Миллионы жизней были бы спасены? История была бы радикально иной?
Легенда гласит, что 28 сентября 1918 года раненый рядовой Адольф Гитлер находился в прицеле у Генри Тэнди, британского солдата, который получит крест Виктории за его дерзкие действия в бою в Марсуане, Франция.
Тэнди, предположительно, пожалел изможденного немецкого солдата, который кивнул в знак благодарности и ушел.
В то время как историки полагают, что этот инцидент был сфабрикован самим Гитлером, тем не менее апокрифическая легенда ставит провокационный вопрос: как мировая история могла зависеть от еще одного нажатия на спусковой крючок среди бессмысленной бойни Первой мировой войны?
Разве нацисты пришли бы к власти без Гитлера?
Ранним воплощением нацистской партии была Немецкая рабочая партия (DAP), основанная слесарем по имени Антон Дрекслер. Фактически, Гитлер был первоначально назначен разведкой немецкой армии после Первой мировой войны, чтобы проникнуть в DAP, но в итоге стал новообращенным и стал лидером партии в 1921 году.
Поэтому крайне правая партия рабочего класса, вероятно, существовала бы в истории Германии даже без Гитлера.
Но с другой стороны, есть убедительные доказательства того, что приход к власти нацистов произошел из-за необычных обстоятельств, связанных с самим Гитлером. Это потому, что даже с Гитлером нацисты получили только 37 процентов голосов на выборах 1932 года.
Большинство немцев (53 процента) переизбрали генерала и государственного деятеля Пола фон Гинденбурга, которого поддержали немецкие правоцентристские и левоцентристские партии, на пост президента. Несмотря на личную неприязнь к Гитлеру, 84-летний Гинденбург изо всех сил пытался сформировать коалицию и в конце концов был убежден назначить канцлером Гитлера. После поэтапного нападения на Рейхстаг Гитлер убедил Гинденбурга распустить Рейхстаг, позволив Гитлеру править.
Таким образом, приход нацистов к власти вырос не из-за непреодолимой поддержки населения, а из-за специфических политических факторов, которые могли бы сыграть иначе без Гитлера.
Без нацистов, управляющих шоу, Германия начала бы свои военные кампании в Европе?
Вероятно, не в краткосрочной перспективе.
Несомненно, было мнение, что Германия была подвергнута жестокому обращению по Версальскому договору (хотя Германия выплатила только одну восьмую часть репараций, причитающихся до того, как остальные были отменены в 1932 году), и многие из старой элиты приветствовали акцент Гитлера на восстановлении немецкой военной мощи.
Военные особенно верили, что Германия заслуживает того, чтобы восстановить свой статус великой державы, и выступали за более военизированное и авторитарное общество. Технократы в армии Германии тайно способствовали разработке танков, кораблей и военных самолетов, ограниченных по Версальскому договору в 1920-х годах (по иронии судьбы, с помощью Советского Союза) – за годы до прихода к власти Гитлера.
Однако высшее руководство вермахта считало, что гитлеровские войны были стремительными, а некоторые даже планировали перевороты против Гитлера. Мало того, что они выступали против принципа иностранного завоевания, но скорее полагали, что Германии нужно еще шесть-десять лет, чтобы нарастить свои силы.
Таким образом, Германия могла вновь стать военной державой, но не обязательно в бешеном темпе, который ей навязывали нацисты.
Германия без нацистских лидеров могла бы все еще обратиться к милитаристскому национализму. Спорные пограничные территории – Судетская область в Чехословакии и географически неловкий польский коридор – оставались бы потенциальными горячими точками.
Но политические ветры также могли бы направить страну на менее разрушительный путь.
Вторая мировая война … ее начал Сталин?
Ответ Франции и Великобритании на действия Гитлера был запутан их озабоченностью угрозой, исходящей от сталинского Советского Союза. Даже во время мюнхенского кризиса 1938 года Париж и Лондон отказались от предложенного Москвой союза, боясь Советов больше, чем нацистов.
Действительно, некоторые историки утверждают, что Советский Союз должен был вторгнуться в Германи, а не наоборот.
