В башне старой казармы на Печерске, ныне клубе «Сочи», супруг Жени Тимошенко, английский торговец обувью и зажигалками «Зиппо», Шон Карр представлял свой новый музыкальный клип. Там с ним и выпил-поговорил корреспондент «ЭИ» Алексей Бобровников.
Вечереет. Прохожу в клуб сквозь ряд телекамер и мимо подвыпивших байкеров. Впереди идет певец Александр Пономарев (в расшитом серебром пиджаке) и его супруга (видимо). Притормаживаю, привыкаю к полумраку. Певец Александр Пономарев и его супруга уже мчатся назад. «Там так набито»,— бросает на ходу.
Действительно битком. Дымно. Шумно. Есть красивые женщины.
«Но где Шон? — спрашиваю у знакомой журналистки. — Очень надо с ним выпить». «Тут к нему хрен подойдешь. Такое сборище фотографов!» — вздыхает девушка. Ищу Шона, но нахожу лидера «Поры» Влада Каськива. «Взяли бы Шона в предвыборный тур — были бы теперь лидером оппозиции!» — говорю ему. Каськив, проигравший выборы этого года, добродушно смеется. «У нас певец — Тарас Чубай. Поет песню «Партизаны»,— сказал он, и скрылся в толпе байкеров.
Шона и его жену я обнаружил в окружении дюжины журналистов. Кар не говорит по-русски, и Женя Тимошенко работает переводчиком.
«Шон, какой ваш следующий клип?», «Шон, скажите что-нибудь по-украински» «Шон, а сколько у вас татуировок?» — закидывают британца вопросами коллеги, перекрикивая друг-друга. Журналистов сметает толпа любителей «фото на память». Шон выглядит уже совсем уставшим. Подкрадываюсь сбоку и кричу Шону в ухо: «А может, ну его?! Пойдем, выпьем!».
Шон задумался на мгновение и кричит в ответ: «Пошли!».
Минут через двадцать мы выбрались в соседнюю комнатку, где было на удивление пусто и тихо. Не совсем тихо, конечно, но уже не нужно было орать собеседнику на ухо. Садимся на диван. Шон с облегчением вытягивает ноги. Заказываем выпивку. Шон — Джек Даниелс и колу, я — Хайнекен.
«Cheers!» — сказал я.
«Будьмо», — ответил Шон.
Пьем. Думаем. Наливаем.
«А ты кто?» — спрашивает Шон. Отвечаю. «Вообще-то я не знаю большинство из тех, кто пришли на мою вечеринку,— признается Шон.— Поп-звезд вроде видел по телевизору. Но я без понятия, как зовут половину из них». Потом смотрит на меня изучающе: «Можешь мне честно ответить на один вопрос?».
Я задумался: «Ну, могу».
«Ты мой новый клип видел? Как он тебе?» Пью, думаю: вечеринка-то и посвящена презентации его клипа, так признаваться или врать? Решаю быть честным до конца: «Я клипа не видел».
«Вообще-то, я не думаю, что мы тут делаем какое-то большое дело,— говорит Шон,— просто я получаю удовольствие от музыки, от рок-н-ролла, от того, что можно заряжать этим людей».
«Ну и когда планируешь поймать свою большую рыбу — «big fish»?»
«Понимаешь, в жизни все подчинено случайности,— отвечает Шон.— Жизнь не определяется планом. Если планируешь — все катится в тартарары». Это сильно. Пью пиво. «А когда, думаешь, это случиться?» — я не унимаюсь. Шон смотрит на меня с недоумением. «Ну откуда ж я знаю — когда? Разве кто-нибудь когда-нибудь знает?».
Смотрю на рокера из Лидса, который женился на очаровательной дочери самой влиятельной женщины одной из крупнейших стран центральной Европы… А ведь он прав. Наконец я спросил про музыку.
«Следующая песня будет про донецких шахтеров»,— Шон оттопыривает лацкан своей кожаной куртки и показывает маленький черно-красный значок. Кажется — бандеровский флаг. Присматриваюсь — нет, знак «Шахта им. Бажанова».
Шон достает из-за лацкана затертый до дыр листок бумаги. Аккуратно разворачивает его, чтобы не рассыпался в руках. Читаю
Fallen friends
В переводе — «Падшие друзья». Шон рассказывает.
— Я поехал в Донецк, и решил спуститься в шахту. Это был шок! Так в Британии работали в 30-е годы. Когда мы вылезли наружу, измазанные углем, шахтеры у меня спросили, могу ли я написать о них песню. И я написал.
«Я раньше не видел глубины дна
Но под тысячью футов лежит она
За дверью, к которой привел меня
Чумазый рыцарь у врат Ада». (Перевод с английского — Алексея Бобровникова).
Шон наблюдает за мной. Затем ткнул пальцем в текст: «Тут есть одна строка по-украински», — торжественно говорит он.
Строка, на которую указывал Шон, выглядела, буквально, так:
«YEАH ZAVSJDAY SVEETLO V KINTSEE TUNELOO».
Шон Карр был не первым английским рокером, павшим жертвой скромного обаяния Донбасса. Ныне покойный Джо Страммер, солист легендарной панк-группы The Clash, в 2001-ом году написал песню Shaktar Donetsk. В её словах, повествующих о беженце из соцлагеря, шарф донецкого футбольного клуба называется «символом свободы».
Муж Евгении Тимошенко беднее жены Игоря Бакая
Как сообщил «ЭИ» директор группы DVS Игорь Шпилий, их новый видеоклип был сделан за два дня. «Есть высокобюджетные клипы, есть среднебюджетные, а есть просто бюджетные. No reason to hate — клип «бюджетный», то есть экономный. По украинским меркам, среднебюджетный — это около $30 тыс. Соответственно, в данном случае это меньше»,— заявил господин Шпилий. По его мнению, в украинском шоу-бизнесе мало кто себе позволяет снимать высокобюджетный клип (от $50 тыс.), поскольку это нерентабельно. «Так дорого снимают разве что те, кто не ставит себе цели окупить клип. Например, такие видео были у певицы Натальи Бакай — добавил господин Шпилий. От себя добавим, что госпожа Бакай — жена бывшего главы НАК «Нефтегаз Украины» Игоря Бакая, который сейчас скрывается от следствия в России.
