Оскорбленный в 1990-х годах российский лидер твердо намерен одержать победу в холодной войне версии 2.0. И он вполне может добиться успеха
За двадцать лет до того, как Владимир Путин начал свою изощренную кампанию с целью влияния на президентские выборы в США, его предшественник на посту президента России стоял на темной улице возле Белого дома. В одних трусах. И искал пиццу.
Был сентябрь 1994 года. Борис Ельцин находился в Вашингтоне с официальным визитом у своего нового друга, Билла Клинтона. Советский Союз рухнул всего лишь тремя годами ранее, и отношения между США и Россией, которые могли предать забвению длившуюся десятилетиями вражду, процветали. Резкий переход России от коммунистической диктатуры был беспорядочен, но хрупкий демократический процесс и зарождающийся капитализм все же начали приживаться. Американские чиновники лелеяли мечту о дружественной западу России как партнере в стабильной и безопасной Европе. Исходя из этого, Клинтон и Ельцин выстроили союз, основанный на общей цели предотвращения прихода к власти реваншистского полицейского режима и возвращения США и России в состояние холодной войны. В ходе одного из своих первых визитов в Москву Клинтон выступил перед молодой аудиторией со словами: «выбирайте надежду, а не страх» и «найдите новое определение величию России».
Нечасто можно было наблюдать такое дружелюбие в отношениях между американским и российским лидерами. Клинтон и Ельцин были друзьями, эдакими милыми сорванцами с хорошим аппетитом. Но было кое-что еще: впервые за несколько десятилетий Россия стала очевидным вторым номером в отношениях. Лишившись своих марионеточных государств периода железного занавеса, при ужасном состоянии экономики и военной мощи, Россия ссохлась и погрязла в хаосе. А ее президент все время ставил себя в неловкое положение. Считавшийся алкоголиком Ельцин на публике часто терял равновесие, и его помощникам суетливо приходилось страховать его. В одном невнятном телефонном разговоре с Клинтоном, российский президент предложил провести секретную встречу на подводной лодке.
Но ничто не смогло затмить события того осеннего вечера 1994 года. Во время пребывания в Блэр Хаус — резиденции для почетных гостей, расположенной прямо напротив Белого дома через Пенсильвания-авеню — Ельцин проскользнул мимо своей службы безопасности, спустился, спотыкаясь, по лестнице и вышел на улицу. «Пицца! Пицца!» — выкрикивал он перехватившим его агентам секретной службы. (Существует две версии этой истории: согласно одной, рассказанной своему биографу самим Клинтоном, Ельцин был в этот момент на улице; в другой его остановили раньше).
На следующий день Клинтон и Ельцин провели длинную встречу в дружеской обстановке. Их судьбы были связаны: Клинтону Россия нужна была дружественной и стабильной для написания успешной истории внешней политики. Ельцину же нужны были деньги во избежание полного экономического краха. И он не возражал, когда Клинтон поставил вопрос о расширении НАТО в восточной Европе. Стороны даже пришли к согласию, что Россия, возможно, и сама присоединится к НАТО. Сегодня эта идея кажется совершенно нелепой, учитывая, что Путин пригрозил союзу учениями с применением ядерного оружия. На последовавшей за встречей пресс-конференции Ельцин и Клинтон устроили цирк. Ельцин кривлялся настолько сильно, что один из сотрудников Белого дома окрестил происходившее высшей степенью бессмыслицы. Сам же Клинтон сгибался пополам от смеха над выкрутасами российского коллеги.
Сегодня эта сцена кажется пронизанной почти невероятным оптимизмом идеи о том, что США и Россия могли бы быть военными союзниками, помогая друг другу развивать открытое и настоящее демократическое общество.
