Тема «как обустроить послевоенную Украину» постоянно всплывает в медиа. Идеи на сей счет высказываются разной степени адекватности, вплоть до массового завоза мигрантов из Азии и Африки, даже до запрета на выезд мужчин в течение трех лет после окончания войны. Впрочем, доминируют правильные до оскомины лозунги: «создать условия, чтобы в Украину возвращались и из нее не уезжали».
При этом никто не способен дать адекватный ответ, как воплотить эти лозунги, в том числе и потому, что никто не знает, что будет с Украиной после войны. Без ответа на этот вопрос даже самые умные рецепты обустройства послевоенной Украины выглядят не более чем упражнениями в разговорном жанре. Адекватно же ответить на этот вопрос можно только в том случае, если будет более или менее понятно, чем и когда окончится война, развязанная против Украины Путиным и его кликой при поддержке подавляющего большинства деградировавшего народонаселения России.
Но ответа на этот вопрос как раз нет, и пока не предвидится.
Психоневротическая тревожность и ее политико-социальные причины
Более того, в последние дни в медиа развернулась настоящая истерика на тему разочарования и неоправданных ожиданий, накачанных примитивной официальной пропагандой. Чего, собственно говоря, давно следовало ожидать. Эта истерия имеет непосредственное отношение к пониманию будущего, точнее даже наоборот, к непониманию того, что будет дальше, а с этим так или иначе связаны любые потуги в вопросе послевоенного обустройства Украины.
В основе развернувшейся истерии, по мнению автора, лежит то, что в свое время так называемые неофрейдисты и фрейдо-марксисты на Западе называли невротической тревожностью, которая затронула как широкие массы, так и представителей так называемой элиты. Правда, невроз временами стал зашкаливать и переходить в психоз, но это отдельная тема, как и сами эти массовые психологические явления, в подробности которых вдаваться не будем.
Наконец-то, приходит массовое понимание того, что все пропагандистские штампы предшествующих полутора лет об окончании война за «два-три месяца», о взятии Крыма ближайшей весной или осенью и так далее, вплоть до взятия московского Кремля, есть не более чем болтовня.
Представители власти, в частности, вице-премьер и министр по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий Украины Ирина Верещук, наконец, стали открыто говорить, что это война надолго и на истощение, что она не окончится ни этой осенью, ни следующей весной.
О том, что это война надолго, и к этому надо готовиться, речь шла еще в июле прошлого года в публикации «Готовиться к долгой войне на истощение настоящим образом!», а затем в декабре накануне года нынешнего в публикации «Это война на годы, или Какие выводы следуют из планов Москвы по перестройке своей армии».
Долгое время подобные мысли, в лучшем случае, замалчивались, а обычно на тех, кто их высказывал, навешивались ярлыки «вражеских агентов».
Только сейчас об этом заговорили, в том числе и прежде всего, фронтовики, в частности, действующий офицер ВСУ Юрий Касьянов:
«Если кто-то ещё не заметил кризис, отвечаю, что он есть. Больше так продолжаться не может, потому что отсутствие давно назревших решений ставит под угрозу само существование Украины как государства.
Страна не превратилась в военный лагерь, оборонная промышленность не создана, военные успехи даются страшной кровью, коррупция не уменьшилась ни на йоту, “элиты” жируют, простые украинцы жебракують.
Единый марафон выдохся».
От себя отметим, что пресловутый «единый марафон» изначально был крайне сомнительной затеей для подкорма бюджетными деньгами лояльных медиа и скроенный по худшим лекалам московского агитпропа.
Продолжая тему последней публикации «Военные рельсы идут под откос. За полтора года Украина так и не перестроилась на военный лад», о нынешнем кризисе можно сказать следующее.
Если говорить об агрессоре, то есть России, то нравится это кому-то или нет, но ее экономика более или менее успешно переживает пресловутые санкции, в том числе, благодаря, государствам, которые санкции не поддержали, а это, прежде всего, Китай, Индия, Иран и ряд других. Военно-промышленный комплекс врага находится в рабочем состоянии и научился обходить международные ограничения. Путинская армия несет огромные потери, но учится на своих и чужих ошибках и опыте. Обнищание российского населения скорее содействует мобилизации, прежде всего, в провинции и депрессивных регионах. Российские элиты, с рядом оговорок, сплочены, потому что альтернативы Путину пока не видят, и так называемый бунт Пригожина это наглядно показал, о чем шла речь в публикациях «Студия «Уркаган-фильм» представляет: постановочная провокация Пригожина чуть не переросла в настоящий бунт» и «Пригожин-шоу» продолжается: война в России не состоялась, но маневры идут полным ходом». Информационно-психологическое влияние на массы российских обывателей извне минимально или отсутствует вообще. Разговоры о скором и обязательном развале России пока что остаются только разговорами.
