В последнее время можно всё чаще услышать идею о преобразовании юга Донецкой области в отдельную Приазовскую область с центром в г. Мариуполь. Это не считая заявлений ряда государственных чиновников о целесообразности перевода из Донецка в центр Приазовья областных органов власти, консульских учреждений, ряда производственных объектов.
Донецк по-прежнему нестабилен, а действия сторонников ДНР, российских «солдат удачи» также непредсказуемы. Как впрочем, неоднозначны и сроки успешного завершения АТО на территории Донбасса подконтрольной сепаратистам. Не стоит заострять внимание на плюсах или минусах подобной инициативы, которой посвящена львиная доля статей на ресурсах общеукраинского и местного значения. Однако хотелось бы поговорить о нескольких факторах, которые обуславливают вынашивание подобной идеи в умах представителей местной политической и экономической элиты.
Лучше суровые реалии, нежели сладкие мифы
Ещё задолго до вооружённого конфликта на Донбассе, среди части пророссийски настроенных лиц существовал миф о том, что промышленные предприятия Приазовья, включая ММК им. Ильича, МК «Азовсталь», ПАО «Азовмаш» ничем не связаны с Украиной и представляют собой некий сырьевой придаток, который «кормит» всю страну.
Пиком популярности данного мифа среди некритически мыслящих слоёв населения не только Приазовья, но и Донбасса стала активизация сепаратистских настроений и самопровозглашение ДНР. Даже муссировалась информация о том, что в условиях независимой ДНР или в составе России, деятельность индустриальных гигантов Приазовья, сконцентрированных в Мариуполе, пережила бы новый расцвет.
Аргументы приводились достаточно незаурядные. Меньшее налогообложение со стороны «своей власти», отсутствие таможенных тарифов и пошлин с «основным партнёром» в лице РФ. Что ж, как показывает практика, данный миф об «индустриальном рае» в составе ДНР не пустил свои корни на приазовской почве.
Вопрос далеко не в «удушении ценностей ДНР» центральной властью, о котором гласят сочувствующие сепаратистам. Ответ кроется в чисто экономической специфике. Дело в том, что промышленность, как Приазовья в частности, так и Донбасса в целом, нежизнеспособна без кооперации с остальной частью Украины. В частности, мариупольские металлургические и машиностроительные предприятия привязаны к запасам железной руды Криворожского бассейна (Днепропетровская область). Нет сырья – не будет и производства.
Сценарий реанимации т.н. Донецко-Криворожской республики (существовала в 1918 г.) в пределах т.н. «Новороссии» был провален российскими спецслужбами. Сепаратистские настроения в соседней Днепропетровской области были нивелированы на зачаточной стадии. Некоторые кликуши всё ещё бьют себя кулаком в грудь, доказывая существование альтернативы в виде импорта необходимого сырья из РФ. Вот только не учитывают сторонники «русского мира» все тонкости связанные с логистикой и транспортными расходами. Одно дело перевозка железной руды с территории месторождений Кривбасса, совсем другое с залежей Урала. Расходы на транспортировку обойдутся дороже, нежели стоимость самого сырья.
Русские конкуренты нам не улыбнутся
Ни для кого не секрет, что у российских промышленных компаний ещё задолго до кризиса на Донбассе, не возникало желания разделять нишу с украинскими предприятиями на своём рынке. Особенно это касается таких отраслей как металлургия и транспортное машиностроение.
Спорить не будем. От 50 до 70% промышленной продукции выпускаемой на мощностях мариупольских предприятий ориентированы на экспорт в Россию и страны СНГ. Тем не менее, за последние 10 лет российская сторона стала проводить более жёсткий селективный протекционизм. Интересы российских производителей лоббируются на государственном уровне, а протекционистские меры направленные на ограничение доступа продукции мариупольских машиностроителей имели место в течении 2012-2013 гг.
Об этом говорит практика приостановки действующих сертификатов на некоторые виды производимой продукции государственными учреждениями РФ. Не говоря о несметных попытках очернить в СМИ имидж машиностроительных предприятий под предлогом «несоответствия» продукции «российским стандартам качества».
