В представленном спектакле (как и в пьесе) наряду с реальными персонажами — актерами, репетирующими комедию Пиранделло,— на сцене появляются шесть персонажей из еще не написанной пьесы. Подобные фантастические метаморфозы сам автор предлагает для более объемного понимания и ощущения того соединяющего мостика (или же пропасти) между вымышленным искусством и жизнью.
На протяжении всей пьесы автор размышляет над понятиями правды и правдоподобия, которые зачастую не совпадают в нашей действительности, а это не отрицает тот факт, что фантастика помимо наших желаний и воли в какой-то момент может оказаться более правдоподобной, чем сама реальность.
Художник-постановщик Сергей Шевцов превратил сцену в шахматную доску, поэтому каждый шаг героя пьесы воспринимался как выверенный ход фигуры. Но такая прямая параллель для прочтения этой постановки Малахова была бы слишком примитивна. Подобный прием применяли уже многие режиссеры. Виталий Малахов обыграл двухцветность игрового поля как вечную переменчивость наших желаний и стремлений, как доказательство того, что в душе каждого живет несколько персонажей и только в процессе сложной игры течения жизни нам удается понять свою истинную сущность.
Режиссер выстраивает все действие в спектакле на борьбе между правдоподобием и правдой в человеческих взаимоотношениях. Реальные герои представлены как олицетворение условности и фальши, невозможности и нежелания проникнуть в суть происходящих трагических событий истории, рассказанной персонажами. И только к финалу происходящих событий с их лиц спадают невидимые, но прикипевшие к лицам маски (лица всех персонажей выбелены). Но именно под этой условной маской находятся искренние и неподдельные реакции. В жизни каждого персонажа произошли весьма трагические обстоятельства. Трагедия Падчерицы (дебют актрисы Анны Саливанчук) в том, что она, молоденькая девушка, вынуждена продавать себя, чтобы прокормить семью. Помимо этого — отомстить своему Отцу (Сергей Бойко), пришедшему в модный магазин мадам Паче (Софья Письман), а попросту — бордель.
Все персонажи ненаписанной пьесы самодостаточны в своей безысходности. С помощью, казалось бы, условной театральной игры и должно произойти освобождение в условном, придуманном мире. Но во время просмотра становится очевидным, что перед нами разворачивается драма не фантастических персонажей ненаписанной пьесы, а живых, настоящих людей. К сожалению, сами актеры (собственно, играющие персонажей), балансируя между переживанием искренних эмоций, подчас срываются и доминирующими в их игре становятся именно те условности, на которых делает свой акцент автор, описывая реальных актеров.
