Ускоренный реквием Моцарта

 Недавний концерт Ансамбля классической музыки имени Лятошинского, прозвучавший в Органном доме, под управлением норвежского дирижера Йона Бара Йохансена, не стал исключением. Выпускник Петербургской консерватории, оперный дирижер, начинавший как виолончелист, он привнес в моцартовское творение избыток драматизма, зачастую форсируя темпы и утрируя динамические контрасты. Больше всего запомнился излишне ускоренный темп в Dies irae, когда струнники играли произведение, неоднократно исполнявшееся ансамблем, словно на пределе возможностей, а вслед за этой не вполне оправданной быстротой последовала затянутая пауза перед вступлением баса в Tuba mirum. Публика, не сообразив, в чем дело, разразилась аплодисментами, еще больше затянув паузу. Но квартет солистов спас положение. Контрастный хоровой эпизод — и вновь дирижер излишне ускоряет темп в очень лирическом Recordare, не дав солистам распеться. То же противоречивое впечатление оставили и другие части «Реквиема»: ускорив Domine Jesu и не добившись от солистов ликующего настроения в промежуточном соло (сопрано Елены Шиналь, открывающей вступление квартета, это было бы вполне под силу), дирижер скомкал фугу Quam olim Abrahae promisisti. Поразительным образом угадав настроение и темпы в Hostias, он вынужден был дать повтор фуги Quam olim Abrahae promisisti в другом темпе. И лишь выйдя после Sanctus и Benedictus, целиком написанные не моцартовской рукой, Йохансен вернулся к более привычным темпам без утрирования эмоциональных всплесков.

В квартете солирующих вокалистов было ощутимо лидерство женщин. Басовая партия моцартовской партитуры, исполненная Константином Трипольским, не предполагает глубокого, мощного баса — часто ее доверяют баритонам с хорошим нижним регистром. Слабее других выглядел Вадим Солодкий — к сожалению, сейчас Киев не может похвастаться тенорами мирового класса.

Для Ансамбля классической музыки имени Лятошинского это исполнение было своего рода школой — привычное для европейского дирижера оттачивание деталей до филигранной четкости вполне уживалось с прочтением, вызывающим ряд серьезных вопросов. Дирижер недоумевал, отчего в оркестре играет один тромбонист вместо трех (партии двух тромбонистов были возложены на орган Ирины Харечко). Вопрос не столько интерпретационного порядка, сколько практического и финансового: утроение тромбона немедленно привело бы к необходимости усиления остальных духовых, за ними — и струнных, вслед за ними — к усилению хора. В итоге набился быполон зал музыкантов, а слушателям пришлось бы стоять на балконе или слушать «Реквием» в притворе.

К числу достоинств дирижерского прочтения надо отнести цельную хоровую подачу «Реквиема». А к числу недостатков коллектива — оторванность духовиков (своих штатных духовиков у ансамбля нет). И все же достоинства произведения и прочтения явно превалировали над недостатками.