На фоне принятия решения об оказании финансовой помощи Ирландии в памяти всплывает ироническое замечание французского писателя Франсуа Мориака о разделе Германии, которое он произнес в 1960-е гг: "Я очень люблю Германию. Как хорошо, что их у нас две". В будущем то же самое, наверное, мы будем говорить и про евро
Сценарий, который так часто описывали скептики, и который так часто высмеивался защитниками евро, может воплотиться в жизнь. То есть в перспективе не столь отдаленной может завершиться история единой европейской валюты в той форме, в которой мы ее знаем.
Нет, евро не прекратит свое существование. Скорее всего, его разделят на валюту сильного центра и более слабой периферии. Как и когда это произойдет, предположить сложно. Вполне вероятно, что к 2011-12 г.г. экономический и валютный союз, каким мы знали Европу с 1999 г., претерпит коренные изменения.
Вскоре мы станем свидетелями рождения двух близнецов с сомнительным будущим: более дешевого южного евро и более дорогого северного (или, другими словами, евро должников и евро кредиторов). К первой категории принадлежат страны Средиземноморья и другие периферийные государства, ко второй – страны с крепкой экономикой и низким уровнем инфляции. Между двумя этими лагерями будут существовать валютные, технические и институциональные связи. Но по сути своей и структуре, и, прежде всего, как символ единства, евро изменит свое лицо до неузнаваемости.
Германские блага
Случилась жесточайшая ирония судьбы. Защитники экономического и валютного союза ожидали, что с его расширением за пределы германского ядра (которое включает в себя также страны Бенилюкса и Австрию) преимущества немецкой валютной и финансовой политики распространятся на всю Европу. Фактически, мы видим расширение зоны евро, но оно происходит не так, как этого хотели ее создатели. Это расширение ведет к образованию двух несопоставимых евро-блоков. Этого в планах не было.
В следующем году состоятся выборы нового главы Европейского Центробанка. Семь лет назад, когда на этот пост заступил Жан-Клод Трише, казалось, что к моменту его отставки в 2011 г., должность руководителя экономического и валютного союза станет “звездной”. Евро должно было захватить господство в мире, страны Европы – объединиться (Великобритания, Швеция, Польша), а европейская валюта – стать основным конкурентом доллара. Своего апогея “евро-эйфория” достигла в год празднования 10-летия со дня создания ЕЦБ. В июне 2008 г. на церемонии во Франкфурте Трише объявил единую валюту “самым очевидным признаком единения Европы и ее символом”.
Теперь два с половиной года спустя, когда европейские чиновники размышляют над тем, кто займет его пост в октябре следующего года, настроение их существенно упало. Новый президент ЕЦБ, по-видимому, получит в наследство валютный блок, в котором ни на минуту не исчезает боль и скорбь. Уже на протяжении года в воображении простых граждан, политиков и СМИ не только в Европе, но и в остальном мире, слово “евро” ассоциируется с кризисом.
Иллюзия надежности, возникшая на заре евро, сейчас по-настоящему пошатнулась. В период зарождения единой валюты многие страны сократили процентные ставки до уровня Германии не для того, чтобы создавать новые производственные мощности и подготовить свои экономики к глобализации, а чтобы подстегнуть потребление и спекулятивный спрос на рынке финансовых активов и недвижимости.
Еще недавно звучали предупреждения об опасности расточительства со стороны таких авторитетных фигур, как Ганс Титмейер, президент Бундесбанка в 1993-99 гг. В период, предшествующий образованию евро, Титмейер часто говорил о том, что создание единого экономического и валютного союза сопряжено с риском разгона инфляции и со снижением конкурентоспособности немецкого экспорта, и эти проблемы больше невозможно будет решать путем девальвации. Единственным выходом станет снижение внутренних цен на экспортные товары и услуги, или, в крайнем случае, рост занятости.
Как точно он сумел предсказать нынешнюю ситуацию. Множество аналогичных предостережений поступало также от экономистов из других стран, но в период “евро-эйфории” их никто не слушал.
Тяжелое, непосильное бремя
Европейское самодовольство постепенно исчезает, и по мере приближения 2011 г. ситуация становится все более мрачной. Отрезвляющая правда такова, что по ряду причин – политических, экономических и психологических – блок единой европейской валюты стал зоной валютного дисбаланса и трудно поддающихся устранению перекосов в экономике. Финансирование создавшихся дисбалансов – это бремя и для сильных и для слабых членов Еврозоны, которое (по разным причинам) начинает докучать в одинаковой степени как должникам, так и кредиторам, и в определенный момент может стать невыносимым.
Страны союза оказались перед сложным выбором преемника Трише. Рассматривались различные кандидатуры (в лидерах – президент Бундесбанка Аксель Вебер, и глава Банка Италии Марио Драги). Все они знают, с какими трудностями им придется иметь дело в будущем. Ни Вебер, ни Драги, судя по всему, не горят желаниям принимать на себя эти обязательства по многим причинам. Роль руководителя ЕЦБ может достаться представителю мелкого государства, как это было в первые четыре года существования Еврозоны, когда им был Вим Дуйзенберг, бывший руководитель Центробанка Нидерландов.
Среди факторов, говорящих не в пользу представителей крупных государств, – высокие антиинфляционные стандарты Вебера, которые, вряд ли подойдут странам типа Франции, и прежние связи Драги с инвестбанком Goldman Sachs, который не очень жалуют европейские политики.
Но реальная причина, почему ни один из них не получит этого высокого поста, может оказаться куда более прозаичной. Не многие валютные чиновники захотят войти в историю как руководители в период распада евро. Если такова судьба европейской валюты, то пусть уж лучше президентом ЕЦБ станет выходец из Люксембурга.
