За время пребывания регионалов у власти насобиралось достаточно эпизодов, которые, кажется, ярко иллюстрируют непосредственную взаимосвязь отечественной судебной системы с этой политической силой. Можно и нужно ли сегодня называть суды особым подразделением Партии регионов — давно уже философский вопрос. Актуальнее другое — может ли в таких условиях общество рассчитывать на действительно независимую, незаангажированную и доступную работу судов или же судебные органы смогут служить исключительно к выгоде пребывающих у власти людей
После победы Виктора Януковича на президентских выборах 2010 г. в судебной системе произошел целый ряд глобальных и судьбоносных преобразований. Достаточно сказать, что первой реформой, которую довела до логического конца нынешняя властная команда, была именно судебная реформа. Провластным юристам понадобилось всего несколько месяцев, чтобы не только написать, но и провести через Верховную Раду новый закон о судоустройстве и статусе судей, определяющий нынешнюю конфигурацию судебной системы.
Не менее важно и то, какое место занимает правосудие — одна из немногих возможностей цивилизованного разрешения конфликтов между людьми — в любом обществе. Без должного уровня независимости судей, пользующихся доверием граждан, вряд ли можно говорить о том, что некое общество может претендовать на статус развитого или цивилизованного. И уж тем более вряд ли можно говорить о том, что в данном обществе сосуществование людей организовано на справедливых началах или что в этом обществе имеется хотя бы стремление к организации именно такого сосуществования людей. Именно поэтому сфера правосудия часто может выступать лакмусовой бумагой, четко характеризующей истинную суть политических, государственных и прочих процессов в том или ином обществе. И Украине вряд ли удастся стать исключением из этого правила.
В этой связи особое внимание стоит уделить не скорости принятия судебной реформы, написанной под эгидой Виктора Януковича. И не тому, что ключевые процедуры в судах стали де-факто зависеть от воли узкой группы людей из рядов нынешней власти. И даже не тому, что во главе судебной системы фактически был поставлен Высший совет юстиции, членами которого являются все реальные авторы последней судебной реформы.
Гораздо большее значение приобретают те небольшие нюансы, которым, возможно, сами регионалы не придают особого значения, но которые во всей красе демонстрируют истинный характер взаимоотношений нынешней политической власти с судами и судьями.
В первую очередь, конечно, следует остановиться на назначении депутата-регионала Леонида Фесенко председателем Высшего специализированного суда по уголовным и гражданским делам — суда, на который процессуально замыкаются семь сотен остальных общих судов страны. Причем господин Фесенко приблизительно четыре месяца совмещал априори несовместимые вещи — осуществлял одновременно активную деятельность и как председатель новосозданного суда вышки, и как народный депутат. С одной стороны, господин Фесенко следил за наполнением своего суда судьями и занимался общими организаторскими вопросами в своем ведомстве. С другой стороны, карточка этого регионала активно голосовала в парламенте, а сам он принимал участие в комитете Верховной Рады по правосудию как член этого комитета. Как следствие, Леонид Фесенко уже вряд ли когда-либо будет восприниматься не как человек с вполне конкретной политической окраской. И этот репутационный ореол никуда не денется ни от господина Фесенко, ни от всей судебной системы.
Не менее примечательно и то, как нынешняя власть обращалась с Верховным судом (ВСУ) — высшим судебным органом страны. В рамках судебной реформы у ВСУ одним махом были забраны практически все значимые полномочия. Как следствие, ВСУ де-юре был высшим судебным органом страны, а на деле чуть ли не любой местный суд оказывался гораздо влиятельнее ВСУ в пределах украинской судебной системы. К этому обязательно следует добавить и унизительные условия, в которых вынуждены были работать судьи ВСУ после вступления судебной реформы в силу — они обязаны были заседать по каждому делу полным составом суда в 50-60 человек. И вряд ли стоит забывать, как именно ВСУ лишали помещений, материально-технических и прочих ресурсов в пользу новосозданного Высшего спецсуда по уголовным и гражданским делам. А когда Василий Онопенко — принципиальный соперник влиятельных провластных юристов — утратил председательские полномочия, часть полномочий ВСУ вернули опять-таки одним махом и в форсированном порядке. Логичен вопрос: если подобные вещи возможны с судом такого калибра и с судьями, которые по меркам самой же судебной системы являются наиболее авторитетными и профессиональными, то что в таком случае можно говорить об остальных украинских судах?
Особняком стоит история с назначением экс-главы Хозсуда Донецкой области и Днепропетровского апелляционного хозсуда Игоря Темкижева председателем Высшего админсуда. Еще можно было бы как-то понять то, как господин Темкижев за несколько недель стал председателем Днепропетровского АХС — все-таки это был переход судьи-хозяйственника в пределах своей же судебной вертикали. Но как понять, что за считаные недели хозяйственник безальтернативно и форсированно становится лидером административщиков? Причем предыдущий глава ВАСУ, Александр Пасенюк, накануне и не думавший уходить с этой должности, чуть ли не насильственным образом становится судьей Конституционного суда.
Все эти факты в своей взаимосвязи разве не свидетельствуют о том, что процессы в отечественной судебной системе регулируются вне ее пределов — с самого высокого государственного уровня? А если это так, то о какой независимости и о каких судах и судьях в Украине вообще приходится говорить? Сегодня положение дел в украинской судебной системе вынуждает мыслящих граждан задавать не только эти, но и многие другие проблемные вопросы. И ответы на них четко демонстрируют, учитывают ли люди при власти в своих действиях что-либо еще, кроме своей собственной выгоды.