Если же говорить об Украине, то, опять-таки, нравится это кому-то или нет, но Украина крайне зависит от внешней масштабной поддержки, которая может прекратиться или серьезно уменьшиться в следствие внутренних политических процессов в странах Запада, прежде всего в Америке. Крайне отрицательным обстоятельством для Украины являются весьма завышенные ожидания в вопросе сроков и результатов войны, каковые ожидания, во многом, были сформированы властью, медиа, так называемыми экспертами, активистами и просто «говорящими головами», выдаваемыми за общественное мнение, и здесь как нельзя подходит известное изречение, приписываемое мудрецу времен китайской античности Сунь-цзы, о том, что нельзя переоценивать себя и недооценивать врага, что – добавим от себя – вполне банально, особенно если речь идет от таком мощном, ресурсном и полностью лишенном моральных интенций враге, как путинская Россия. Кроме того, Украину губит высочайшая коррупция, дезорганизация, некомпетентность руководства, часто откровенное мародерство и предательство. Обусловленный войной обвал экономики усугубляется рядом некомпетентных, часто вредительских решений органов власти в регуляторной и фискальной сфере. Крайне негативным фактором является то, что военно-промышленный комплекс Украины, даже с учетом некоторых прорывов последнего времени, остается примерно на том же уровне, что и в начале полномасштабной агрессии Москвы. Ко всему этому следует добавить серьезные проблемы и огромные потери на фронте, которые также следует оценивать объективно, а не стремится приукрасить ситуацию, спекулируя на инфантилизме обывателя в тылу.
Возвращаясь к характеристике власти, кроме некомпетентности и коррупции, следует обратить внимание на крайнюю степень цинизма и наплевательского отношения к людям, включая тех, кто защищает страну от врага на фронте. Это выражается и в отношении к раненым, и инсинуациях вокруг денежных выплат фронтовикам, в снабжении и обеспечении необходимым. Достаточно сказать, что есть бойцы, которые непрерывно воюют с первых дней большой войны, но до сих пор не имеют статуса участника боевых действий.
Попутно следует отметить, что сейчас речь идет о защите не столько коррумпированного и прогнившего государственного чиновничье-бюрократического аппарата, сколько о защите от агрессора своей страны и своей земли. Очевидно, что между государством и землей, на которой родился, есть существенная разница, как бы пафосно это ни звучало.
Неоднократно приходилось высказываться в том смысле, что никакой цензурой скрыть реальную ситуацию в наше время невозможно, не говоря о том, что это крайне вредно и опасно. Информация о реальной ситуации на фронте идёт через соцсети, а телеграм-каналы и вообще весь интернет закрыть не могут даже у Путина. Создать полностью автономный от мирового информпространства интернет сподобились пока что только в Китае, хотя и там, по слухам, не все так просто.
Тем более, это невозможно в извечно анархичной Украине, ибо, как писал «классик», писал Украина – не Россия.
К тому же, в Украине есть получатели западных грантов, которые спокойно пишут о яйцах по 17, и им за это ничего не будет, о чем, в частности, шла речь в публикации «Украина – заповедник вечнозеленых (анти)коррупционеров. Даже страшнейшая война не в силах это изменить».
Но главное, это западные медиа, которые в Украине ну никак не прикроют хотя бы по причине тотальной зависимости от Запада. И все, что у нас разные умники называют «ИПСОнёй, придет с Запада, и у нас все это будут тщательно цитировать, даже если западные медиа напишут какую-нибудь чушь, что часто и бывает, но это уже другой вопрос. И это один из тех случаев, когда зависимость Украины от Запада является несомненным благом.