Сталин, несомненно, был поражен оппортунистическими вторжениями. Он сотрудничал с Гитлером в оккупации Польши в 1939 году, затем вторгся в Финляндию той зимой, а затем захватил страны Балтии и румынскую провинцию Бессарабия.
Но Сталин предпочитал выбирать уязвимые страны без поддержки сильных союзников. Есть веские основания сомневаться в том, что Красная Армия до Второй мировой войны могла представлять ту же угрозу, что и немецко-фашистская военная машина. Во время Зимней войны 1939 года более полумиллиона советских войск, поддержанных тысячами танков и военных самолетов, боролись за победу над небольшими, слабо вооруженными финскими войсками, потеряв более 300 000 человек. Учитывая это неутешительное выступление, трудно поверить, что Сталин воспринимал Красную Армию как готовую к столкновению с Западной Европой.
Тем не менее, агрессия Гитлера прервала стратегическое соревнование между Западной Европой и Москвой.
А как насчет Китая и Японии?
Для более чем одной шестой планеты Вторая мировая война началась не в сентябре 1939 года, а скорее в июле 1937 года, когда имперская Япония предприняла второе крупномасштабное вторжение в Китай после более ранней кампании в 1933 году.
Дух милитаристского национализма, который тогда был распространен в Токио, вырос в ответ на европейский колониализм, а не на фашизм. Поэтому японское вторжение в Китай, вероятно, все же произошло бы. Это, возможно, еще привело к введению американского эмбарго на нефть, которое заставило Токио планировать нападение на Перл-Харбор.
Но исторически спусковым механизмом для эмбарго США было вторжение Японии во французский Индокитай – вторжение, которое вряд ли произошло бы, если бы Франция не была побеждена Германией.
Действительно, стратегическое исчисление Японии в 1940–1941 годах было бы совсем другим без войны в Европе. Рейд на Перл-Харбор был призван выиграть время для захвата Японией британских и голландских территорий в Азии, особенно нефтяных месторождений в Голландии, в Ост-Индии.
Если бы Токио воздерживался от полной мощи Великобритании, а также Соединенных Штатов, он мог бы укрепиться в Китае и развить экономическую мощь своей планируемой многонациональной империи, большой сферы совместного процветания Азии. Это могло бы продлить японскую оккупацию Кореи и некоторых частей Китая и способствовать сближению Японии с националистами в Таиланде и Индии.
Другой Мир
В начале Второй мировой войны было шесть великих держав с многонациональными сферами влияния: Великобритания и Франция с их обширными колониальными империями в Африке и Азии; Германия, доминирующая в Центральной Европе; Япония и ее растущая Азиатско-Тихоокеанская империя; Советский Союз, имеющий влияние на Европу и Центральную Азию; и Соединенные Штаты, покинувшие колониальные приключения в Латинской Америке и на Филиппинах.
Вторая мировая война разрушила Германию и Японию как великие державы. Великобритания и Франция остались в тени своего прежнего я. И СССР, и Соединенные Штаты стали грозными военными державами с опорными пунктами в Европе и Азии.
Из этой колоссальной перестановки мирового порядка в конечном итоге возникли Организация Объединенных Наций, государство Израиль, НАТО и Варшавский договор, преобразование европейских колониальных империй в независимые национальные государства и разделенные Северная и Южная Корея.
Без Второй мировой войны многочисленные технологии, меняющие мир, от химиотерапии и ракетостроения до ядерной бомбы, развивались бы в разное время и в разных местах. Движения, затронутые социальными изменениями, вызванными конфликтом, такие как движение за гражданские права или независимость Индии, приняли бы разные повороты.
Без реализации Гитлером его теорий геноцида можно было бы предотвратить массовое убийство миллионов евреев и других меньшинств в Холокосте, даже если бы сам антисемитизм был сохранен. Возможно, Веймарская республика могла избежать спада нацистской Германии в милитаризм и авторитаризм.
Но мир по-прежнему должен был бы испытывать массовые конфликты, приходить в разные места и времена, но разрешать такие знакомые противоречия между капитализмом и коммунизмом, колониализмом и национальной независимостью, а также национализмом и интернационализмом.
О том, как эти конфликты могли сыграть по-другому, мы можем только догадываться, но можно с уверенностью сказать, что альтернативной версии истории по-прежнему не хватало бы для лирического содержания.
