"Украина потеряла Крым и никогда уже не будет контролировать эту территорию", "Население Крыма само не хочет быть в составе Украины", "Крым – это Россия, вопрос закрыт"…
Подобные утверждения нередко можно услышать от российских политиков, журналистов, обычных граждан – как в России, так и в самом Крыму. Обычно полемика с украинской стороны – и со стороны международного сообщества – сводится к напоминанию о нарушении норм международного права при проведении референдума на территории автономии и последующих действиях по ее присоединению к России. Сторонники тезиса о неминуемом возвращении Крыма в состав Украины говорят, как правило, не о самом Крыме, а о том, что международное право рано или поздно восторжествует. И уж поскольку территориальная целостность Украины была признана Российской Федерацией, а проведение референдумов об отделении не было предусмотрено законодательством той страны, частью которой на момент голосования являлся Крым, следовательно, любые действия по его присоединению к России можно признать юридически ничтожными. Точка. Все остальное уже вопрос момента – политической ситуации в самой России, готовности ее руководства вести переговоры с Украиной о выходе из крымского тупика или же просто появлении возможности отказа от принятых решений. Предугадать саму модель возвращения так же трудно, как трудно было предугадать саму модель отделения.
И тем не менее это отделение не стоит считать неким элементом исторической внезапности; скорее присоединение Крыма к России, как и его последующее возвращение Украине – это закономерность, о которой стоит поговорить подробнее. И понять, частью какой Украины был Крым.
Когда Крымскую область РСФСР присоединили к УССР, она отличалась от других украинских областей разве что своей безлюдностью и запущенностью – следствием не только войны, но и выселения коренных народов. Но во всем остальном это была область как область, разве что «всесоюзная здравница». Никаких политических отличий между Крымской областью и остальными областями УССР – во всяком случае ее юго-восточной части – не было и быть не могло просто потому, что в Советском Союзе не было никакой политики. Главный вопрос в том, что произошло потом, в годы перестройки.
На фоне выступлений крымских татар, требующих права на возвращение на родину из мест ссылки, Верховный Совет СССР принял решение о восстановлении Крымской АССР – для реализации исторических прав крымско-татарского народа. Именно для этого, ни для чего более, так как существовавшая до выселения коренных народов Крымская АССР тоже создавалась именно для реализации их прав. После решения Москвы в Крыму прошел референдум – первый такой в Советском Союзе, – в ходе которого большинство жителей Крымской области высказались за восстановление Крымской АССР.
Что произошло потом? А потом произошел самый банальный подлог. Воссозданная в Крыму автономная республика ни одного дня в своей истории не имела к правам крымско-татарского народа никакого отношения – ни когда была частью Украины, ни тем более сейчас, когда оказалась в составе России. Я бы даже сказал больше: механизм государственного управления автономией – это механизм подавления прав крымско-татарского народа. Но не только.
Самый главный смысл существования Крымской автономии – это создание режима клановой диктатуры криминальных группировок полуострова. И неслучайно отделение от Украины и присоединение к России крымскую элиту особо не изменило, и ее ведущие представители так же успешно сопротивляются варягам из Москвы, как еще недавно сопротивлялись варягам из Киева. При этом режим крымской клановой диктатуры трудно назвать русским, это скорее поздний советский и ранний постсоветский режим. Неслучайно именно поэтому в Крыму не произошло никаких волнений после отделения Украины от Советского Союза, более того – большинство населения полуострова, 54,19% (и большинство населения Севастополя – 57,07%), в декабре 1991 года проголосовало за украинскую независимость. Возникает простой вопрос: как же так, неужели за менее чем четыре десятилетия пребывания в составе УССР крымчане стали такими «украинцами», что были готовы поддержать развод с Россией?
Ну, во-первых, после присоединения Крыма к УССР на полуостров действительно переселилось большое число выходцев из соседних областей Украины, для которых УССР – подчеркиваю, УССР – была ближе, чем РСФСР. А во-вторых, большинство голосовавших – причем не только в Крыму – воспринимало происходящее скорее как некое продолжение советского развития, и не ошиблось: вскоре после референдума оказалось, что мы живем в СНГ, то есть в некоем новом Советском Союзе.
Первые судороги крымской ирреденты начались тогда, когда стало ясно, что команда Леонида Кравчука взяла курс на настоящую независимость, что для нее СНГ, как выразился первый президент новой Украины, – инструмент для развода, а не средство для создания обновленного союзного государства. Эти судороги были активно поддержаны Москвой. Выступавший с пророссийских позиций первый и последний президент Крыма Юрий Мешков был плотно окружен российскими советниками: его администрацию возглавил бывший народный депутат СССР и помощник главы администрации президента России Виктор Минин, правительство – московский экономист Евгений Сабуров. Решение об отделении Крыма было, по сути, принято, но… тут в Украине сменилась власть. Новый президент страны, Леонид Кучма, выступал за восстановление связей с Россией, был личным другом премьера Виктора Черномырдина. На президентских выборах его поддержали Борис Ельцин, Нурсултан Назарбаев и другие руководители стран СНГ.
В этой ситуации отделять Крым означало наступать на горло собственной песне. На первом же киевском дипломатическом приеме после победы Кучмы на президентских выборах будущий глава его администрации, известный своими тесными связями с российскими политическими кругами Дмитрий Табачник появился в обнимку со специально приехавшим в Киев Виктором Мининым. На следующий день оба руководителя президентских администраций появились на вручении Леониду Кучме удостоверения победителя выборов. Дни Юрия Мешкова были сочтены: Москва не стала противиться жесткой зачистке крымского политического пространства украинскими спецслужбами, Мешкова вывезли в Москву – да там и забыли.