Но по крайней мере для одного человека в России такая ситуация означала глубочайшее оскорбление. Владимир Путин был в то время младшим должностным лицом, выполняющим функции заместителя правительственного чиновника в Санкт-Петербурге после окончания своей карьеры агента КГБ, отозванного из восточной Европы коммунистического режима. Терзала сама мысль о том, что советское государство, в котором он был воспитан и обучен, и распад которого он когда-то назвал «крупнейшей геополитической катастрофой века», стало зависимым государством во главе с президентом-шутом. Этого унижения он забыть не смог. Придя к власти в первый день нового тысячелетия, 1 января 2000 года, Владимир Путин провел встречу с представителями российских вооруженных сил, где объявил об их миссии по восстановлению чести и достоинства России.
«Он считает 1990-е годы одним большим периодом унижения как внутри страны, так и на международном уровне», — говорит Джеймс Голдгейер, декан факультета международных отношений Американского Университета и бывший высокопоставленный сотрудник национальной службы безопасности при Клинтоне. «С точки зрения Путина „шоу Билла и Бориса“ заключалось в том, что Ельцин соглашался на все, чего хотел Клинтон — иными словами, США определяли мировой порядок и место России в нем, а Россия была слишком слаба и только изъявляла согласие.»
Пьянство Ельцина символизировало ненависть к себе и полный хаос, в который скатилась бывшая сверхдержава. Россия была побеждена. Она проиграла холодную войну, а вместе с ней и миллионы километров территорий в тот момент, когда имперские владения царской эпохи объявили о своей независимости. Экономика страны рухнула; обеднели практически все, за исключением лиц, разворовавших государственные активы. Алкоголизм и проституция процветали, а продолжительность жизни сократилась.
Влияние Америки, между тем, только возрастало. Билл Клинтон начал расширение НАТО на восток и разбомбил бывшую Югославию. Американские эксперты приезжали в Москву в качестве советников по вопросам демократии и экономики, настаивая на необходимости применения «шоковой терапии» для российской экономики, которые повлекли за собой болезненные последствия и практически не дали результата. Клинтон приложил все усилия, чтобы повлиять на российскую политику, оказывая мощную поддержку крайне непопулярному Ельцину, который использовал свои связи с США и их экономическую помощь с целью избежать политического поражения в 1996 году.
Сегодня, когда США ведут борьбу с Россией, ее возродившимися глобальными амбициями и Кремлем, который взламывает нашу почту, манипулирует нашими СМИ, и, по данным ЦРУ, вел активную работу для победы Дональда Трампа, важно понимать тот факт, что для Путина это не просто верный шаг на пути к успеху. Да, Путин отстаивает текущие интересы России. Но, планируя поражение Хиллари Клинтон и подвергая саму американскую демократию российскому влиянию, он также замыкает круг, открытый 20 лет назад частично благодаря Клинтонам. Путин не может отменить поражение России в холодной войне. Но он может отомстить. И надеется, что обрел союзника в лице победившего Хиллари Клинтон Дональда Трампа, который, кажется, готов взаимодействовать с Путиным на условиях, которые большинство американских политиков не одобрило бы.
Строуб Тэлботт, специалист по России, занимавший должность заместителя госсекретаря США при Билле Клинтоне, говорит: «В общем и целом, Путин намерен вернуть России былое величие».
Никуда не годное правление Ельцина продлилось до конца 1990-х годов — период, когда Россия пережила широкомасштабный финансовый кризис и наблюдала подъем нового класса олигархов, разграблявших национальное достояние. (Среди них было много друзей Путина, а, по некоторым данным, и сам будущий президент). Опыт Америки составлял резкий контраст. Помимо экономического бума, США после двух успешных интервенций НАТО на Балканы в 1990-е превратились в единственную в мире сверхдержаву. Вашингтон был в восторге от своей собственной военной мощи.
В канун нового 1999 года, после нескольких сердечных приступов и бунта российских военных, разгневанных демонстрацией военной мощи НАТО, Ельцин внезапно объявил об отставке. Своим преемником на посту президента он назначил Путина, который до августа предыдущего года возглавлял ФСБ. Благодаря своей роли в операции по уничтожению предполагаемых террористов в российской республике Чечня, в марте следующего года Путин был избран незначительным большинством голосов.
