Открыта выставка произведений художников Петра Лебединца и Юрия Нагулко «Из «Метрополитена» в «Русский». В поисках истины»
В Киевском музее русского искусства до 19 июля открыта выставка произведений художников Петра Лебединца и Юрия Нагулко «Из «Метрополитена» в «Русский». В поисках истины»
Сама идея объединить в одной экспозиции двух столь разных личностей, которые не только руководствуются в своем творчестве прямо противоположными взглядами на современное изобразительное искусство, но и достигли на этом пути выдающихся успехов, принадлежит заслуженному деятелю искусств Украины, президенту Украинской секции Международной ассоциации арт-критиков AICA под эгидой ЮНЕСКО Зое Чегусовой. Куратор проекта решила сыграть на контрастах и не прогадала.
В июне, накануне киевской презентации проекта в Нью-Йорке, состоялся 7-й Международный фестиваль «Наше наследие», организованный Русско-Американским фондом во главе с его президентом Мариной Ковалевой при содействии мэра города Майкла Блумберга и газеты Daily News. С украинской стороны поддержку проекту оказал посол нашей страны при ООН Юрий Сергеев. «Украинский арт-проект «В поисках истины» с личным участием в нем Юрия Нагулко и Петра Лебединца стал центральным событием фестиваля»,— отметила Зоя Чегусова. По ее мнению, творчество этих художников крайне интересно с точки зрения полярности образных и стилистических исканий обоих в области фигуративной и абстрактной живописи.
Юрий Нагулко, художник-самоучка, но отнюдь не дилетант, а, по сути, настоящий украинский самородок, прославился как тонкий лиричный пейзажист. Ныне он отдает предпочтение историко-религиозному жанру, в котором утверждает свою оригинальную жизненную философию. Свой стиль, не вдаваясь в особо глубокие пояснения, он называет абстракцией реальности. «Художник должен оставаться самим собой, к какому бы изму его не причисляли, и тогда он интересен людям. Если он начинает изобретать, а не отдавать холсту душу, то это уже не художник»,— утверждает Юрий Нагулко.
Одни его произведения — это без преувеличения настоящая современная иконопись высокого уровня. На других холстах события библейских притч непостижимым образом переплетаются с мотивами украинских народных сказаний и казацких баллад («Печать судьбы», «1648»). Яркие, даже порой пестрые сказочные работы Нагулко вполне можно было бы подогнать под ярлык жанра фэнтези, если бы они не были настолько самобытны. Автор рискует скатиться в примитивный серийный базарно-коммерческий лубок, но, по всей видимости, не боится этого. Ведь в каждой из его картин присутствует центр притяжения; любой ценитель живописи может определить его согласно своему вкусу и уровню познания. Полотна «Последняя глава», «Нуммия. Византия», «Вавилонская башня» и «Эхо вечности» я рискнул бы назвать наиболее мощными и характерными картинами Нагулко, представленными в нынешней экспозиции Русского музея…
И вот рядом как бы прямое противопоставление сдержанной религиозной хоральности письма Юрия Нагулко — животворящее буйство красок профессионала Петра Лебединца. Хотя и здесь отмечаешь справедливость известного утверждения о единстве противоположностей: каждый из мастеров, используя свое право выбора средств самовыражения, в конечной цели объективно приходит к субъективному утверждению вечных ценностей жизни. Верный художественному кредо нефигуративного направления в современном искусстве, Лебединец руководствуется не темой, не формой и не образом. «Картины импрессионистов и постимпрессионистов, полотна Кандинского во многом сформировали мой художественный вкус, а раскрепощенность Гогена окончательно освободили меня от зависимости от формы»,— объясняет художник.