Об этом с сарказмом пишут в соцсетях фронтовики, например, ставший в последнее время широко известным военнослужащий под псевдонимом Костя Прошинский:
«Странная история. Когда говоришь о трудностях, которые у нас есть, то это вражеское ИПСО, и так делать низзя…
Но внезапно западные военные аналитики заговорили о возможном начале подготовки нового контрнаступления следующей весной. И как ни странно, это почему-то не вражеское ИПСО, а реальный и продуманный подход к происходящему наших союзников…»
Не называя фамилии, отметим, что на этом кризисе уже вовсю пиарятся разного рода околомедийные элементы, запуская в эфир информационных клоунов и провокаторов.
Словом, лучше было сразу говорить правду о реальной ситуации, и многих нынешних социально-психологических надрывов в обществе не было бы.
Повторим, эта истеричная суета имеет непосредственное отношение в послевоенному обустройству Украины, точнее к непониманию реальных путей такого обустройства из-за отсутствия понимания перспективы.
По мотивам северокорейских сказок: мужиков из страны не выпускать!
Масла в огонь подлили скандальные излияния в соцсети Вадима Денисенко, отставного депутата прошлого созыва от партии Порошенко. До последнего времени он состоял в руководстве структуры под названием «институт будущего», а также занимал пост советника в Министерстве внутренних дел, хотя трудно понять, что бывший журналист с филологическим образованием «советовал» МВД, и очевидно, речь идет от такой себе синекуре. Поскольку этот скандал и личные качества бывшего депутата уже неоднократно прокомментировали все, кому не лень, то в подробности вдаваться не будем, а кратко изложим суть.
Экс-депутат Денисенко предложил после окончания войны еще минимум 3 года не выпускать мужчин из страны, потому что те могут безвозвратно уехать, и украинцы не сохранятся как нация.
Можно сколько угодно и совершенно справедливо возмущаться «северокорейским» подходом к послевоенному обустройству Украины путем постановки очередного «железного занавеса» и полным наплевательством на Конституцию, права человека и прочие «клейкие листочки», как говаривали герои Федора-Михалыча Достоевского. Но Денисенко прав в том, что как только откроют границы – значительная часть мужского населения мобилизационного и трудоспособного возраста может покинуть страну, тем более что власть ничего не делает для создания предпосылок к тому, чтобы люди захотели остаться и восстанавливать Украину.
После поднявшегося скандала от Денисенко открестилось МВД, «институт будущего», а в офисе Зеленского заявили, что вопрос о запрете выезда мужчин из страны после войны якобы вообще не поднимался.
Но анонимные источники утверждают, что это неправда или не совсем правда. По некоторым данным, офис Зеленского якобы проводил закрытое социологическое исследование, которое должно было выявить число сторонников открытия границ и количество мужчин, которые намереваются покинуть страну. Цифры оказались катастрофическими: 75 % украинцев считают, что власть должна открыть границы, при этом 56% мужчин в возрасте 20-30 лет намерены сразу покинуть страну, среди возрастной группы 30-40 лет цифры чуть ниже 49%, а в группе 40-50 лет – 35%; при этом в возрастной группе 50-60 лет оказалось самое маленькое количество мужчин, желающих покинуть Украину, – всего 23%.
Если верить этой информации, то возможностью перекрыть мужчинам после войны выезд из страны, как минимум, не сбрасывается со счетов.
Очевидно, что эта проблема напрямую связана с послевоенным обустройством Украины, поскольку ее надо кому-то обустраивать. Если к уехавшим за рубеж миллионам женщин с детьми добавятся еще миллионы мужчин, то работать будет некому.
И здесь важен вопрос о том, насколько вообще реален такой запрет, и чем его смогут мотивировать? И здесь опять все упирается в то, каковым будет итог войны.
Если война окончится триумфом Украины, вплоть до возврата к границам 1991 года, то мотивировать закрытие границ для мужчин будет сложно. Хотя и в этом случае выезд можно попытаться ограничить под разными предлогами – от необходимости восстановления страны до еще большей необходимости «сохранения нации», как заявил упомянутый экс-депутат Денисенко.
Но если война окончится условным «Минском-3» или «корейским вариантом», о котором все чаще говорят в западных медиа, то есть фактически это будет перемирие, при котором агрессор продолжит оккупацию части территории, и ситуация будет постоянно балансировать на грани новой вспышки войны, то военное или, языком бытующих нынче эвфемизмов, особое положение в стране можно продлевать и далее, особенно при наличии «карманного» парламента. Мотивируя «особо-военным» положением, вполне можно продлевать запрет на выезд мужчин мобилизационного возраста.