Президент не стал сразу же бросать вызов США. В 2000 году Россия была слишком слаба, чтобы продолжать противоборство, а ее вооруженные силы немногочисленны и задействованы в жестокой чеченской кампании. На самом деле, Путин и Джордж Буш-младший начали свои отношения по-товарищески, и после их первой встречи в июне 2001 года, Буш заявил, что взглянув Путину в глаза, смог понять его душу. После теракта 11 сентября 2001 года, Владимир Путин первым из мировых лидеров позвонил Джорджу Бушу, с которым он надеялся вести совместную борьбу против исламистского терроризма — ярлыком, который Путин повесил на то, что другие называли чеченским движением за независимость.
Отношения между Путиным и Бушем ухудшились по многим причинам. Одной из них, по иронии судьбы, было обвинение во вмешательстве в выборы. Путин был в ярости, когда Вашингтон поддержал популярное прозападное движение, оспаривавшее итоги выборов на Украине 2004 года. Он выразил негодование по поводу того, что называл американским вмешательством в дела бывшей советской республики, которая долгое время была во владении российской империи. Путин заявил, что США стремились к «диктатуре в международных делах, упакованной в красивую обертку псевдодемократической фразеологии».
Путин также увидел иную политическую повестку дня в бывшей советской республике Грузия, с которой в августе 2008 года вел территориальный спор. В одном из телевизионных интервью он дал понять, что администрация Буша подстрекала правительство дружественной западу Грузии вмешаться в борьбу.
«Возникает подозрение, что кто-то в США специально создал этот конфликт с целью обострения ситуации и создания преимущества в конкурентной борьбе для одного из кандидатов за пост президента США, — заявил Путин телеканалу CNN. — Им нужна маленькая победоносная война».
Некоторые российские эксперты и американские официальные лица все чаще называют недовольство Путина Америкой выдумкой — интерпретацией того, что журналист Аркадий Островский в своей недавней книге «Изобретение России» называет «идеологией восстановления» Путина. Придерживаясь этой мысли, Путин внушил российскому обществу идеи стремления к национальной независимости и милитаризма, чтобы скомпенсировать слабую экономику, которая была крайне чувствительна к колебанию цен на экспорт нефти. Именно эту атмосферу враждебности и стремился охладить новоизбранный президент Барак Обама своим курсом «перезагрузки» отношений, который возглавила его госсекретарь Хиллари Клинтон. Независимо от того, на что Клинтон рассчитывала, она и представить не могла, как это в конечном итоге отразится на ее собственной политической карьере.
***
Когда Хиллари Клинтон сопровождала мужа в ходе его первого визита в Россию в январе 1994 года, перелет в Москву оказался для нее очень тяжелым. А в машине, когда ее кортеж мчался по городу, Клинтон подташнивало, и она тщетно пыталась найти в лимузине бумажный пакет. Ничего не вышло. «Я наклонила голову и меня стошнило на пол», — вспоминала она в своих мемуарах «Живая История».
Что касается лично Клинтон, то она все сделала правильно. Она, как и ее муж, сблизилась с Ельциным, который на одном из ужинов сказал ей, что каждый день любуется фотографией первой леди, которая стоит у него в кабинете. Во время работы в Сенате Клинтон, как и многие в Вашингтоне, была озабочена проблемами Ирака и терроризма и совсем мало времени уделяла вопросу России. В ходе первичных дебатов с Обамой в 2008 году она изо всех сил пыталась произнести имя нового президента страны Дмитрия Медведева, добавив в конце фразы смущенное «да без разницы».
После вступления в должность госсекретаря в 2009 году на Клинтон возложили ответственность за политику «перезагрузки» Обамы, основанную на стремлении найти общий язык с Россией и растопить лед, накопившийся в отношениях двух стран в конце эпохи правления Буша. Такие вопросы, как контроль над ядерным вооружением и стабильность в Афганистане, могли бы стать основанием для новых и крепких отношений. Оптимизм Обамы основывался отчасти на том, что в связи с закончившимся сроком полномочий Путина, на посту президента его сменил такой придерживающийся относительно умеренных взглядов человек, как Медведев. Однако Путин занял должность премьер-министра и сохранил намного больше закулисной силы, чем предвидело американское правительство.
