Андрей Курков — персона в современной украинской литературе феноменальная. Зарубежные страны, в которых публикуются и замечательно продаются его романы, исчисляются десятками. Например, в одном из российских издательств сейчас выходит вообще отдельная серия «Андрей Курков». В интервью «ЭИ» господин Курков поделился своим видением ситуации на современном литературном рынке Украины.
Мы встретились с Андреем Курковым после его возвращения из очередной поездки в Италию. Это была конференция, посвященная роли медиа в погашении культурных конфликтов в Европе и организованная правительствами Германии и Италии. Курков уже несколько лет активно участвует в подобных акциях, создавая тем самым имидж Украины в глазах европейской культурологической элиты. Поэтому первый вопрос был о том, зачем ему это нужно.
— Я заинтересован в том, чтобы в Украине, наконец, возникла политическая нация, а не пытались строить этническую.
В Европе этническое происхождение уже давно никого не волнует, там есть понятие гражданства, и все. А мы до сих пор топчемся на одном месте и решаем, нужно ставить в украинских паспортах графу «национальность» или не нужно.
— Лично для вас это является острым вопросом?
— Конечно, ведь я родился в России и пишу на русском. Иногда мне об этом напоминают и, в зависимости от ситуации, используют эту информацию в своих целях.
— Какие бывают варианты?
— Если я нужен для чего-то, то я украинский писатель, если не нужен, тогда мне доказывают, что я никакого отношения к украинской литературе не имею.
— Упирают на язык?
— Да, на то что я пишу на родном русском языке прозу. Ведь публицистику я пишу на английском, немецком и украинском.
— Русский — единственный язык, на котором вы можете создавать литературу?
— Язык — это генетическая данность, человек его слышит еще до рождения в виде внешних шумов. Это характер, интонация, менталитет. С русским языком я могу делать все, что хочу, потому что его чувствую. У меня есть романы, где я экспериментировал, создавал десятки новых слов. А украинский для меня иностранный, который я выучил до уровня почти свободного владения, но это не значит, что я должен ассимилировать.
— Срабатывает внутреннее сопротивление?
— Принцип ассимиляции — имперский принцип. Если его придерживаться, то тогда надо признать, что Украина — это мини-империя, где есть главная титульная нация-хозяйка, которая имеет больше прав, а остальные под нее подстраиваются. Вот есть ассимилированные поэты Моисей Фишбейн и Рауль Чилачава, которые пишут на украинском. Это их личный выбор. Я же не хочу ассимилироваться, я хочу интегрироваться. Я считаю, что русскоязычная литература в Украине имеет право интегрироваться в общегосударственную украинскую культуру. Так же, как и литература на татарском — ведь в Крыму 80 писателей и поэтов пишут на татарском языке.
— На чем держится ваше желание оставаться украинским писателем?
— Я гражданин этой страны, я заинтересован в том, чтобы она процветала, а мои дети в будущем хотели здесь жить. Это и моя страна тоже. В 80-е я перевез сюда из Англии свою жену. Тогда я надеялся на демократические реформы, а последние 15 лет я надеюсь на светлое будущее независимой Украины. Здесь я себя чувствую как дома. И меня отсюда смогут выдавить только силой — путем физических угроз и так далее. Но я надеюсь, что этого не произойдет. Хотя было время, когда мне звонили и говорили, что я должен возвращаться на родину. Слава Богу, это в прошлом.
— А чем вы объясняете тот странный феномен, что за границей вас знают больше, чем в Украине?
— Не только меня, вот Юрия Андруховича тоже. Я год назад в колледже в Черниговской области, где готовят библиотекарей, проводил мини-эксперимент. Называл студентам фамилии современных украинских писателей и просил поднимать руку, если они услышат знакомое имя. Назвал несколько фамилий — ни одной руки. Назвал Андруховича, и тут поднялась одна рука… Преподавателя. Я спросил, кого они знают из украинских писателей вообще, и услышал: Франко, Шевченко, Коцюбинский. В принципе, любому нормальному украинскому писателю легче достичь успеха за рубежом, чем в Украине.