Правда, в последнем случае ни о каком восстановлении страны говорить особо не придется, а занять этот человеческий ресурс будет нечем. Ведь даже сейчас, когда значительная часть мужского населения находится в рядах Сил обороны страны, а миллионы женщин трудоспособного возраста находятся за границей, проблема занятости населения является острейшей, хотя одновременно с этим имеет место острая нехватка квалифицированных кадров рабочих и даже инженерно-технических специальностей, о чем подробно шла речь в публикации «В Украине свирепствует безработица. Война обострила проблему нехватки квалифицированных кадров». Главная вина в этом лежит на власти и так называемом бизнесе, прежде всего крупном, поскольку в нынешней ситуации крайне необходимым является разворачивание военного и иных производств, направленных на оборону страны и приближение победы над агрессором. И здесь на счету каждая пара рук способная делать хоть что-то полезное для победы над врагом. Но это в теории… А на практике установка на «победу через 2-3 месяца» и на то, что «Запад нам поможет», предоставив оружие, привела к тому, что только сейчас, через полтора года после начала «Большой войны» наконец-то началось некоторое «шевеление» в вопросе разворачивания оборонного производства, соответственно, можно рассчитывать на увеличении занятости.
Возникающие в следствие ограничения выезда из страны коррупционные риски обсуждать не будем, ибо они очевидны. Если появится возможность «пущать или не пущать», то коррупция расцветет бурно, как это происходит сейчас с возможностью «откосить» от мобилизации и выехать нелегально за кордон.
Независимо от того, рассматривается ли властью вариант ограничения выезда из Украины после войны, налицо резко отрицательная реакция на эту идею общественности, даже многих фронтовиков. Очевидно, что общество не готово давать власти мандат на такую «чрезвычайщину» в духе Северной Кореи под любым предлогом – хоть восстановления страны, хоть «сохранения нации и генофонда». Попытка ввести подобные меры силовым способом чревата непредсказуемыми последствиями для страны, что крайне опасно в нынешней ситуации.
Заграница: глубокая озабоченность и шкурные интересы
Тема послевоенного восстановления Украины, прежде всего, в плане обостряющейся проблемы демографии и трудовых ресурсов, достаточно часто всплывает в медиа. Откликами на актуализацию этой темы ранее стали публикации «Демографическая катастрофа в Украине на фоне войны и разрухи» в мае, и «В Украине свирепствует безработица. Война обострила проблему нехватки квалифицированных кадров» в июне нынешнего года, и это только последние публикации по этой теме.
В них, в частности, шла речь о том, что в Украине этот вопрос активно поднимается. Ещё в середине мая член комитета Верховной Рады по вопросам финансов, налоговой и таможенной политики Нина Южанина отмечала, что за год с лишним Украина потеряла 5,5 миллионов трудоспособных граждан, которых до войны насчитывалось 17,4 миллионов. Таким образом, количество трудоспособного населения сократилось более чем на 30%. Для сравнения Южанина привела показатели потерь трудоспособного населения в Германии в период с 1939 по 1945 годы, которые составили 16%.
В конце июля тему послевоенного восстановления Украины актуализировало американское издание Bloomberg в нашумевшей публикации «Ukraine Needs Its Women Back for a Shot at Economic Recovery» или «Украине нужны женщины, чтобы попытаться восстановить экономику».
Основная мысль текста сводится к тому, что, если Украина не вернёт хотя бы часть из выехавших за рубеж за время войны 2,8 миллионов женщин трудоспособного возраста, её экономика будет ежегодно терять до 10% от довоенного ВВП, то есть около 20 млрд долларов в год. Это станет существенным препятствием на пути послевоенного экономического восстановления.
Bloomberg напоминает, что и до войны Украина имела один из самых низких коэффициентов рождаемости в Европе – 1,2, при необходимом для воспроизводства уровне в 2,1. С началом войны ситуация, ожидаемо, ухудшилась, а неспособность вернуть в страну женщин детородного возраста может усугубить её ещё больше.
Следует отметить, что, по мере продолжения войны, количество беженцев, не желающих возвращаться в Украину, растёт. По данным опубликованного в апреле исследования, проведённого среди украинских беженцев в Польше, количество тех, кто не планирует возвращаться в Украину, за полгода выросло более чем вдвое – с 17% до 38%.
