Нахожусь под впечатлением серии постов Алексея Венедиктова под общим тэгом «Историческое проклятие Путина». Перевод с кремлевского новояза на общепринятый язык мог бы выглядеть примерно так.
«Историческое проклятие вора», 27 февраля 2014 г.
Решение, которое должен принять вор, – феерическое.
Либо способствовать отъему любимой беседки брата из его хозяйства, охваченного в данный момент пожаром, и соответственно получить все мыслимые и немыслимые риски полицейского преследования, включая возможную изоляцию в участке и объявление бойкота со стороны других жителей деревни с непредсказуемыми последствиями, с одной стороны, но возможное в перспективе присоединение беседки к своему собственному участку.
Либо – «пропустить ход», потеряв возможность кражи беседки и заслужить историческое порицание как лоха, не сумевшего воспользоваться пожаром в соседском доме, но при этом сохранить свою роль как уважаемого жителя деревни и члена деревенского совета.
Тот случай, когда не позавидуешь.
«Историческое проклятие грабителя – цугцванг», 29 июня 2014 г.
Я уже писал перед «беседочной эпопеей» об историческом проклятии вора (см. выше), когда перед ним стоял выбор между возможностью стащить чужое и политической целесообразностью не делать этого. По «беседке» вор принял решение в пользу «исторической справедливости», забрав беседку себе. Первая развилка – красть или не красть – была пройдена. Но теперь возникла вторая развилка с условным названием – грабить или не грабить, которая пока еще не пройдена.
У гопников есть такой подход к лохам – «делиться надо» (похоже, на «принуждение к миру», правда?), когда любой шаг грабителя лишь закрепляет представление о нем в глазах окружающих («пиджаки» говорят: типа «цугцванг»).
И, правда, какой у настоящего гопника выбор? Между чем и чем?
А) Сдать деревенской полиции бандюков, нападающих на брата, грабящих брата, убивающих членов его семьи.
С моей точки зрения, исходя из моего знания и понимания характера гопника, это для него невозможно. Невозможно – и все тут.
Б) Помочь бандюкам отобрать у брата мастерскую и гараж, а затем прирезать их к своему участку – со всеми рисками драки с братом, каким бы слабым он ни был, а также и с его домочадцами, женой, детьми в случае, если придется залезть на его участок.
Риски велики, но я бы не исключал и такого развития событий.
В) Договориться о том, чтобы бандюки стали членами семьи брата, соединить их вместе, переженить, назначить им своего смотрящего, чтобы мастерская и гараж формально считались бы принадлежащими брату, но фактически использовать их в своих интересах.
Гопнику необходимо заблокировать возможность того, чтобы кто-нибудь (кроме самого гопника) мог бы приехать в гости к брату, даже если он сам этого захочет. А, контролируя мастерскую и гараж, гопник, в случае нежелательного гостя, может взорвать ситуацию (гараж, брата, гостя).
Кажется, к этому дело и идет.
Конечно, гопник остался гопником – для него сама мысль о том, чтобы не воровать или, например, не грабить, невозможна по жизни. Оброненная им на днях фраза у колодца была жесткой – в смысле определенной. И даже то, что его там публично назвали так, как он этого заслужил, не заставила дрогнуть ни один мускул на его лице.
А сейчас ему предстоит сделать ход.
И руки его уже тянутся к арматуре.
