В феврале 2017 исполнится сто лет со дня первой победы свободы в России (фашистское государство, признанное 27.01.15 Верховной Радой страной-агрессором). Годовщина Февральской революции достойна стать национальным праздником, таким как День взятия Бастилии во Франции.
Да, потом свобода была замучена и задушена (как впрочем, и в той же Франции), сообщает “Экономика от Пророка”.
Она воскресла на короткое время через 70 лет во время Перестройки, чтобы вновь погибнуть на рубеже веков. Но все-таки в Феврале 1917 года свобода впервые, пусть и ненадолго, победила в России. И это важнейшая рубежная дата в истории страны.
Об этом пишет социолог и публицист Игорь Эйдман в статье для Каспаров.ру.
Революции рождают, а затем убивают свободу, которая потом воскресает, чтобы опять быть задушенной. Однако, несмотря ни на что, рано или поздно, свобода побеждает.
Так было во многих странах. Во Франции между Великой революцией и крушением последнего авторитарного режима Наполеона III прошло больше 80 лет. В Испании между первой революцией и установлением стабильной демократии после смерти Франко – больше150 лет. В России переходный период продолжается уже дольше, чем во Франции. Но, надеюсь, он не будет так долог, как в Испании.
Слава Февралю!
Сейчас модно по солженицынской традиции писать о неизбежности роковой последовательности событий после Февраля 1917. То есть, по сути, Февральскую революцию объявляют ответственной за ужасы Гражданской Войны, коллективизации, большого террора и ГУЛАГа. Эта концепция выгодна путинским властям. Ведь она направлена на дискредитацию любого восстания народа против авторитарной власти в прошлом или настоящем.
Февральская революция была прорывом к свободе из романовской тюрьмы народов. Да, потом победили радикалы, установившие еще более несвободный террористический режим. Но это произошло не из-за злой воли революционеров, а потому что монархия, пытаясь отстрочить свой неизбежный конец, создала условия для будущей октябрьской катастрофы, ответственность за которую несут в первую очередь власть и привилегированные классы царской России. Александр Блок писал об этом так: “Почему дырявят древний собор? – Потому, что сто лет здесь ожиревший поп, икая, брал взятки и торговал водкой. Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах? – Потому, что там насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа”.
Я могу судить о том, как жили люди при “старом режиме” не только по книгам, но и по живым свидетельствам родственников (прежде всего прабабушки, родившейся еще в 19 веке). Они помнили царскую Россию как государство чудовищного национального и социального гнета, рассказывали о черте оседлости, полицейских облавах на иудеев, не имеющих права жить вне этой черты. Но они сталкивались с насилием и унижениями не только на национальной или религиозной почве.
Например, у моего прадеда на всю жизнь остался на лице шрам от вилки, которую бросил в него разозлившийся на что-то богатый купец-соплеменник, у которого он работал приказчиком. Естественно, самодур-купец никак не был наказан, но мой прадед после этого стал социалистом. Не чья-то злая воля, а собственное бесправие и сострадание к чужим унижениям привели многих честных и талантливых людей в революцию.
Революция: вчера и завтра
Задачи, стоявшие перед Февральской революцией, не решены до сих пор. Ситуация во многих областях сейчас даже хуже. Нынешний “гибридный” режим менее “гибридный” и более авторитарный, чем тогдашний. После принятия Октябрьского манифеста 1905 года самодержавие сочеталось с некоторыми очень ограниченными и слабыми, но реальными демократическими институтами. Сейчас новое путинское самодержавие довольствуется их имитацией и профанацией. Государственная Дума не только также бесправна, как и при Николае II, но еще и полностью подчинена новому “самодержцу”.
В отличие от николаевского времени конкурентных выборов и думской оппозиции нет, а общественное мнение, основные СМИ, суды, местное самоуправление, профессиональные организации находятся под полным контролем властей.
Параллельно идет фактическое возвращение, казалось бы, давно изжитых реакционных институтов. В стране, по сути, возрождается сословное общество. Путинские чекисты и олигархи уже в открытую говорят о себе, как о новом дворянстве и передают свои привилегии детям. Возродилось клерикальное мракобесие: свободомыслящих сажают в тюрьму за антирелигиозные посты и “ловлю покемонов в храме”.
Власти, как и при Николае II, пытаются решить внутренние проблемы, укрепить режим с помощью внешней экспансии и войны.
Сейчас, как и сто лет назад, у власти некомпетентный автократ, опирающийся на консервативную, коррумпированную бюрократию. Только новая демократическая революция сможет убрать это фатальное препятствие с пути развития страны и решить, таким образом, задачи, стоявшие перед Россией еще сто лет назад. Пока перспективы такой революции крайне туманны. Но по законам истории затянувшийся в России переходный период неизбежно рано или поздно должен закончиться. И в российских условиях, скорее всего революционным путем.