Возвращаясь к поднятой Bloomberg теме о необходимости возврата из Европы украинских беженок для послевоенного восстановления, важно понимать несколько факторов, которые этому явно препятствуют.
Во-первых, это невозможность самореализации для большинства уехавших в послевоенной Украине, прежде всего, потому что неизвестно, сколько продлится война, как она закончится, и как будет выглядеть страна после нее. До войны экономика страны обладала несравнимо более сложной структурой и более высоким уровнем разделения труда, чем будет обладать после её окончания. Если раньше ей требовались экономисты, юристы, инженеры, специалисты по иностранным языкам, банковскому делу и прочие, то после войны очень многие из этих специалистов будут просто не нужны, а потребуются строители, рабочие агропрома и обслуга. На такую работу за 200-300 долларов едва ли согласится большинство уехавших женщин, которые имеют высшее образование и пытаются в Европе учить языки с тем, чтобы устроиться на работу если не по специальности, то по крайней мере в смежной сфере.
Во-вторых, резкое различие в доходах и в уровне жизни между Европой и Украиной не в пользу Украины будет решающим образом препятствовать возвращению беженцев домой даже с учетом необходимости учить язык, платить за жилье, социализироваться в местных условиях, особенно если речь идет о беженцах из зон боевых действий, где все разрушено, и возвращаться многим просто некуда. Впрочем, случаи бывают разные, и многие возвращаются, не прижившись на чужбине.
В-третьих, из-за войны и политики власти по силовому удержанию мужского населения в стране, многие семьи распались, женщины за рубежом устраивают свою личную жизнь, детей устраивают в местных школах, находят работу или иные источники существования, и вопрос возврата в Украину отпадает автоматически.
На фоне обостряющейся «женской проблемы», стали озвучиваться прожекты о привлечении в Украину в послевоенный период для улучшения демографической ситуации нескольких миллионов мигрантов из стран Ближнего Востока, Центральной и Южной Азии. Идея, мягко говоря, далека от адекватности…
Но глубокая озабоченность заграницы судьбой послевоенной Украины совершенно не мешает ей решать свои шкурно-демографические и ресурсно-человеческие проблемы за счет украинских беженцев, которые выгодно отличаются от мигрантов из других стран, а массовый выезд наших беженцев дает европейским работодателям возможность широкого выбора и привлечения беженцев на те работы, за которые сами европейцы не хотят браться, а мигранты из других стран часто вообще не особо стремятся работать, предпочитая сидеть на пособиях, перегружая и без того раздутую социальную систему европейских стран.
При этом в Европе в сфере трудовых ресурсов имеют место примерно те же проблемы, что и в Украине, о чем шла речь в публикации «В Украине свирепствует безработица. Война обострила проблему нехватки квалифицированных кадров». Это переизбыток индивидов с высшим образованием и «модными профессиями ни о чем», которые совершенно никому не нужны, но социалка обязана их содержать. С другой стороны, растущий недостаток рабочих рук на непрестижных грязных и малооплачиваемых работах, на которые никто из местных идти не хочет, а основная масса мигрантов из Азии и Африки просто не хочет работать вообще. Кроме того, на фоне вроде бы безработицы, имеет место недостаток квалифицированных работников производственно-технических специальностей, требующих долгой и дорогостоящей подготовки.
Чтобы создать условия для социализации мигрантов, обладающих соответствующими качествами, в ЕС намерены существенно облегчить и упростить ряд бюрократических процедур. Европарламент планирует рассмотреть директиву, вводящую поправки и устанавливающую единые правила получения ПМЖ в странах Евросоюза для граждан третьих стран, «в целях содействия их интеграции»:
– сократится срок проживания, необходимый для получения долгосрочной резиденции (ПМЖ) с нынешних пяти до трех лет; в эти три года будет засчитываться проживание на законных основаниях в любой стране ЕС, а не только в стране получения ПМЖ, как сейчас, а в стране, где запрашивается ПМЖ нужно будет прожить всего один год; в этот срок также будет засчитываться пребывание по студенческим визам, временной защите и другим законным основаниям.