На посту госсекретаря Клинтон воспользовалась давними тревогами Путина в отношении Соединенных Штатов, ставшими результатом американского политического курса, начатого во время президентства ее мужа, а также шоу, которые устраивали Билл и Борис в 1990-е годы.
Одной было убеждение Путина в том, что, беспечно устраивая военные интервенции по всему миру, Америка мало считалась с международной — или, по крайней мере, российской — точкой зрения. Хиллари Клинтон поддержала войну 2003 года в Ираке и интервенцию Обамы в Ливии 2011-го. Путин выступил против обеих этих кампаний и, как самодержец-параноик, особенно возмущался фактом проводимой Вашингтоном политики смены режимов. Не помогло даже то, что фамилия Клинтон уже напоминала российским чиновникам о возглавляемой США интервенции НАТО на Балканах 1990-х годов, которую многие сторонники жесткой политики считали возмутительной агрессией Запада против братьев-славян.
Сопряженным с этим был энтузиазм Хиллари Клинтон касательно дальнейшей экспансии НАТО в восточной Европе. Этот процесс опирался на вполне обоснованную мысли о том, что восточной Европе нужна — а она правда просила об этом — защита от российской агрессии. Но военный комплекс РФ квалифицировал это как медленно разворачивающееся вторжение в сферу своего влияния.
Эта реакция тоже уходит корнями во времена президентства Билла Клинтона. Он верил, что расширение НАТО способствовало бы демократии, процветанию и стабильности в Европе. Москва же заняла резко противоположную позицию. После саммита 1994 года, на котором Ельцин благословил Билла Клинтона на присоединение к НАТО новых членов, включая бывшие страны-сателлиты СССР Польшу и Венгрию, коммунистические газеты выразили негодование по поводу «капитуляции российской политики на милость НАТО и США». Один из главных политических оппонентов Ельцина сказал, что тот позволил «своему другу Биллу ударить ему в спину.» Он сравнил данное соглашение с тем, как обошлись с Германией при подписании Версальского мирного договора после Первой Мировой Войны — темой, актуальной среди российских чиновников с момента окончания холодной войны.
Некоторые из главных советников Билла Клинтона правильно предсказали, что расширение НАТО вызовет ответную реакцию Москвы и создаст удобный контекст для негативного отношения будущих националистов к Западу. Летом этого года министр обороны Уильям Перри в интервью изданию POLITICO сказал, что он тогда обдумывал отставку в связи с этим вопросом, так как опасался его воздействия на отношения между США и Россией. Но Клинтон стояла на своем и запустила процесс, вследствие которого за 20 лет к альянсу присоединился десяток новых членов, от прибалтийских Латвии, Литвы и Эстонии и восточноевропейских Чехии и Румынии до бывшей Югославии — стран, в которых неоспоримым влиянием ранее пользовалась Россия.
Пока Обама поддерживал темп работы НАТО, госсекретарь полностью поддерживала его. «Не может быть никаких сомнений, что НАТО будет продолжать держать свои двери открытыми для новых членов», — заявила Клинтон в феврале 2010 года.
Независимо от практического влияния на интересы России, в Кремле это расценили как провокацию. «Расширение НАТО, собственно говоря, России не навредило. Оно не представляло угрозу безопасности, — говорит Джеймс Рубин, бывший пресс-секретарь Госдепартамента Билла Клинтона. — Оно только немного огорчило представителей верхушки российской власти и заставило их почувствовать ослабление статуса великой державы».
Среди этих представителей был и Путин, для которого расширение НАТО соразмерно унижению 1990-х годов. В недавнем интервью с режиссером Оливером Стоуном, Путин признал, что Россия на расширение НАТО реагирует «эмоционально», добавив, что она вынуждена принимать против него контрмеры. «То есть ставить под удар наших ракетных систем те объекты, которые, по нашему мнению, начинают нам угрожать», — пояснил Путин.
