После аннексии Крыма Россией, полуостров столкнулся с теми же проблемами, что и остальная часть РФ — коррупцией, управленческими проблемами и репрессиями
Спустя пять лет, прошедших после аннексии Крыма Россией, полуостров столкнулся с теми же проблемами, что и остальная часть РФ — коррупцией, управленческими проблемами и репрессиями. Об этом пишет журнал The Economist
Пьедестал памятника Екатерине II в Севастополе венчает дерзкая надпись: «Памятник возрожден в честь воссоединения Крыма с Россией в 2014 году навсегда». Сергей Алексашенко, бывший замглавы российского центробанка, полагает, что за последние пять лет Москва потратила на Крым 1,5 трлн рублей ($23 млрд), что равнозначно трехлетнему бюджету расходов на здравоохранение.
И все же вызванный аннексией патриотический пыл угас. «Эйфория полностью прошла», — говорит крымский бизнесмен Олег Николаев. Регион страдает от тех же проблем, что и остальная часть России: коррупция и неэффективное управление, инфляция и падение зарплат, репрессии и запреты.
«Мы строим дорогу, затем разрываем ее, чтобы проложить трубы. Затем мы строим дорогу снова, но забываем об уличных фонарях, поэтому все разрушаем и начинаем заново», — сетует Николаев. «Губернатор» Севастополя, назначенный Путиным извне, раздражал местных жителей. Недавнее исследование социолога Владимира Мукомеля из Российской академии наук выявило недовольство «российской бюрократической машиной, кадровой чехардой, коррупцией». Требования стабильности уступили место стремлению к переменам.
Спорный правовой статус Крыма усугубляет проблемы. Западные санкции стесняют бизнес. Значительные частные инвестиции редки и больше похожи на донкихотство. Группа инвесторов из Санкт-Петербурга надеется превратить пыльное конструкторское бюро советских времен на окраине Севастополя в российскую Силиконовую долину. «Что нужно технарю? Он сам, ноутбук и вдохновение, — говорит Олег Королев, управляющий директор технопарка. — Почему бы не на берегу моря!». Подобные оценки умалчивают о тех вещах, которые начинающий предприниматель может не найти в аннексированном Крыму: связь с внешним миром, доступ к капиталу и верховенство права.
Новый аэропорт предлагает рейсы исключительно в пределах России. У крымчан проблемы с получением виз в другие страны, поскольку лишь немногие из них признают аннексию. Пересекать сухопутную границу с Украиной — а этот поток оценивается в 200 тыс. человек ежемесячно — означает быть готовым к длинным очередям и пытливым пограничникам. Большинство банков, включая даже российских государственных гигантов, считают регион токсичным — напрямую его обслуживают лишь несколько мелких финучреждений. Чтобы заказывать покупки в интернете, крымчане используют VPN-сервера, скрывающие их местонахождение. Компании сотрудничают с фирмами на материке, чтобы избежать проблем с поставщиками. Появилась целая ниша дельцов, предлагающих доставку товаров из IKEA и других гипермаркетов в Краснодаре, который находится сразу за Керченским проливом.
По словам Мукомеля, госслужащие и пенсионеры стали единственными, кто выиграл в материальном плане. Аресты, преследования и исчезновения стали обычным явлением. Один крымскотатарский активист говорит, что милиция угрожает им: «Будешь плохо себя вести — станешь «потеряшкой». Активисты создали группу Крымская солидарность для поддержки политзаключенных.
Этнические украинцы — сокращающееся меньшинство — сталкиваются с аналогичным давлением. «Стерто все, что осталось от Украины», — сетует архиепископ Климент, глава Православной церкви Украины в Крыму. До аннексии у церкви было 49 локаций, в том числе 25 действующих приходов и почти 20 священников по всему полуострову. Сегодня здесь всего девять таких мест и четыре священника. «Язык умирает, — шепотом говорит один из украинских активистов. — Есть пяти- и шестилетние дети, для которых украинский язык такой же чужой, как английский».
Официальная канва истории новых властей стирает нерусское прошлое полуострова. На вопрос о том, что было здесь до Екатерины, гид одного из севастопольских исторических музеев махнул рукой: «Да только какие-то турки». Как отмечает Климент, в этом нет ничего нового: русификация Крыма началась задолго до того, как Путин поглотил полуостров. «Но смогут ли они протянуть так и дальше, знает лишь Бог», — размышляет он.
