Экс-председатель ВС поделился с «і» своим видением нынешней ситуации с судебно-правовой реформой...
Бывший председатель Верховного суда (ВС) Виталий Бойко поделился с «і» своим видением нынешней ситуации с судебно-правовой реформой и высказал мнение, что эта реформа должна соответствовать букве и духу Конституции.
Вопрос: В Украине существует политическая традиция: если кому-то что-то нужно от судебной системы, он начинает затевать радикальные судебные реформы. После достижения нужных результатов в диалоге с судебной системой реформа уходит в утиль. Проходит ли нынешняя судебно-правовая реформа в таком же ключе?
Ответ: Вопрос можно поставить по-другому — нужна ли судебная реформа действующей власти или нынешним должностным лицам? Учитывая мой опыт, среди них мало страстных сторонников настоящей реформы. Это касается и президента с его окружением, и народных депутатов, и чиновников, работающих в исполнительной власти. Речь о необходимости судебной реформы особенно остро заходит тогда, когда суд принимает решение, явно противоречащее интересам определенного клана или государственных структур (в начале апреля ВС признал незаконной допэмиссию акций на ОАО «Днепрэнерго».— «і»). Это касается приватизации, отмены определенных нормативных решений и т.д. Тогда начинается бурная реакция на такое решение судов, а также долгие и громкие разговоры о необходимости коренного реформирования судебной системы. Это я видел и во времена своего председательствования в ВС. И это же я вижу сейчас. Поэтому ваш вопрос закономерен — проведение судебной реформы всегда связано с какими-то интересами. Как только эти интересы пропадают, исчезает и желание реформировать судебную систему. Тем более, если она работает в согласовании с теми, кто находится при власти.
В: Вы являетесь одним из разработчиков нынешней судебно-правовой реформы. Как вы считаете, после внесения около 400 изменений в законопроекты №№0916 и 0917 эти документы сохраняют свою целостность и системность?
О: На заседании Нацкомиссии по утверждению демократии и укреплению верховенства права, членом которой я являюсь, обсуждалось много вариантов изменений в отдельные положения действующих законов о судоустройстве и о статусе судей. Но в ходе обсуждения я понимал и говорил об этом публично — очень важно, чтобы предложения Нацкомиссии прошли через парламент. Я прекрасно представлял и видел на практике, как кардинально ломались прекрасные законопроекты, которые вносились правительством и другими органами, обладающими правом законодательной инициативы. Ломались бездумно, без логической связи, по принципу — а я думаю, что так будет лучше.
В: Можете привести пример?
О: Могу привести в качестве примера то, что и сейчас есть. Ведь когда я был председателем ВС, в противоречии с законодательством пытались протиснуть законодательную норму, чтобы отдельные властные структуры имели определенное отношение к назначению судей на админдолжности. Речь идет о президенте, которому в итоге эти полномочия таки передали. Даже в беседе с глазу на глаз с президентом относительно этой нормы закона я не услышал ни одного толкового обоснования, что порядок назначения должен быть именно таким. Это не имеет никакого согласования ни с действующей Конституцией, ни со статусом судьи. Я всегда доказывал, и так действительно должно быть, что судья — это основной носитель судебной власти. Это он принимает решения от имени государства. А кто организовывает обеспечение деятельности судьи в рамках конкретного суда — не настолько важно, чтобы руководство государства определяло, кто из судей должен иметь дополнительные функции как судья. Возразить мне было необычайно непросто.
Вопрос: А что ж тут можно возразить.
Ответ: И я не услышал нормальных возражений, почему к назначению председателя местного райсуда должен иметь отношение глава государства? Я 11 лет проработал главой райсуда, 3 года — замглавы областного суда, 10 лет — главой областного суда и где-то 8 лет — главой Верховного суда. И я знаю, как чиновники жаждут иметь контакт с судебной деятельностью именно через эту должность — через председателя любого суда. Выходить на контакт с судьей не всегда удобно. А когда к процедуре назначения председателя суда причастны другие лица, то это как бы дает право им влиять через свою причастность на рассмотрение судебного дела, которое кого-то интересует. Понимаете, это ступенька, к которой причастны власть имущие, возводящие человека на эту ступеньку. При том, что в принципе эта ступенька не дает больших преимуществ перед судьями. Возможно, только небольшую надбавку к зарплате.
