Принятие военной доктрины всегда означает формирование в государстве новой стратегии военной безопасности.
Военная доктрина-2014 России не стала исключением. Она изменила систему взглядов в области оборонной безопасности страны и направления военного строительства.
Итак, 25 декабря 2014 г. президент РФ В.Путин утвердил новую редакцию Военной доктрины РФ. Событие примечательно тем, что это вторая военная доктрина, которую утверждает Путин:
-2 ноября 1993 г. Б. Ельцин подписал указ «Об Основных положениях военной доктрины Российской Федерации», который так и не был опубликован;
-21 апреля 2000 г. В.Путин подписал указ № 706 «Об утверждении Военной доктрины Российской Федерации»;
-5 февраля 2010 г. Д. Медведев издал указ № 146 «О Военной доктрине Российской Федерации»;
-25 декабря 2014 г. В.Путин подписал указ № 815 об утрате силы указа Медведева № 146 и фактически принял Доктрину-2014.
Эволюция военных доктрин России формирует картину имперских экспансий. Каждая из них приурочивалась к захвату и установлению режима контроля над регионами Приднестровьем (1993 г.), Чечней (1999 г.), Абхазией и Южной Осетией (2008 г.), Крымом (2014 г.).
Необходимость введения новой военной доктрины России была продиктована «нестабильной ситуацией на юго-востоке Украины», об этом пишут многие политические и военные эксперты.
Главная особенность Военной доктрины-2014 – это определение места информационной войны в доминирующих позициях современного военного противостояния. Россия признала, что информация – это оружие, которым достигаются победы. Наряду с традиционными средствами поражения, информационное оружие получило признание у российского военного и политического руководства.
Каковы же главные отличия Доктрины-2014?
а) придание информационному влиянию определяющей роли в подготовке и ведении военных действий
Информационный компонент военного превосходства – это новизна, которую ранее российские руководители искусно маскировали под «систему информационного обеспечения войны». Сегодня же, Россия ведет информационную войну в Украине параллельно с боевыми действиями, а с принятием Доктрины-2014 потребность в сокрытии информационного противостояния перестала иметь смысл.
Об информационном воздействии сказано буквально в каждом разделе Доктрины-2014.
Например, в характеристике основных военных опасностей России наметилась устойчивая тенденция к «смещению военных угроз в информационное пространство».
Далее, наряду с развертыванием систем ПРО или распространением оружия массового поражения, к основным военным опасностям, стали относить «использование информационных и коммуникационных технологий в военно-политических целях для осуществления
-действий, противоречащих международному праву,
-действий, направленных против суверенитета, политической независимости, территориальной целостности государств,
-действий, представляющих угрозу международному миру, безопасности, глобальной и региональной стабильности».
Если коснуться внутренних угроз России, то информационная составляющая занимает одно из главных мест в системе опасностей государственной стабильности. Наряду с деятельностью террористических организаций, Доктрина-2014 считает угрожающей «деятельность по информационному воздействию на население с целью подрыва исторических, духовных и патриотических традиций», а также «провоцирование межнациональной и социальной напряженности, экстремизма, разжигание этнической и религиозной ненависти либо вражды».
Но, наиболее широко Доктрина-2014 видит применение информационных технологий в современных военных конфликтах. При этом рассматриваются применения элементов информационной войны, «реализуемых с использованием протестного потенциала населения в комплексе с военной силой, политическими и экономическими мерами невоенного характера».
Более того, Доктрина-2014 подразумевает использование «пятой колонны», то есть «финансируемых и управляемых извне политических сил, общественных движений», что послужило инструментом для коррекции общественного мнения в Крыму в феврале 2014 г.
Огромное внимание уделяется использованию информационного влияния через Интернет. В этой связи Доктрина-2014 предусматривает «воздействие в глобальном информационном пространстве на противника на всю глубину его территории». Уместно напомнить, что более года назад в российских силовых структурах созданы специальные подразделения для ведения информационной борьбы в Интернете. Они работают в направлении программно-компьютерной защиты, а также в вопросах проникновения в закрытые информационные сети других государств.
В этих же целях, Россия и Китай негласно развивают сотрудничество в сфере информационной защиты в Интернете. При этом известны факты неоднократного привлечения китайских хакеров, которые выполняли задачи в интересах российских спецслужб. Видимо, поэтому одной из задач военно-политического сотрудничества Доктрины-2014 является «развитие межгосударственного диалога о противодействии военным угрозам с использованием информационных технологий в военно-политических целях».
Одним из последних примеров будущей кооперации – есть подготовка России и Китая к подписанию соглашения о сотрудничестве в сфере кибербезопасности в первой половине 2015 г.
б) создание информационного акцента на обострении военных опасностей для России
В сравнении с прежней доктриной-2010, в Военной доктрине-2014 ощущается семантика типа «вихри враждебные веют над нами…».
Получается, что на сегодня Россия очертила внятные контуры реального натовского врага с его преступными замыслами.
Так, Доктрина-2014 с полной уверенностью и безапелляционностью демонстрирует опасность военной угрозы с Запада:
-наращивание силового потенциала НАТО;
-деятельность международных вооруженных группировок, иностранных частных военных компаний в районах, прилегающих к государственной границе РФ, а также наличие территориальных противоречий;
-установление в сопредельных государствах режимов в результате свержения легитимных органов государственной власти, и другое.
Характерно, что расставляя ударения на угрозах от НАТО, Доктрина-2014 не рассматривает наращивание вооруженной мощи восточными соседями РФ. Бросается в глаза неприкрытая однобокость в оценке военных угроз. Во внимание не берутся территориальные претензии и военные приготовления Японии, а также создание военной инфраструктуры Китаем вдоль российской границы.
в) другие особенности Доктрины-2014
Принятием новой доктрины, Россия фактически напоминает свой угрожающий месседж, в котором есть вариант применения российских вооруженных сил не только внутри страны, но и за ее пределами. Например, «для обеспечения защиты своих граждан, находящихся за пределами РФ». Именно таким способом были созданы прецеденты для введения войск в Приднестровье, Абхазию и Южную Осетию.
Доктрина, также определяет условия применения ядерного оружия – «в ответ на применение против РФ ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против РФ с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства».
При этом отмечено, что «решение о применении ядерного оружия принимается Президентом Российской Федерации». Это требование во всех доктринах не изменялось.
Помимо этого, Доктрина-2014 обусловила другие, не менее важные задачи перед российской военной сферой:
-стать лидером в сфере контроля над бактериологическим (биологическим) и токсичным оружием среди стран, имеющих данный военный арсенал;
-занять приоритетные позиции в освоении космического пространства с целью использования его в военных целях;
-продемонстрировать перед мировым сообществом национальные претензии на Арктику.
***
Таким образом, Доктрина-2014 очертила для России новый этап в политическом развитии страны, в котором организация НАТО определена, как противодействующая сторона.
Характерной чертой Доктрины-2014 стало признание информационной войны методом ведения боевых действий наряду с традиционными методами ведения вооруженной борьбы. При этом, Российская Федерация включила информационную составляющую в перечень основных угроз национальной безопасности РФ как во внутренней так и во внешней политике.
Обращает на себя внимание сосредоточенность в Доктрине-2014 на угрозах от НАТО, при этом пренебрегая военными, экономическими, территориальными и демографическими угрозами от восточных государств.
Вячеслав Гусаров, эксперт по вопросам информационной безопасности Центра военно-политических исследований, группа «ИС»
