«Если машины самоуправляемы, то возможно, следует освободить самолеты от последнего фактора риска – экипажа», - пишет пилот и эксперт по авиации Питер Гаррисон в своей колонке для LA Times.
Печальная ирония в происшествии с самолетом Germanwings состоит в том, что А320, разбившийся над Альпами, пользовался электродистанционной системой управления. Введенные членами экипажа команды направлялись не напрямую к элеронам и рулю высоты, а передавались компьютеру, который решал, каким образом их выполнять. Одна из функций этой технологии, которая применяется во всех современных авиалайнерах – обезопасить самолет от ошибок пилота.
Но последнее слово все равно остается за пилотом. При желании он может перезагрузить компьютеры. Одна из аксиом авиации, передающаяся из поколения в поколение – воля пилота абсолютна. Именно он должен гарантировать успех полета и безопасность пассажиров. Он – правящий монарх, а самолет – его царство.
Поэтому, хоть компьютеры и могут защитить нас от ошибки пилота, они бессильны против его злого умысла. Ни один алгоритм, ни одна существующая технология не в состоянии помешать пилоту, который хочет покончить с жизнью, утянув за собой самолет, полный людей – что, по-видимому, и произошло в Альпах.
Теперь мы знаем кое-что о сложных замках и системах перегрузки в бронированных дверях, которые должны защитить экипаж от возможного террориста среди пассажиров. Некий комитет наверняка долго думал над возможными сценариями выбивания этих дверей в стиле боевиков. Но оказалось, что создание двери в кабину не было загадкой о волке, козе и капусте, в которой умный и терпеливый человек может прийти к логичному решению. Ни одна комбинация замков и протоколов не спасет, если все – и пассажиры, и экипаж, и пилоты – потенциальные враги.
Случаи, когда пилот кончает с жизнью при помощи самолета, очень редки. В большинстве случаев – во всех, о которых я слышал – чаще всего это случается в частных самолетах, где на борту нет никого, кроме пилота. Но в последние пару десятилетий были зафиксированы пять или шесть случаев, когда член команды нарочно разбивал самолет, полный людей.
Странная комбинация злобы, отчаяния и жажды величия, которая заставляет людей совмещать самоубийство с массовым убийством, встречается не только у пилотов. Мы часто слышим в новостях о террористах, которые подрывают себя посреди мечети, или об отчаявшихся родителях, которые убивают своих детей, а затем кончают с собой.
В то время как двигатели самолетов, бортовое оборудование и планеры становятся все более надежными, большая часть инцидентов по-прежнему происходит по вине пилотов – хотя процент ошибок становится все меньше в автоматизированных небесах. По сути, сейчас пилоты осуществляют взлет и посадку – в остальное время самолеты летают практически самостоятельно. Посадку можно совершить даже вслепую, в густом тумане.
Удивительно, что именно взлет, который многие называют простейшей частью полета, избежал автоматизации – впрочем, скорее из-за сопротивления пилотов, чем из-за сложности исполнения. Но рано или поздно изменится и это. Если машины можно сделать самоуправляемыми, то, возможно, следует освободить и самолеты от последнего фактора риска – экипажа.
Но как вы будете себя чувствовать, садясь в самолет, которым никто не управляет? Разве вы не предпочли бы человеческую команду? Большинство людей предпочли бы. Мы не можем освободиться от мысли, что именно присутствие человека за штурвалом однажды может спасти нас в полете – от сбоя в системе или отказа двигателя. Поломки случались раньше, и, без сомнения, будут происходить еще не раз.
Мы готовы закрыть глаза на самые явные ошибки пилотов – Colgan Air, Air France 447 и TransAsia – недавние примеры, – потому что продолжаем верить, что люди более надежны, чем механизмы. Катастрофу Germanwings так сложно принять именно потому, что, если пилот действительно разбил самолет намеренно, это противоречит основным принципам человечности. Мы, люди, можем простить ошибку – но не предательство.