Когда я работал, председатель суда был, как правило, депутатом местного совета, членом комитета партии и т. д. Другими словами, его гражданский статус был значительно выше среди прочих судейских работников. И это также была возможность для влияния.
В: Партийного.
О: Безусловно. Я уже не говорю, что все судьи были членами партии и были обязаны по уставу претворять в жизнь решения съездов КПСС, а также решения райкомов, обкомов и т. д. Получается, что о независимости судебной деятельности не стоит и говорить.
В: То, что за полномочия назначать судей на административные должности идет жесткая борьба, фактически означает, что и в наше время председатель суда — хозяин в своем ведомстве?
О: Он имеет влияние — в большей или меньшей степени, в зависимости от характера тех взаимоотношений, которые сложились в том или ином суде. Многое также зависит от судей. Самое главное — как судья себя ощущает, готов ли он идти на компромисс и выполнить указание, просьбу, намек. И сделать какое-то действие, которое будет позитивно оценено лицами, находящимися при власти.
В: Вы подразумеваете, что у каждого без исключения судьи есть выбор — выполнять или не выполнять указания со стороны?
О: Конечно. Каждый судья может прислушаться, а может и не прислушаться. Должен сказать, что большинство судей в Украине — это принципиальные люди. Редко кто из них пойдет на какую-то авантюру и будет принимать противозаконное решение. Он же прекрасно понимает, что над ним стоят апелляционная и кассационная инстанции.
В: Обсуждение текущей судебно-правовой реформы свелось к спорам, кто должен назначать председателей судов, какова должна быть структура судебной системы, а также какой будет дальнейшая судьба Верховного суда и его полномочий. Получается ли, что эти моменты — настоящая цель нынешней реформы?
О: В определенной мере да — полномочия судов по рассмотрению дел. Начнем с первого вопроса — назначение на админдолжности. Относительно председателя Верховного суда никаких споров быть не может: в Конституции прямо записано, что его избирает пленум Верховного суда.
В: Но реформа предполагает, что президент будет вносить представление на его назначение.
О: Мы всегда должны помнить требование Конституции: власть на любом уровне должна действовать исключительно в тех полномочиях, которые определены Конституцией или законами. Полномочия президента четко выписаны в Конституции. Все остальное — от лукавого. Это подтвердил Конституционный суд, сказав, что у президента нет полномочия назначать судей на админдолжности.
В: Юристы президента сейчас ставят под вопрос легитимность этого решения Конституционного суда.
О: Под сомнение можно ставить все, что происходит в нашем государстве и вне его. Это дело каждого человека — верить или нет. Но если читать перечень полномочий президента в Конституции, то там таких полномочий нет. Да и, повторюсь, с точки зрения полномочий не такие уж и важные лица председатели местных и апелляционных судов, чтобы к их назначению имел отношение глава государства. Вот к судье, который принимает решения от имени Украины, президент должен иметь отношение. Ведь решение — это самый главный акт в судебной системе. Распоряжение и прочие документы председателя суда не имеют такого значения. Поэтому передача полномочий по назначению судей на админдолжности главе государства — это просто стереотип нашего старого времени. Удержать ту самую ступеньку, которую можно использовать по принципу: мы причастны к тому, что ты на этой должности. Это ошибочная позиция, и такое предложение не проходило через Нацкомиссию. Все были согласны с тем, что это не дело президента. Наоборот, было предложение, чтобы назначение всех судей — и на первые пять лет, и бессрочно — делал президент при активном участии ВСЮ, не менее половины членов которого будут судьями.
В: Как вы относитесь к тому, что количество судей Верховного суда уменьшается до 16 человек, а сам суд теряет статус кассационной инстанции?