Крым вновь стал законсервированной советской автономией в постсоветской, ориентированной на российскую номенклатуру стране – таким и оставался. За ограничение прав и возможностей крымских татар Симферополь боролся совместно с Киевом. Более того, когда президентом Украины стал Виктор Янукович и возникла возможность окончательного приобщения Украины к российскому интеграционному проекту, в Москве закрыли глаза на фактический разгром крымской политической элиты, перешедшей под «ручное управление» соратников Януковича из Донецкой области. Еще несколько лет такого управления – и даже крымская политическая и криминальная обособленность исчезла бы под напором приезжих, Крым стал бы кошмарным курортным продолжением Донецкой области. Российское руководство не проявляло никакого интереса к происходящему. Многие коренные крымчане удовлетворенно отмечали, что «некрымские» премьеры Джарты и Могилев куда более «успешные менеджеры», чем родное ворье. Недовольны были разве что отлученные от финансовых потоков представители крымской элиты. Но, учитывая то, что «диссидентов» с воровскими кличками стали просто отстреливать, как зайцев, думаю, и этот вопрос командой Януковича был бы решен.
Майдан изменил все в одночасье. Не только потому, что стало ясно – Украина взяла курс на настоящую независимость и конструкция вассального режима рухнула под напором протестующих на центральной площади Киева. А еще и потому, что возникла реальная угроза криминально-клановым интересам крымских группировок. Донецкая элита, управлявшая Крымом при Януковиче, растворилась во мгле. Крымские лидеры оказались в вакууме – и с перспективой европейского будущего Украины. То есть с перспективой борьбы с коррупцией, воровством, восстановлением прав коренного народа – кошмара, которого они пытались избежать четверть века!
Между прочим, именно в такой момент и принимаются судьбоносные решения. Дело ведь не только в «зеленых человечках», а в том, что интересы Кремля и крымских элит совпали. Крым мог быть частью только той Украины, которой Украине не суждено было стать. Украины – продолжения России. Или Украины – воплощения «совка». Никакая другая Украина Крыму не подходила. А Россия – подходит. Вроде бы. Потому что в ней выстроен именно тот порядок, который устраивает крымских толстосумов. Про Следственный комитет им никто ничего не рассказывал – да и так ли уж много возможностей у этого самого комитета?
А население? А население ведь тоже не живет в вакууме. Крымским элитам удалось, с одной стороны, законсервировать социально-политическое развитие полуострова, а с другой – эта законсервированность помогала и помогает им удерживаться у власти, переклеивая этикетки на своей консервной банке: то они за Россию, то они Партия регионов, то «Единая Россия», – какая им разница? И населению – какая? Большая часть населения Крыма живет в продолжении советской цивилизации и может искренне верить, что Путин сделает это продолжение более зажиточным, чем непонятная власть в Киеве. И когда эти люди кричат «Россия! Россия!», они имеют в виду именно Советский Союз. Даже те, кто никогда в СССР не жил.
Теперь следующий вопрос – а был ли эти два с лишним десятилетия Крым в Украине? Или все же был в Советском Союзе, воспринимая Украину как его плохое продолжение? И сейчас продолжает в этом Советском Союзе жить, воспринимая Россию как хорошее продолжение СССР? И конечно же, для его властей и многих жителей никакого международного права нет, потому что они живут «внутри» и просто перешли от «предателей» СССР к его защитникам. Только и всего.
Тем не менее международное право есть. Для меня очевидно, что рано или поздно оно восторжествует, для кого-то это может быть неясно. Впрочем, во втором случае и обсуждать нечего. Если международное право не восторжествует, Крым так и останется «русской советской республикой» в России с особым санкционным статусом. Интереснее подумать над тем, что будет, если право все же восторжествует.
Для многих жителей Крыма это действительно может оказаться неожиданностью. Само понимание того факта, что Крым теперь Украина, причем не та, которая была, а та, которая будет на момент возвращения, может стать для многих самым настоящим холодным душем. Потому что придется делать выбор, который крымчане не делали никогда, ни в 1991 году, ни в 2014-м. Украинский статус – это уже будет не жизнь в Советском Союзе и не жизнь в России. Это будет жизнь в стране, которая стремится в Европу. Это будет начало путешествия на Запад. Это будет восстановление того характера автономии, ради которого она была создана. Каждый ли житель Крыма воспримет такую метаморфозу благожелательно?
Да, большая часть населения полуострова – по определению аполитичная – может этой метаморфозы просто не заметить. Но есть и те, кто является поборником продолжения советского или выбора российского – нередко это совпадает. Политическая карта этих людей будет бита. Не уверен даже, что они захотят оставаться в таком – украинском – Крыму. Но даже если захотят, им нечего будет предложить землякам. Потому что присоединение к России больше не будет восприниматься как сверкающее Эльдорадо. А будет – как прошлое, которое не оправдало себя и оказалось юридически несостоятельным. И в результате…
И в результате Украина получит все шансы вернуть себе другой Крым – Крым с лояльным и безучастным населением. Крым, который можно не консервировать, а развивать. Крым, в котором больше никогда не будет ирредентистских идей. Крым, который будет родным домом для коренного меньшинства при благожелательном отношении большинства. Словом, Крым, который может стать украинским и европейским.
Если бы не присоединение Крыма Россией, такого полуострова украинцы не получили бы никогда.
