Когда в ноябре радикальный российский художник Петр Павленский поджег дверь здания спецслужбы в Москве, его жест не поняли даже противники президента Владимира Путина.
«Поджог — это не искусство», — говорили тогда многие. Однако в среду, когда Павленского приговорили к штрафу и освободили из-под стражи, стало очевидно, что он все-таки создал шедевр — судебный процесс, который он направлял из-за решетки, вынуждая судью и обвинение играть роли в кафкианском спектакле.
Предыдущие перформансы Павленского — он зашил себе рот в поддержку арестованных участниц панк-группы Pussy Riot и прибил свою мошонку к брусчатке на Красной площади, чтобы показать, что россияне находятся в плену у Кремля, — шокировали, но были короткими и понятными. Их смысл мог показаться слишком простым. Однако его очередная акция, на первый взгляд, не преодолевала даже эту планку. Поджог двери выглядел глупостью и хулиганством, отчаянной попыткой привлечь внимание.
Его собственное объяснение не улучшало ситуацию. «Страх превращает свободных людей в слипшуюся массу разрозненных тел, — заявил он. — Угроза неизбежной расправы нависает над каждым, кто находится в пределах досягаемости для устройств наружного наблюдения, прослушивания разговоров и границ паспортного контроля». Все это — вроде бы — было не ново.
Однако оказалось, что у художника есть намного более изящный план.
Сперва его обвинили в вандализме по мотивам идеологической ненависти, что грозило ему, как максимум, тремя годами лишения свободы. Павленский публично воспротивился этому и потребовал, чтобы его судили за терроризм, как двух украинских активистов в Крыму, которые получили большие тюремные сроки за сожжение двери местного отделения пропутинской партии «Единая Россия». Павленский понимал, что не в интересах властей строго его наказывать, так как повторение истории с Pussy Riot дополнительно испортило бы путинскому режиму репутацию. Однако, когда его требования были проигнорированы, он выиграл первый раунд. Его жест сочли мелким преступлением, а действия украинцев — угрозой российской власти на аннексированном полуострове. В результате эти двойные стандарты заставили российское правосудие выглядеть абсурдно избирательным и политизированным.
Кто бы ни курировал процесс с кремлевской стороны, ему явно была не нужна очередная пиар-катастрофа в стиле Pussy Riot. Поэтому в ответ на попытку Павленского политизировать суд прокуратура попыталась полностью вынести политику за скобки. Обвинение против художника было заменено на статью с такой же санкцией — «повреждение объектов культурного наследия». Таким образом власти втянулись в художественный спор с Павленским — новое обвинение подчеркивало, что он уничтожает художественные ценности вместо того, чтобы их создавать.
Павленский дал на это остроумный ответ. Пока он находился в московском следственном изоляторе, в его родном Санкт-Петербурге его судили по отдельному обвинению в вандализме — за то, что он жег покрышки на историческом мосту (это должно было символизировать революцию). В конце апреля в зал петербургского суда зашли две вызывающе одетые женщины, приглашенные в качестве свидетельниц защиты. Это были проститутки, которых адвокат Павленского нанял специально для того, чтобы они выразили свое мнение о его работах. «Свидетельницы» заявили, что они считают Павленского психически нестабильным и не воспринимают его как художника. «Он же не рисует картины с ромашками?» — заявила одна из них. Судья был настолько сбит с толку, что не прекратил этот фарс, позволив Павленскому сорвать попытки обвинения пофилософствовать о границах искусства.
Тем временем в Москве, обвинению пришлось доказывать художественную значимость тяжелой двери печально известного здания на Лубянской площади, в котором во время сталинских чисток пытали людей. В середине мая прокурор в ходе слушаний нашел способ это сделать. «Здесь содержались выдающиеся деятели науки и культуры», — заявил он. Эта фраза попала в новости и распространилась по социальным сетям: ничего более издевательского не мог бы придумать и сам Павленский.
Превзойти попытку прокурора придать художественную ценность двери, которая вела в пыточную камеру, было трудно, но у Павленского в запасе имелась еще одна карта. После того, как обвинение потребовало оштрафовать его на 1,5 миллиона рублей, защита потребовала от Генеральной прокуратуры наказать ФСБ — то есть тайную полицию — за незаконную замену двери, проведенную в 2008 году. Новая дверь, утверждалось в жалобе, не имела «признаков подлинной двери, созданной по чертежам архитектора Алексея Щусева». В итоге Павленский обвинил ФСБ в том же самом преступлении, в котором обвиняли его — в уничтожении объектов культурного наследия.
В среду московский суд приговорил художника к штрафу в 500 тысяч рублей и отпустил его на свободу. «Даже если бы у меня были такие деньги, я не стал бы платить штраф, — заявил Павленский журналистам в зале суда. — А то получится, что акция… проведена взаймы, как будто я ее купил у ФСБ».
Тем не менее, Павленский все-таки дорого заплатил за свою акцию: он семь месяцев провел в тюрьме и был жестоко избит тюремной охраной. При этом хладнокровие, с которым он направлял свои фарсовые процессы, заслужило ему уважение коллег и противников Путина. В прошлом месяце Фонд защиты прав человека, возглавляемый бывшим чемпионом мира по шахматам Гарри Каспаровым, наградил его премией Вацлава Гавела «За креативный протест». Каспаров похвалил его за «художественную точность и смелость», назвав «художником, в одиночку противостоящим самым могущественным структурам путинской России».
Впрочем, для Павленского, вероятно, было еще важнее, что Олег Кулик, один из самых известных в России художников-акционистов, написал о нем в Facebook: «Искусство — это когда слово не расходится с делом, когда ты сам управляешь своим вниманием. Даже если трудно улыбаться, и у тебя болят разбитые ребра, и хочется к любимым».
Павленский сейчас, возможно, стал одним из знаменитейших российских художников, хотя холст и краски он давно оставил. Он делает нечто намного более сложное и важное: разоблачает нелепость и бессилие режима, который держит в страхе миллионы людей или добивается от них поддержки с помощью грубой пропаганды. Его перформансы ясны по содержанию и дорого ему обходятся. Их можно игнорировать, ими можно пренебрегать, но именно такое искусство имеет смысл в современной России, так как оно больше говорит о состоянии страны, чем любая живопись или скульптура.
Система не способна ни раздавить Павленского, ни переварить его, и он будет продолжать обвинять и провоцировать. Его слава не сделает его богатым, однако возможность выставлять путинский аппарат госбезопасности на посмешище — это уже награда и своего рода знак отличия.
Леонид Бершидский, Bloomberg (США)
А еще в последнее время Россию на весь мир позорят глава МИД Лавров и его подручная Захарова.
Например, в начале этого месяца в дебильном российском МИД в очередной раз грандиозно облажались, отправив рекомендацию для одного из российских ведомств не давать интервью японской газете «Санкэй» в саму эту газету. Затем главред данной японской газете обнародовала свое саркастическое письмо по этому поводу в адрес как раз Захаровой.
В прошлом месяце эта Захарова опозорилась на весь мир с танцем «Калинка», который она исполнила на приеме для журналистов в Сочи (РФ).
Ну а особенно смачно Лавров и Захарова «обделались» на всю планету в августе прошлого года. Тогда Лавров в ходе пресс-конференции с министром иностранных дел Саудовской Аравии Аделем аль-Джубейром выругался матом. В момент, когда синхронист переводил его слова на арабский, Лавров тихо, но разборчиво сказал в микрофон «дебилы, б***ь…». Однако Захарова принялась затем всех убеждать, что это ее шеф так кашлянул…