О: Существовавшая ранее структура судебной ветви власти имела свои недостатки. Отсутствовал апелляционный порядок пересмотра судебных решений. И это было крайне неудобно, поскольку областной суд, выступая в роли кассационной инстанции, не имел права оценивать и проверять новые доказательства. Поэтому создание апелляционных судов было необходимо, чтобы он проводил повторное рассмотрение по сути того или иного конфликта. Это повлекло за собой необходимость создания кассационной инстанции, которая бы имела только одно задание — проверять с точки зрения правильности применения закона. И не больше. И когда единственным таким органом в системе судов общей юрисдикции при рассмотрении уголовных и гражданских дел остался Верховный суд, мы все увидели, что он не способен выполнить функции органа единой кассационной инстанции. Не случайно в законе о судоустройстве от 2002 г. было предписано создать кассационный суд, состоящий из двух палат — уголовной и гражданской. Конституционный суд признал это не соответствующим Конституции. Таким образом возникла проблема: может ли в дальнейшем Верховный суд выполнять функции кассационного суда? С моей точки зрения, однозначно, — не сможет. Поэтому предложение о создании высших уголовного и гражданского судов — это, как мне кажется, позитив в судебной системе с точки зрения интересов граждан.
В: Как тогда Верховный суд будет рассматривать дела?
О: Если будут созданы специализированные суды, то абсолютно очевидно, что гражданам не запретишь обращаться в наивысший орган в государстве, которым является Верховный суд. И никто кроме судьи не имеет права предварительно рассматривать, насколько обоснованным является обращение конкретного гражданина. Однако Верховный суд должен контролировать всю судебную систему, насколько правильно и одинаково применяется закон в судах.
В: Согласно законопроектам, Верховному суду разрешается пересматривать решения только в исключительных обстоятельствах: по решению Европейского суда по правам человека и решению Конституционного суда.
О: Не думаю, что целесообразно такое ограничение юрисдикции. В жизни могут быть и другие случаи, в которых очевидны противоречия между судебными юрисдикциями в применении конкретного закона. Я думаю, что нужно расширить полномочия пленума Верховного суда, который будет рассматривать и направлять судебную практику. Именно тогда он станет выполнять функцию высшего судебного органа в государстве. Если его работа будет зависеть от решений Европейского суда или Конституционного суда, это вообще будет свидетельствовать о бездеятельности Верховного суда: он будет работать без надлежащих полномочий. Т. е. у Верховного суда в судопроизводстве не будет объединяющей функции для всех юрисдикций. При этом я не имею в виду административные функции: Верховный суд не должен иметь отношение к таким полномочиям и как-то влиять на работу судов низшего уровня. Это проблема других государственных структур, в том числе и Государственной судебной администрации. А Верховный суд должен только процессуально, за счет своих решений, влиять на судебную практику. Безусловно, будет значительное количество обращений граждан в Верховный суд. Так же, как и в Европейский суд или Верховный суд США обращаются десятки тысяч человек. А эти суды по сути рассматривают 100-200 дел, не более.
В: Те негативные моменты в отношении процедуры назначения судей на админдолжности и общей структуры судов, о которых вы сказали, ставят крест на возможности принятия этих законопроектов? Ведь фактически вы говорите о дисбалансе судебной системы.
О: Безусловно. Я не знаю, чем руководствуются наши законодатели, когда вносят такие предложения. Один из активных авторов этих законопроектов был когда-то одним из отцов закона о дорожном движении. Именно тогда все материалы о дорожных правонарушениях были переданы в юрисдикцию судов. Когда он сообщил, что такое решение принято и что практически все эти правонарушения перешли в юрисдикцию судов, я спросил только одно: «Вы знаете, сколько дел поступит в суд? Способен ли суд рассмотреть их и пойдет ли это на пользу государству? Обеспечили ли вы материальную поддержку всего этого потока дел, которые направили в суды?». Он ответил: «Это не наше дело. Это дело исполнительной власти, пусть она обеспечивает».
