Африке и посещает раненых в госпиталях. Он даже переименовал Министерство обороны в Министерство вооруженных сил.
