Мародерствующие польские войска виновны в четырнадцати военных инцидентах на польско-германской границе восемьдесят лет назад. Немецкое правительство с большой неохотой отдало приказ своей армии принять ответные меры, и началась Вторая мировая война. Именно так утверждал Адольф Гитлер. В тот день нацистский диктатор сообщил рейхстагу, что он "решил говорить с Польшей на том же языке", на котором Польша применяла вооруженную силу за несколько месяцев до начала вооруженных действий. "Этой ночью, — утверждал Гитлер, — польские регулярные войска открыли огонь по нашей территории... С 5:45 утра мы открыли ответный огонь, и отныне на бомбы мы будем отвечать бомбами".
Иными словами, Польша затеяла войну, а терпеливая Германия приняла ее. На самом деле Гитлер вступил в союз с другим диктатором, Иосифом Сталиным, который пытался присоединиться к Пакту четырёх держав Оси, но получил отпор. Вместо этого нацистские и советские тираны заключили соглашение о ненападении, пакт Молотова-Риббентропа, в котором договорились о разделе Польши между Германией и Советским Союзом и передаче Прибалтики Москве в качестве сферы интересов. 1 сентября 1939 года Гитлер отдал приказ о вторжении в страну, которая имела несчастье находиться между его Германией и сталинским Советским Союзом, и обвинил в этом жертв и их западных союзников. Говорите о нем, что хотите, но чешский ефрейтор, ставший немецким деспотом, был мастером пассивно-агрессивной дипломатии и военной стратегии. Как информируют Экономические новости, об этом пишет The National Interest.
Соедините шарлатанство с идеологическим рвением, безжалостностью и высокотехнологичной военной мощью – и сцена для мирового катаклизма готова. Особенно когда слабое сопротивление со стороны великих внешних держав дает хищникам свободу действий для осуществления своих целей. Может ли нечто подобное произойти через восемьдесят лет? Конечно. Возможно, после холодной войны авторитарный импульс и пошел на спад, но он никогда не умирает. Он возвращается в таких регионах, как Москва, Пекин, Пхеньян и Тегеран. Между тем, военные технологии, похоже, переживают революцию с появлением направленной энергии, гиперзвука, беспилотных транспортных средств и искусственного интеллекта. Отпор новым авторитарным режимам также не отличается особой оперативностью и эффективностью. На дворе не сентябрь 1939 года, но мир еще не преодолел эксцессы, которые привели к глобальной войне.
Давайте не будем обманывать себя.
Чем же новая мировая война будет похожа и отличаться от Второй мировой войны? Природа стратегического соперничества и войны никогда не меняется. Это интерактивная, ожесточенная борьба воли между соперниками, полными решимости добиться своего – если потребуется, силой оружия. Гитлер умело разыгрывал обиды прошлого, в частности, Версальский договор, который положил конец Первой мировой войне. Версаль, напоминал он немцам, разделил этническое немецкое население между разными странами. Он провел коридор между собственно Германией и Восточной Пруссией, расчленив страну. Он требовал больших репараций за Первую мировую войну. Он настаивал на том, чтобы немцы снова взялись за оружие, чтобы вернуть утраченную честь и захватить природные ресурсы, необходимые для завершения их национальных замыслов.
Отсюда и решение Гитлера вторгнуться в 1941 году на территорию своего бывшего партнера по ненападению. Сталин был настолько потрясен его двуличием, что последний поезд с сырьем для Рейха пересек советскую границу в западном направлении после того, как первые немецкие войска пересекли ее в восточном направлении. Неужели среди тоталитарных деспотов нет чести?
Апелляция Гитлера к прошлым обидам, реальным или воображаемым, должна звучать знакомо. Иранцы жаждут возродить золотой век Персидской империи, когда имперская власть простиралась так широко, что завоевание Европы казалось вполне достижимым. Приготовьтесь к тому, что если вы назовете Персидский залив Аравийским заливом – а Пентагон почему-то настаивает на этом, — то получите по ушам от иранца. Президент России Владимир Путин однажды назвал распад Советского Союза “величайшей геополитической катастрофой” двадцатого века. Восстановление новой империи с доминированием России может привести к катастрофе. Китайский коммунистический президент Си Цзиньпин с тоской говорит о “китайской мечте”. Осуществление его мечты означает возвращение каждого сантиметра земли, которой когда-то владел династический Китай, и избавление от плохих воспоминаний о “веке унижения” от рук имперских держав, что позволит вернуть национальное достоинство и суверенитет.
Такие разговоры пропитаны духом 1939 года.
Могут ли алчущие земель и славы авторитарные лидеры заключить между собой прочный союз, “Новую Ось”, подобную той, что связывала в свое время Германию, Италию и Японию? По всей видимости, да. Мало какие бы узы привязанности смогли удержать вместе группу злодеев, но они могли бы некоторое время взаимодействовать, пока их видения нового регионального или мирового порядка не вступили бы в личный конфликт. Германия и Япония могли бы держаться вместе, потому что они расположены на разных концах света. Или, что более вероятно, современные наследники Гитлера и Сталина могли бы заключить какой-то временный договор о ненападении, пакт Молотова-Риббентропа, чтобы получить часть того, что они хотели, и отложить конфликт между ними.