Иногда бездумные, бессмысленные решения приводят к коллапсу, и судебная система сейчас хромает на две ноги. Не все, что предлагается и принимается, идет на пользу обществу. И в данном случае очевидно, что палата Верховного суда из 4 судей не сможет переварить громадного количества обращений граждан в Верховный суд. И если эта, мягко говоря, реформа будет принята, мы сразу прочувствует, что что-то не то. Нельзя отсекать Верховный суд процессуальным путем от рассмотрения дел. По поводу ограничения полномочий Верховного суда в Швейцарии проводился референдум, и граждане Швейцарии отклонили это предложение. У нас же хотят сделать так, чтобы Верховный суд перестал быть судом. Когда мы разрабатывали закон о судоустройстве, который был принят в 2002 г., мы всегда доказывали свою позицию с цифрами в руках: сколько дел, какой категории отправятся в том или ином направлении. Сколько должно пойти в Верховный суд, сколько — в кассационный суд. В какие сроки суды могут обеспечить рассмотрение дел в разумных пределах. Но вот в последнее время я не слышал обоснований с цифрами в руках. Так что тот, кто предлагает палаты Верховного суда, состоящие из 4 судей,— это человек, который имеет слабое представление о судейской работе и который не озабочен обеспечением прав граждан Украины на судебную защиту.
В: Ставит ли под сомнение реформу аргумент первого заместителя председателя Верховного суда, главы Совета судей Украины Петра Пилипчука: где гарантии, что более сложная система, которая создается, будет работать лучше, чем нынешняя?
О: Гарантий никто не может дать по любому проекту. Но, с моей точки зрения, такая судебная система может работать.
В: Подобная реформа могла бы возникнуть в те времена, когда вы были председателем Верховного суда?
О: Я даже не знаю, прошел бы такой вариант или нет. Смотря что вы имеете ввиду: это же все политика.
В: Я пытаюсь, в том числе, оценить роль личностей в истории, поскольку нынешняя реформа имеет ярко выраженный политический подтекст.
О: Нет, тут я не хочу ни выпячиваться, ни критиковать кого-то. Каждый состав Рады видит все по-своему. Тут политика, которую они реализовывают через закон. Они видят реформу так. Главное, чтобы они ошибки не допустили.
В: А если посмотреть на эту ситуацию с точки зрения того, что нынешний председатель Верховного суда Василий Онопенко имеет весомое политическое прошлое?
О: Я не хочу комментировать нынешнюю ситуацию с точки зрения высказываний, действий, позиции нынешнего председателя Верховного суда.
В: Почему?
О: Думаю, что каждый человек имеет право по-своему разъяснять различные позиции. У меня нет намерения его критиковать. Я высказываю свою позицию. И это все я говорил и непосредственно ему. И, по большому счету, я ничего нового не сказал, — я продолжаю отстаивать те принципы построения судебной системы, которые заложены в законе о судоустройстве от 2002 г.
В: Председатель Верховного суда, собрание судей Верховного суда и Совет судей Украины высказались против текущей судебно-правовой реформы. Можно ли такую позицию рассматривать как позицию всего судейского корпуса? И могут ли депутаты принять решение вопреки этой позиции?
О: Депутатский корпус не привязан к точке зрения судейского корпуса. И свою политику они проводят через законы на основе большинства, которое проголосует за тот или иной закон. Можно было бы прислушаться к позиции судейского корпуса. Однако я думаю, что не весь судейский корпус придерживается одной точки зрения. Я бы не расписывался за всех судей.
В: Другими словами, это не более чем позиция упомянутых органов?
О: Да, это позиция этих органов и их руководителей.
В: Что бы вы посоветовали народным депутатам в отношении законопроектов?
О: Отдельные, чрезвычайно спорные положения не могут быть приняты. Иначе депутатский корпус, по крайней мере его большинство, распишется в том, что не уважает Конституцию. Думаю, что здравый смысл победит.
Виталий Федорович Бойко родился 30 сентября 1937 г. в с. Крапивная Нежинского района Черниговской обл. В 1963 г. окончил Харьковский юридический институт. 1963-1964 гг. — народный судья. 1964-1973 гг. — председатель Амур-Нижнеднепровского райсуда Днепропетровска. 1973-1976 гг.— замглавы Днепропетровского облсуда. 1976-1986 гг. — председатель Донецкого облсуда. 1986-1990 гг. — первый замминистра юстиции. 1990-1992 гг. — министр юстиции. 1992-1993 гг. — завотделом нацбезопасности, обороны, правопорядка и чрезвычайных ситуаций Кабмина. 1993-1994 гг. — посол Украины в Молдове. С 21 декабря 1994 г. по 1 октября 2002 г.— председатель Верховного суда. С 1997 г. — заслуженный юрист Украины. Член ВСЮ (согласно должности).
