Подрастающее постсоветское поколение украинцев наращивает влияние в стране и все чаще наклоняет чашу весов в пользу новой Украины.
Об этом пишет голландский советолог Роберт ван Ворен.
У римлян была поговорка: «mens sana in corpore sano», что в переводе означает «в здоровом теле – здоровый дух». Тем не менее, это утверждение работает и в обратном порядке: здорового тела без здорового духа не бывает. Около 15 лет назад Всемирная организация здравоохранения запустила одну из самых успешных своих кампаний с лозунгом, точно передающим эту мысль: «Не бывает здоровья без психического здоровья» (No health without mental health).
Что верно для человеческого тела, верно и для всего общества. Психиатрия – зеркало общества. Если страна не в состоянии предоставить адекватный уровень услуг для граждан с психическим расстройством, значит, что-то в корне пошло не так. В советские времена людей с психическими заболеваниями делали изгоями, закрывали в учреждениях, которые зачастую находились за пределами города, чтобы отделить и скрыть больных от остального мира. Они были лишь «непродуктивными элементами», которые требуют денег и ничего не вкладывают в построение светлого коммунистического будущего.
Только после распада Советского Союза окончательно стало понятно, насколько прогнившей была советская система психического здравоохранения. В 1988 году на учете в психиатрических больницах числилось десять миллионов жителей СССР, из них, согласно подсчетам, не менее полумиллиона были заперты в закрытых учреждениях. Когда Украина стала независимой, Министерство здравоохранения не знало даже, сколько «социальных учреждений» существовало в стране на тот момент – все данные хранились в Москве. В конце концов, выяснилось, что в Украине функционировало, по меньшей мере, 100 таких «домов социальной опеки», в каждом из которых в среднем пребывало около 300 человек. Не нужно быть великим математиком, чтобы понять, насколько велика проблема. Они существовала тогда и существует сейчас, поскольку большинство подобных учреждений продолжают работать.
Впервые приехав в Украину в начале 90-х годов, я был шокирован. Помню одно из учреждений недалеко от Киева, где за 300 пациентами ухаживали четыре медсестры. Был еще доктор, приходивший туда один раз в неделю. Половина пациентов были прикованы к постели, поэтому очевидно, что перед медсестрами стояла невыполнимая задача. Зловоние от человеческих страданий в этом месте не поддавалось описанию. Мне было жаль и пациентов, и персонал, которые стали жертвами бесчеловечной по своей сути системы. В психиатрических больницах ситуация была не лучше, условия работы этих учреждений символично отображали распад, охвативший все общество. Психиатрия действительно была его зеркалом.
Последние 25 лет мы испробовали все возможные подходы, чтобы улучшить условия и модернизировать систему психического здравоохранения. Иногда эти усилия приносили плоды, и новые инициативы давали надежду на лучшее будущее, как для пациентов, так и для персонала; надежду на лучшие условия, уход и человечность. Числа превратились в людей, люди превратились в истории жизни, а жизнь сделала из людей личностей со своими потребностями, надеждами и желаниями – это фундаментальный сдвиг. Но местами изменения так и не произошли, коррупционные практики не позволили провести реальную реформу. Психиатрия все так же остается зеркалом общества.
Тем не менее, за последние два года многое сдвинулось с мертвой точки. Руководство психиатрии меняется, на сцене появилось новое поколение с новыми идеями, энергией и, прежде всего, желанием покончить с коррупцией и бесчеловечностью. После 25 лет усилий по изменению украинской психиатрии для меня нет большего подарка, чем видеть, как в эту отрасль входят молодые профессионалы, которые оставили советскую инертность позади; верят в свои навыки и силы, а также отказываются подчиниться бюрократическому обезличенному монстру. Я вижу, как на моих глазах происходят перемены. Это маленькие шаги, но очень важные, и они дают надежду, что большую тень советского наследия все-таки можно оставить позади.
И снова, психиатрия – это зеркало общества. Подобные перемены происходят не только в этой сфере. На самом деле, психиатрия – это, вероятно, наиболее противостоящая реформам часть общества. Люди говорят об обособленной «крепости» медицины, отделенной от остальных. Как по мне, у этой «крепости» есть еще и шпиль, наподобие того, что у телевизионных вышек в Москве, Берлине или Вильнюсе. Этот шпиль – и есть та самая психиатрия, отделенная от остальной системы здравоохранения. Если даже психиатрия расшевелилась и начала открываться реформам, значит, общество в целом меняется. Это так же символично как цветение сакуры в Японии, знаменующее собой окончание зимы.
Украина действительно меняется. Да, она меняется медленно и болезненно. Это происходит не так быстро, как хотелось бы. Да, коррупция не исчезла, еще осталось немало людей, мечтающих вернуть уют старой советской системы, в которой личная инициатива никому не нужна; которая дает широкие возможности для подкупа, краж и накопления незаконных богатств. Тем не менее, подрастающее постсоветское поколение наращивает свое влияние и все чаще наклоняет чашу весов в пользу новой Украины. Для меня психиатрия является лакмусовой бумажкой: если здесь что-то начинает меняться, значит, общество меняется в целом. Но чтобы увидеть и почувствовать это, нужно быть здесь; нужно спуститься на самый низовой уровень, чтобы понять, что происходит в стране.
Что раздражает меня больше всего, так это то, что организаторы нидерландского референдума по Соглашению об ассоциации между Украиной и ЕС, совсем не понимают, что происходит в этой стране на самом деле.
Интересно, как часто они бывали в Украине, и бывали ли вообще – с кем они встречались и говорили (и на каком языке). Предполагаю, что их знания об Украине примерно такие же, как знания украинцев о Нидерландах, хотя последние могут знать больше ввиду преобладающего здесь интереса к тому, что происходит за границами страны. Они сидят в своих комфортных голландских кабинетах и судят, ни капли не понимая, насколько важно это Соглашение для Украины как с практической, так и с психологической точки зрения. Из-за него люди вышли на Майдан, тысячи были ранены и более ста погибли. Когда они ставят все это под угрозу, продолжая жить своей уютной голландской жизнью, я начинаю задаваться вопросом, а достойны ли они той свободы и демократии, которые, по их утверждениям, они обороняют.