Наиболее ощутимо подобный информационный прессинг отразился на отрасли вагоностроения. А каким образом отделение ДНР повлияло бы на далеко непрозрачную конкуренцию на российском рынке? Львиная доля промышленного производства региона, сконцентрированного в Приазовье, оказалась бы один на один с российскими конкурентами. При этом, лишённая выхода на рынки сбыта других стран в виду международной изоляции ДНР.
Концентрация национальных производителей на рынке России высока, и поэтому украинские индустриальные предприятия воспринимаются в качестве лишнего балласта в условиях современных реалий. Не стоит забывать и об угрозе стагнации транспортной сферы Приазовья. Один из крупнейших портов региона перестал бы функционировать в полном объёме. Ведь именно через Мариупольский морской порт проводятся основные отгрузки производимого металла и добываемого угля на шахтах Донбасса. А с учётом потери морских терминалов в Крыму, стратегическое значение «азовских ворот» неоспоримо для промышленности региона.
Чисто юридический вопрос
Проблемой любого непризнанного или частично признанного государственного образования является отсутствие правосубъектности в международных отношениях. В условиях непризнанной ДНР, мариупольские промышленные гиганты потеряли бы возможность осуществлять полноценную реализацию своей продукции в страны ближнего и дальнего зарубежья.
Проще говоря, если страну, на территории которой расположен торгово-производственный объект, не признаёт страна экономический партнёр, то автоматически реализация выпущенной продукции становиться юридически невозможной, а фактически будет означать контрабанду. Таким образом, компания теряет международные сертификаты и юридическую аккредитацию.
Заключить контакт на уровне двух предприятий не представляется более возможным. Де-юре компании нет, де-факто она есть. Ярые русофилы с долей уверенности сделали бы акцент на том, что «братская» Россия сделала бы исключение для Донбасса. Но стали бы российские учреждения давать «зелёный свет», к примеру, мариупольской продукции машиностроения или металлургии, которая создаёт конкуренцию местным производителям? Вопрос более чем дискуссионный. Скорее нет, учитывая приведённые выше аргументы. В условиях непризнанной ДНР металлургические комбинаты и отрасль вагоностроения Приазовья лишились бы возможности сотрудничать с компаниями дальнего зарубежья, включая Индию, Китай, Турцию, ряд стран ЕС. Закрытым оказался бы и украинский рынок, ибо в качестве санкции на продукцию донбасских производителей было бы наложено эмбарго (запрет на ввоз). Не исключением стали бы и российские клиенты.
Политика, политикой, а вопросы банальной безопасности и желания перестраховаться от форс-мажорных обстоятельств стояли бы во главе угла. Проводить торгово-экономическое сотрудничество с неправосубъектной компанией это многократный риск для того же российского контрагента. Ведь в случае форс-мажорных обстоятельств, никто не будет нести гарантийных обязательств. О каких обязательствах может идти речь, если контрабанда и теневое производство не могут иметь юридической силы.
Из всего сказанного выше очевидно одно. Промышленность и транспортная сфера на юге Донецкой области подверглись бы значительной стагнации, в случае если сепаратистскому режиму удалось бы пустить щупальца в жизнь Приазовья. Вопрос привязан к полной остановке производства на заводах, отрезанных от ресурсной базы и основных покупателей производимой продукции. А это означает рост безработицы, увеличение внешней трудовой миграции – как следствие.
Что остаётся делать промышленной прибрежной зоне ради своего выживания? Вопрос крайне щепетильный. Несмотря на то, что над населёнными пунктами Приазовья вновь развивается жёлто-голубой флаг, вероятность введения чрезвычайного или военного положения на территории Донецкой области всё ещё существует. А это пагубно отразится на функционировании местной промышленности и транспортной сферы. Пожалуй, именно поэтому рассматриваются варианты преобразования Приазовья с центром в г. Мариуполь в новую централизованную административно-территориальную единицу в составе Украины.
Георгий Кухалейшвили