В любом случае, каковы сегодня аналоги Польши – территории, которые примыкают к обеим сторонам и кажутся пригодными для вторжения и раздела? Если бы Китай и Россия заключили такую сделку, прямых кандидатов было бы немного. С чисто географической точки зрения под этот шаблон подошла бы Монголия, лежащая прямо между ними. Корея – это полуостров, приросший к восточноазиатской суше и имеющий общие границы как с Китаем, так и с российским Дальним Востоком. Казахстан лежит к западу от Китая и к югу от России и когда-то находился под советской властью. Ни одно из этих потенциальных завоеваний не кажется особенно выгодным с точки зрения Пекина или Москвы. На самом деле, если бы китайские правители бросили вожделенный взгляд на север, их взор остановился бы на российской Сибири так же быстро, как и на Монголии. Голод на землю есть голод на землю. Это сулит проблемы для партнерства.
Но перенесите логику сентября 1939 года в Тихий океан, и Япония должна была бы почувствовать себя очень неуютно. Японские внутренние, юго-западные и северо-восточные острова составляют северную дугу “первой островной цепи” Азии. Москва и Токио имеют нерешенные претензии на Курильские острова на севере. Пекин претендует на управляемые Японией острова Сенкаку далеко на юге и время от времени размышляет о том, кто на самом деле является законным сувереном над Окинавой и цепью Рюкю. Если Китай и Россия могут подорвать или разрушить союз безопасности между Японией и Соединенными Штатами, то вряд ли можно считать фарсом предположение о том, что они могут отвоевать острова у изолированной в дипломатическом и военном отношении Японии.
Действительно, раздробленная, финляндизированная Япония вполне устроила бы обе столицы. Они могли бы отплатить за исторические прегрешения Японии, нейтрализовать бывшего и (потенциального) будущего врага и своего бывшего союзника из числа сверхдержав, поглотить стратегически важные морские и сухопутные территории и тем самым открыть надежные коридоры для своих военно-морских и торговых флотов в западную часть Тихого океана и обратно. Они могли бы бросить вызов усилиям по военному сдерживанию вдоль первой островной цепи, что было основным элементом западной стратегии с 1950-х годов. Другими словами, японские лидеры не должны спать слишком крепко, чтобы их не постигла участь части Польши. Со своей стороны, американские лидеры должны задуматься, не играют ли они роль британских и французских государственных деятелей 1930-х годов – лидеров, которые думали, что смогут умиротворить Гитлера, удовлетворив его ненасытную жажду земель, статуса и мести.
То, что Москва и Пекин когда-нибудь рассорятся и, по всей вероятности, обрушатся друг на друга за будущие завоевания, станет холодным утешением для Японии, лишенной периферийных территорий, или Америки, изгнанной из западной части Тихого океана.
В итоге сегодня в Восточной Азии витает запах 1930-х годов. Но если природа геополитической борьбы никогда не меняется, то характер индивидуальной борьбы меняется постоянно. Как технологии и методы ведения войны, разработанные со времен Гитлера и Сталина, могут повлиять на ход будущей войны? Начнем с очевидного: сейчас наступил ядерный и ракетный век. Ситуация в Японии сегодня заметно отличается от польской, и не только в географическом плане. В Японии находятся силы, обладающие ядерным оружием, — в частности, союзные силы США. Интересно, дал бы Гитлер добро на трансграничное наступление в сентябре 1939 года, если бы на польской земле были размещены британские или французские войска, вооруженные оружием Судного дня?
Изоляция Японии от американской поддержки и отсутствие у нее стимула к развитию собственных ядерных сил сдерживания, соответственно, станут необходимыми предвестниками любого российско-китайского шага против островного государства. Поэтому тем более необходимо поддерживать американо-японский альянс. Сохраняя прочные транстихоокеанские отношения, можно обеспечить и ядерное сдерживание. Но что делать с экзотическими неядерными технологиями и тактиками, которые сейчас поступают на вооружение? Если, как предупреждает Центр изучения Соединенных Штатов Сиднейского университета, ракетчики и летчики Народно-освободительной армии Китая смогут вывести из строя базы союзников и нанести удар по союзным войскам в течение короткого времени, а российские ВМФ и ВВС откроют северную ось атаки на островное государство, чтобы еще больше рассеять и ослабить оборону, то Пекин и Москва могут получить достаточно времени для достижения своих целей. Они могли бы сделать это до того, как американские войска смогли бы под огнем проложить себе путь через Тихий океан, чтобы остановить эту агрессию.
И отчасти за это мы будем “благодарить” кровавого чешского капрала. Вот вам и историческая ирония.