***
Казалось, для Путина самым важным было то, как Хиллари Клинтон подогревала обиды по поводу окончания холодной войны. Политика «перезагрузки» Клинтон на некоторое время улучшила отношения между Вашингтоном и Москвой. Но Путин был все еще раздосадован политическим влиянием США эпохи Буша на Украине, в Грузии и других бывших советских республиках. Путин рассматривал неуклонный рост американского финансирования гражданского общества и демократических программ в Европе, Центральной Азии и самой России как одну из разновидностей диверсии.
Будучи госсекретарем Клинтон любила говорить о подобных программах невоенного воздействия как способе укрепления американского влияния. В Кремле ее также считали сочувствующей неоконсерваторам, которые полагают, что глобальное призвание Америки заключается в продвижении такой внешней политики, которая руководствовалась бы принципами демократии и прав человека.
Но до декабря 2011 года Путин не видел в Хиллари Клинтон прямую угрозу своей власти. Это случилось, когда на холодных улицах Москвы стали происходить нехарактерно многочисленные акции протеста. Вызванные не более, чем якобы фальсифицированными парламентскими выборами, демонстрации переросли в нечто большее, сопровождавшееся выкриками «Путин вор!» и «Россия без Путина». Путину не доводилось видеть ничего подобного с момента своего первого прихода к власти более десяти лет назад. Это было страшной угрозой для самодержца и бывшего шпиона, которого чиновники США считают человеком как чрезмерно подозрительным, так и здраво осознающим, что внезапная потеря власти может закончиться тюремным заключением или того хуже.
И по мнению Путина, Клинтон только нагнетала напряжение. Она высказала слова поддержки по поводу протестов, выражая «обеспокоенность» в вопросе парламентских выборов и говоря, что США поддерживают права и стремления русского народа. Для западных людей это были шаблонные слова в защиту демократии, а не призыв к вооруженной борьбе против правительства в Москве. Но Путин трактовал их именно таким образом. Он был возмущен тем, что Клинтон «послала сигнал» митингующим, и обвинил США в поддержке наблюдателей за выборами, которые, по его словам, имели диверсионные задачи. «Мы должны себя оградить от этого вмешательства в наши внутренние дела и защитить наш суверенитет», — сказал Путин.
Некоторые американские чиновники полагали, что Путин — как и многие самодержцы, которые во внутренних волнениях обвиняют иностранных провокаторов, — в лице Клинтон нашел удобного политического оппонента. Но сама Клинтон верила, что он жаждал мести, и озвучила эту мысль на закрытом мероприятии 15 декабря. А российские эксперты считают, что Путин был по-настоящему взбешен.
«Он был возмущен», — сказал директор московского центра Карнеги Дмитрий Тренин. «Государственный Департамент в глазах российских СМИ стал более зловещим, чем ЦРУ во времена холодной войны».
***
Путин выиграл те выборы, и его возвращение на пост президента в 2012 году — как и начавшийся примерно в то же время период политического давления — встревожило американских чиновников. Но администрация Обамы не сразу заметила новый уровень настойчивости Путина. После того, как Митт Ромни во время президентской кампании 2012 года назвал Россию «геополитическим врагом номер один», Барак Обама в ходе дебатов с ним съязвил, что «1980-е годы звонят и просят вернуть свою внешнюю политику, потому что холодная война закончилась уже 20 лет назад»
Но Ромни стоял на своем: Путин с намеченного пути не сошел. Он переключил свое внимание с внутренних политических интриг на использование российской власти за рубежом и восстановление позиций России на мировой арене.
После очередного прозападного восстания на Украине Путин присоединил к России Крымский полуостров. Он поддержал пророссийское сепаратистское движение на востоке Украины, где погибло почти 10 000 человек. И его неожиданное военное вмешательство в Сирии, давнем главном союзнике Москвы на Ближнем Востоке, загнало Обаму в угол. Недавно он просто беспомощно смотрел, как российские войска соединились с сирийскими для осуществления совместной операции по выводу сил повстанцев из Алеппо.