– страна выдачи ПМЖ не будет устанавливать требований по минимальному ежемесячному доходу претендента, можно будет демонстрировать наличие накоплений, спонсорской помощи третьих лиц и другие средства для существования;
– долгосрочным резидентам ЕС разрешат отсутствовать на территории Союза до 24 месяцев подряд без потери статуса;
– дипломы, полученные в любой стране ЕС, будут признаваться по правилам, действующим для граждан ЕС;
– дети долгосрочных резидентов получат право автоматически приобретать статус долгосрочного резидента ЕС без дополнительных условий;
– долгосрочные резиденты смогут свободно жить и работать в любой стране ЕС, а не только в стране, выдавшей резиденцию;
– подтверждение владения языком будет ограничено уровнем A2, причем языковые курсы будут предоставляться бесплатно;
– максимальный срок рассмотрения заявления на ПМЖ составит 60 дней с даты подачи заявления;
– ПМЖ будет выдаваться минимум на пять лет и автоматически продлеваться без дополнительных условий.
Кроме указанного, намечается внедрения целого ряда мер, касающихся правовой защиты и защиты от дискриминации, социального и пенсионного обеспечения, равных прав с гражданами ЕС и прочего.
Очевидно, что при таких условиях, все, кто имеет желание остаться в ЕС навсегда, получит достаточно серьезные возможности, чтобы это желание реализовать.
Некоторые пугающие статистические данные
Далее приведем некоторые последние статистические данные, которые не требуют особых комментариев.
По данным Европейского статистического ведомства, в Европе на 30 июня находилось более 4 миллионов украинских беженцев. Больше всего наших беженцев приняла Германия (1,1 млн), Польша (977 тыс.) и Чехия (349 тыс.). Почти половина из них (46,6%) – это взрослые женщины, еще 34,4% – дети, а 19% – мужчины.
По данным Польского института экономики PIE, малый бизнес из Украины уходит в Польшу. В 2022 году украинцы создали в Польше около 16 тысяч единоличных предприятий (ФЛП), что составляет 6% всех новых бизнесов, зарегистрированных в прошлом году, а за первые шесть месяцев 2023 года добавилось почти столько же. С начала войны до конца июня 2023 года в Центральной базе регистрации и информации о бизнесе было зарегистрировано 29 400 украинских ФЛП; больше всего – в сфере строительства, информации и связи, услуг (85% –парикмахерские и косметологические услуги). До войны в 2022 году в месяц регистрировали около 200 украинских предприятий в Польше, а с начала 2023 года ежемесячно создаются более 2000(!) украинских ФЛП. На украинские компании приходится 67% всех новых иностранных бизнесов и 10% всех фирм, созданных в течение первой половины 2023 года.
Согласно исследованиям, которые провели специалисты Миграционной платформы EWL, Фонд EWL и Центр Восточноевропейских студий Варшавского университета, из Польши в Украину по состоянию на июнь нынешнего года планируют возвратиться менее половины беженцев – 47%. Иными словами, 53% беженцев намерены остаться в Польше или переехать в другую страну Европы, причем в ноябре 2022 года не желающих возвращаться было 18%, а в марте 2023 года – 45%, то есть динамика настроений – просто угрожающая.
Экономист Алексей Кущ приводит следующие данные о влиянии массовой эмиграции на обвал экономики в Украине:
«Каждые 100 тысяч уехавших за границу украинцев снижают ВВП страны на 0,5%, сообщает The Wall Street Journal. Всего, по данным американского издания, с конца февраля 2022 года Украину покинули около 8 миллионов человек. А вернулись – менее 2 миллионов.
Давайте попробуем определить экономические потери Украины в результате миграции за границу 6 млн украинцев, в основном женщин и детей.
Если оценивать прямолинейно – это минус 6 млн потребителей на внутреннем рынке (кстати, дети и женщины являются драйверами потребления).
То есть, речь идет о потере примерно 20% емкости внутреннего рынка.
Но женщины – это экономически активная часть общества, а дети – экономически активная часть в будущем.
До войны, ВВП Украины составлял 200 млрд дол, при этом экономически активная часть населения составляла 17 млн человек.
С учетом сезонных мигрантов (периодически возвращались на Родину), в Украине работало 10 млн плательщиков налогов и еще 3-4 млн человек в тени.
Возьмем цифру в 15 млн экономически активных, которые генерировали более 13 тысяч долларов подушевого ВВП в год.
То есть потеря 6 млн человек экономически активного населения – это минус 80 млрд дол в год.
Можно рассчитать не через экономически активную группу, а через общую численность.
