Способность к быстрому восстановлению практически после любых потрясений — отличительная черта современной истории США, пишет на портале НВ корреспондент Forbes, экс-содиректор издательского холдинга KP Media Грег Сателл.
В 1997 году я покинул свой дом в Соединенных Штатах, чтобы временно поработать в Восточной Европе. Планировал провести там не больше полугода, но задержался на 15 лет, пожив в Польше, Украине, России и Турции. Масштаб перемен за это время — как в США, так и Восточной Европе — поражает.
Когда я уезжал, моя страна была на подъеме. Во времена администрации Билла Клинтона мы вновь обрели уверенность в завтрашнем дне: частично благодаря экономическому буму и развитию технологий, частично — благодаря относительно новому статусу супердержавы. Во всем мире восхищались Америкой — не только нашим успехом, но и, казалось, невероятной способностью адаптироваться к переменам.
С тех пор мы пережили самую страшную в истории террористическую атаку, самый тяжелый экономический кризис со времен Великой депрессии, а также две ужасающие войны. Текущая президентская кампания выпятила наши худшие расистские и ксенофобские инстинкты. Но это лишь напомнило: мы — не только страна, совершившая высадку на Луну, но и страна рабства, законов Джима Кроу и тысяч других грехов. Во многом мы — яркий пример самого лучшего и самого худшего, на что способно человечество.
Однако, глядя на сегодняшнюю Америку, я остаюсь оптимистом. Вернувшись в 2011 году домой, я поразился способности этой страны восстанавливаться. США везде в авангарде — повсюду социальные, экономические и технологические новшества.
Мы не только два раза подряд выбирали чернокожего президента, но и в первых рядах защищали права ЛГБТ-сообществ и озаботились угрозами изменения климата. Мы рекапитализировали нашу финансовую систему быстрее, чем кто‑либо ожидал, и выкарабкались из затянувшегося спада в производстве. Мы лидируем практически во всех передовых технологиях — от медицины до IT.
Социальные, экономические и технологические перемены — три столпа успеха Америки. Да, изменения в каждом из них часто ведут к конфликтам, обнажая нашу темную сторону, но вместе три столпа создают исключительное общество. В чем и заключается уникальность моей страны.
Чтобы понять, как это работает, предлагаю вернуться в 1930 год к непримечательному на первый взгляд событию, когда Авраам Флекснер, главный эксперт в образовании тех времен, получил от семьи Бамбергер грант на создание нового научно-исследовательского института. В нем не было ни аудиторий, ни лабораторий, но именно он собрал величайшие умы, чей гений чувствовал себя там свободно. Речь идет об Институте перспективных исследований.
Так совпало, что именно тогда Альберт Эйнштейн находился в Калтехе, и Флекснер отправился к знаменитому физику поинтересоваться, кого бы тот порекомендовал пригласить в новый институт. Флекснер пришел в нужный момент. В Германии нарастала враждебность по отношению к Эйнштейну и его “еврейской физике”. Группа арийских ученых как раз опубликовала книгу с обвинениями в его адрес. Участившиеся преследования убедили его, что пришло время покинуть Европу и присоединиться к создающемуся институту.
Приезд Эйнштейна привлек других ученых. Влиятельный немецкий математик и физик-теоретик Герман Вейль с женой-еврейкой приехали в 1933 году. Их примеру последовал и венгерский математик еврейского происхождения Джон фон Нейман.
А в 1935 году прибыл швейцарский физик-теоретик Вольфганг Паули. Со временем США собрали величайшую коллекцию талантов. В 1939 году с Эйнштейном встретился другой эмигрант, Лео Силард, участвовавший в разработке идеи цепной ядерной реакции (тогда стало понятно, что этот процесс может быть использован для создания бомбы невиданной силы). Вместе с другими учеными-венграми, Юджином Вигнером и Эдвардом Теллером, они написали письмо президенту Рузвельту.
Глава государства приказал изучить идею и пришел к выводу, что нужно действовать. Тогда же на горизонте возник инженер из Массачусетского технологического института по имени Вэнивар Буш.
Он стал идейным вдохновителем создания Бюро научных исследований и развития (БНИР), целью которого было привлечь новые таланты Америки для проведения научных исследований. Кроме Манхэттенского проекта, создавшего атомную бомбу, БНИР разработал целый ряд других инноваций, включая радиовзрыватель и радар. По окончании войны президент Рузвельт попросил Буша написать доклад о том, как в будущем организовать процесс финансирования науки.
В 1945 году в докладе Наука — бесконечный фронтир было сделано предложение создать правительственное агентство для распределения бюджетных средств на базовые исследования. Как и БНИР, эта новая система финансирования сыграла важнейшую роль в дальнейшем технологическом лидерстве Америки.
За годы, проведенные за границей, я всегда поражался тому, что мир одновременно очарован и нашими достижениями, и почти комичной глупостью. Но при этом важно понять: мы всегда оставались открытыми, превратившись в своеобразный маяк для новых людей и новых идей. Это в свою очередь дало возможность преодолевать проблемы и начинать все заново.
