В сентябре 2004 года, когда прогремели взрывы в московском метро и случился ужасающий захват школы в Беслане, во время которого погибли 334 человека, президент России Владимир Путин объявил о радикальной перестройке политической системы России, положив конец народным выборам губернаторов.
Он не стал объяснять, как эти изменения помогут победить терроризм и объединить страну. Путин охарактеризовал свой план назначения губернаторов и создания “единой цепочки командования” как “укрепление национального единения перед лицом террористической угрозы для того, чтобы укрепить единство страны и предотвратить дальнейшие кризисы”.
Пока Европа и Соединенные Штаты Америки вели “войну против террора” и стремились к расширению сотрудничества с Россией в стремлении начать судебные преследования в этой войне, Путину было несложно уклониться от критики своих новых реформ.
В отличие от риторики, которую Путин использовал в 2000 году, когда впервые стал президентом, сейчас теоретики Кремля стали называть изменения формы российской власти “суверенной демократией”.
Хотя Путин всегда выступал за создание сильного российского государства, его “выпиливание” неугодных из Государственной Думы и поглощение СМИ в дружественных к Кремлю компаниях, заверили, что острая критика или серьезная оппозиция не станут вызовом для власти Путина.
Следовательно, идея “суверенной демократии” заключалась в поддержании внешнего вида демократической формы управления, обеспечении безопасности, локализации экономического роста и фактическом подрыве демократических институтов.
К 2006 году, параллельно с этими процессами, стали очевидны и перемены во внешней политике России. Отвергнув разговоры об интеграции России в европейское сообщество, лидеры Кремля стали говорить о России как о центре независимой власти. Называя “геополитическим треугольником” Россию, США и Европу, министр иностранных дел Сергей Лавров подчеркнул потенциальную роль России как международного посредника. В своей статье в 2006 году в газете “Коммерсант” он написал, что Россия не может принять чью-либо сторону в конфликте цивилизаций, но может стать мостом между ними.
Итак, что заменило видение западноевропейской интеграции в умах политической элиты России? Если говорить одним словом – евразийство. Россия подписала договора об экономическом сотрудничестве с бывшими советскими республиками – Беларусью, Казахстаном, Кыргызстаном, Таджикистаном. Путин начал делать акцент во внешней политики России на Евразийской интеграции. Опираясь на антизападные идеи “нового евразийства”, Путин начал заменять риторику о западной интеграции на независимый курс, фокусируя внимание на традиционных семейных ценностях и защите “русского мира”.
Возвращение Путина в президентское кресло в 2012 и, особенно, участие России в кризисе в Украине, привело к ряду западных санкций, которые продолжают действовать. Кажется, теперь у Путина есть несколько вариантов для продолжения евразийской интеграции, оказания помощи авторитарным режимам Азии и получения от них поддержки.