До войны, с учетом пенсионеров и детей, подушевой ВВП составлял 5 тысяч доларов в год.
По этому показателю, потери составят 30 млрд дол.
Истина, как всегда, лежит где-то посередине: думаю, речь идет о 40-60 млрд дол ежегодно.
Напомню, весь пакет помощи Украине со стороны ЕС в ближайшие три года составит 50 млрд евро.
А лишь для компенсации потери демографического потенциала, Украине потребуется в периоде 2024-2027 примерно 120-180 млрд дол.
То есть очевидно, что в своих оценках потерь войны, наше правительство сконцентрировалось лишь на материальных убытках.
На разрушении материальной инфраструктуры делают акценты и аналитические площадки, которые находятся при власти, называть их не буду, дабы не делать оным рекламы.
Но НИКТО из чиновников или обслуживающих их аналитиков не оценил влияние на ВВП демографических проблем.
А они являются ключевыми в контексте успешности модели послевоенного восстановления».
К тому же, рождаемость в Украине упала до рекордно низкого уровня за все годы независимости. По данным Опендатабот, за полгода текущего года в стране родилось 96 755 детей. По сравнению с довоенным 2021 годом рождаемость сократилась на 28%. Предыдущий антирекорд за время независимости был зафиксирован в 2020 году – тогда на свет появилось только 293,4 тыс. малышей. По сравнению с первыми годами независимости уровень рождаемости в Украине снизился в 6 раз.
«Добро придется делать из зла, потому что его больше не из чего делать»
Вопрос о том, как и кто будет обустраивать Украину после войны, включая демографический аспект, в последнее время дебатируется часто. Но эти дискуссии носят сугубо абстрактный характер, поскольку, повторим, никто не может точно сказать, когда и чем закончится война, в каком состоянии к тому времени будет украинская экономика, будут ли реальны перспективы интеграции в ЕС и приток инвестиций в Украину.
Очевидно, что если в страну придут инвестиции и будут создаваться новые рабочие места с хорошими зарплатами, то значительная часть беженцев сама пожелает вернуться.
Если же притока капитала не будет, а Украина останется коррумпированной страной с непонятными перспективами, то основу экономики будут составлять лишь те отрасли и производства, которые выживут во время войны, например, сельское хозяйство и переработка агропродукции, добыча полезных ископаемых и подобное. Для такой крайне сократившейся экономики будет слишком много даже тех людей, которые еще остались в Украине, что подтверждается нынешней ситуацией.
Говоря о рецептах послевоенного обустройства Украины, чиновники и многочисленные эксперты заученно повторяют лозунги о том, что необходимо создать условия, когда беженцы смогут безопасно вернуться домой и вместе с оставшимися в стране работать здесь, создавая добавленную стоимость. При этом совершенно непонятно, где именно они будут работать, создавать эту самую добавленную стоимость, и хватит ли предполагаемых заработков хотя бы на элементарные потребности.
И вообще, откровенно раздражает, даже бесит правильный до тошноты императив: надо создавать условия, чтобы хотели возвращаться и возвращались в Украину.
Но никто не в состоянии ответить на банальный вопрос: кто, из чего и как будет создавать такие условия? Ибо очевидно, что пока что некому и не из чего.
По поводу того, из чего делать условия, вспомнился вынесенное в подзаголовок высказывание американского писателя и поэта Роберта Пенна Уоррена (1905-1989): «Добро придется делать из зла, потому что его больше не из чего делать». Показательно, что именно эту фразу братья Аркадий и Борис Стругацкие взяли в качестве эпиграфа к своему знаменитому «Пикнику на обочине».
Но кроме вопросов о том, кто и из чего будет обустраивать послевоенную Украину, есть еще вопрос, как это обустройство должно выглядеть. Без решения вопроса «как», бессмысленно говорить о том, «кто» и «из чего» будет восстанавливать послевоенную Украину.
Конечно, в припадке утопического романтизма можно было бы предложить послевоенную Украину без коррупции, олигархата, зажравшейся бюрократии и прочего «элитняка», хотя бы с минимальным уровнем социальной справедливости и равноправия, причем все это можно строить уже прямо сейчас, не дожидаясь окончания войны, ибо при любом ее исходе все указанное пригодилось бы.
Но именно этого пока нет и не предвидится… От слова совсем…