В марте 2014 года, вскоре после предъявления прав на Крым, Путин прояснил, что его целью было восстановление места России в мировом порядке. Он сказал, что мир должен «признать очевидную вещь: Россия — самостоятельный, активный участник международной жизни, у неё, как и у других стран, есть национальные интересы, которые нужно учитывать и уважать». Перевод: Россия больше не будет сидеть за детским столиком, пока Вашингтон диктует мировые события.
Становилось все более очевидно, что одним из иностранных государств, в которых Россия использовала свое новое влияние, были сами Соединенные Штаты, где Хилари Клинтон и ее кампании месяцами досаждал постоянный поток украденной почты — взломанной, по данным американских спецслужб, агентами Кремля, и скорее всего, под личным руководством Путина.
Невозможно определить точную степень воздействия на кандидатуру Клинтон просочившихся в прессу электронных писем. Но ее поражение было, безусловно, победой для Путина, который вскоре будет приветствовать нового американского президента, стоящего во главе наиболее пророссийской администрации за всю историю США. Путин отправил свои поздравления Дональду Трампу в течение часа после признания поражения Клинтон. И когда весть об избрании Трампа достигла государственной Думы, в зале раздались спонтанные аплодисменты.
А почему бы и нет? Трамп поставил под сомнение ценность и значимость НАТО, а также и то, будет ли он гарантировать защиту наиболее уязвимых государств-членов альянса, включая балтийские страны — вопросы, которыми ни один американский президент никогда не занимался. Он предположил, что рассмотрит снятие введенных из-за Украины санкций и, возможно, даже признает Крым частью России, несмотря на вызванное этой идеей отвращение обеих партий Конгресса.
Это не то будущее, на которое два десятилетия назад надеялся Билл Клинтон. Он предвидел активизацию России, только с позиций интеграции в Европе, развития демократии и свободного рынка, а также содействия стабильности и безопасности. А произошло прямо противоположное: Россия стала репрессивным полицейским государством, которое стремится подорвать западную демократию, размахивая шашкой ядерного оружия в сторону НАТО.
Несмотря на все позирования президента с голым торсом верхом на коне, Россия по-прежнему окружена проблемами. Рост экономики все еще замедлен и спотыкается отчасти об американские и европейские санкции, введенные в связи с кризисом на Украине. Российские эксперты и официальные лица США говорят, что Москва по-прежнему испытывает глубокую неуверенность за свое место на мировой арене. Но в Кремле, говорят, появилась также и причина для оптимизма, особенно сейчас, когда Америка — возможно, не без помощи России — выбрала президентом Трампа.
«Я думаю, Россия уже оправилась после окончания холодной войны, — заявил Тренин. — Россия является редким случаем мировой державы, которой удалось реабилитироваться после исторического поражения». Тренин не стал бы говорить, что проигравшей холодную войну стране удалось выиграть впоследствии. Но, как он сказал: «Россия встает на ноги в качестве великой державы».
Что бы ни сулило президентство Трампа всему миру, его значение для России уже понятно: его неожиданная победа завершила длительный период пребывания Клинтон в центре американской власти, а явное уважение к автократу Путину знаменует решительный выход последнего из затруднений и освобождение от преследовавшего его на протяжении двух десятилетий статуса второсортного лидера.
Трудно представить, что 15 лет назад кто-то мог предвидеть такой поворот, но намеки явно были. Во время последнего визита Билла Клинтона к Ельцину на подмосковную дачу в июне 2000 года, Клинтон поделился своими опасениями по поводу Путина, этого выходящего из тени бывшего агента КГБ. Он, должно быть, уже тогда понял, что что-то могло ускользнуть от внимания.
«У тебя внутри — огонь настоящего демократа и настоящего реформатора. Я не уверен, что у Путина все это имеется», — сказал, по словам Тэлботта, Клинтон. Он добавил, что ему «повезло» иметь такого партнера, как Ельцин.
После этого, уже в машине, Клинтон обратился к Тэлботту: «Я думаю, что мы будем скучать по нему», — сказал он.