— Почему?
— Здесь нет соответствующего информационного пространства, нет государственной политики по продвижению собственной литературы. У Украины со времен Советского Союза, кроме хора имени Григория Веревки, других культурных визитных карточек вообще не было. И никому это в правительстве не нужно. Если в той же России на книжные ярмарки за бюджетные деньги отправляют целые самолеты писателей и журналистов, чтобы они прославляли российскую литературу, у нас все делается наоборот. Недавно на участие Украины в Варшавской книжной ярмарке выделили 170 тысяч бюджетных гривень. За эти деньги туда съездили полтора чиновника, на стенд списали сумму в пять раз больше, чем он стоил, и все.
— Бюджетные деньги надо тратить на писателей?
— Я не предлагаю за счет бюджета издавать живых писателей. Должен быть рынок, соревнование за читателя. Но в любой нормальной стране есть акции вроде «Читать модно», и эта популяризация чтения важнее, чем поддержка конкретных писателей. А у нас этого нет.
— Лично вы не нуждаетесь в поддержке государства?
— У меня самого хватает энергии заниматься продвижением своих книг. А писателей, которые не настолько энергичны и прагматичны, как я, нужно поддерживать. И делать это разумно. Не давать стипендию в 300 грн., чтобы человек покупал себе бутылку водки и делал вид, что он пишет, а прославлять достойных. У нас забыли советских украинских писателей (возможно, вполне заслуженно), но так и не познакомили с молодыми.
— Но Павла Загребельного ведь не забыли.
— Загребельный — последний из могикан. Кстати, он в Украине единственный писатель, у которого принимают книги в рукописном виде. Павел Загребельный в советское время был умным, хитрым и мудрым одновременно. Он не замазал себя соцреализмом и коммунистической пропагандой. А его роман «Южный комфорт» в 1987 году чуть ли не объявили антисоветчиной, запретив издавать и выпустив только в журнальном варианте. И это тогда, когда он был председателем Союза писателей Украины. Загребельный — неординарная личность, и слава Богу, что его до сих пор читают.
— Вернусь к теме зарубежья. Скажите, за границей в финансовом плане выгоднее издаваться, чем у нас?
— Книгоиздательская сфера во всем мире работает по общему принципу роялти, то есть процента от стоимости каждой проданной книги. А вот процент у каждого писателя свой. В Украине максимальный уровень — около 7%. Но главная разница заключается в том, что на Западе книга ст’оит в среднем EUR20-25, а у нас — EUR2. И еще в том, что там писателям платят процент от розничной цены, а в Украине — от отпускной издательской. Например, если у нас книга стоит в магазине 10 грн., то издательство ее продало где-то за 5 грн. На Западе процент считали бы от первой суммы, а у нас — от второй.
— А четких ставок нет?
— Ставок нет давно. Есть аванс ($300-500), который сначала выдается автору, а потом вычитается из тех роялти, которые приносит продажа книги.
— Ваши финансовые вопросы решает агент?
— Сначала он решает все со мной, потом обращается к своим субагентам, которые есть в каждой стране. Эта система напоминает паутину. Не бывает такого, чтобы ситуацию во всех странах контролировал один агент.
— Вас устраивают условия на Западе?
— У меня нормальные условия. Я их несколько раз менял, и буду еще менять в 2009 году. А от нашего рынка я ничего особенно и не жду.
Андрей Курков
Родился в 1961 г. в России, сейчас живет в Киеве. Журналист, писатель, сценарист. Автор почти двух десятков книг, по его сценариям поставлено 18 фильмов. Его произведения переведены на 22 языка и изданы общим тиражом более 4 млн. экземпляров. Курков — единственный из писателей СНГ, чьи книги попали в топ-десятку европейских бестселлеров («Пикник на льду»), а сценарий Куркова по его же роману «Приятель покойника» победил в конкурсе Министерства культуры Франции. Действительный член европейского Пен-клуба, член Союза кинематографистов Украины, Союза писателей Украины, Европейской киноакадемии. Обладатель премии Генриха Белля, лауреат премии фонда «Ренессанс» (Россия).
