Россия осознанно ищет противостояния с Западом и находит его.
С какого-то момента такое поведение Кремля стало негласно устраивать и Запад, пишет на портале НВ общественный деятель (Германия), учредитель европейской инициативы План Маршалла для Украины Сергей Альпин.
Многие события последних лет кажутся настолько невероятными, что некоторые эксперты говорят о «безумии» их авторов. Однако при внимательном взгляде на эти события можно заметить в них довольно определенную логику и последовательность. Отношусь с иронией, как, надеюсь и читатель, к всевозможным «теориям заговора», поэтому сразу скажу, что логикой этой управляют скорее исторические процессы, чем отдельные люди или страны.
Украина в ноябре 2013 года находилась на расстоянии одного шага, одного росчерка пера от ассоциации с Евросоюзом. Шага и росчерка, тогда не состоявшихся из-за беспрецедентных усилий Путина по недопущению этого.
Добился он своей цели? Нет. Он не учел воли народа Украины и значения Украины для Евросоюза, который тоже не собирался так легко «отдать» ее под протекторат России. Янукович бежал. А Путин воспользовался вакуумом власти и сделал свой ход в гибридной войне, аннексируя Крым и поджигая Донбасс.
Была ли эта фаза гибридной войны эффективна для Москвы? С одной стороны, Крым стал частью РФ. С другой стороны, Россия была «выпровожена» из знаковых международных организаций, получила серьезные подозрения из-за сбитого над Донбассом пассажирского Боинга и последовавшие за этим санкции.
И это можно было бы еще назвать в сумме все-таки успехом с точки зрения Кремля, если бы не одно «но». Теоретики гибридной войны объясняли Путину волну «цветных революций» от Украины-2004 до Арабской весны происками Запада, его умением современными методами ведения войны легко сметать неугодные режимы и подчинять своему влиянию целые страны.
На этом фоне успехи Путина выглядят в его собственных глазах очень скромно. Крым, особенно после начала блокады, и требующий восстановления Донбасс — очевидные территории без будущего вне признанных границ Украины, в лучшем для России случае – два новых «Приднестровья», то есть еще и повторение пройденного. Западу же с точки зрения Путина все-таки «досталось» целое государство – Украина, и, хоть с ней Западу предстоит еще много хлопот, потенциал ее несравним с отдельными территориями. Еще Запад получил в руки инструмент экономических санкций против РФ.
Выиграл ли что-то Путин? Да. Он хотел общественного внимания, необходимости для лидеров Запада договариваться с ним, «заоблачного» рейтинг в России. По итогам военной кампании 2014-середины 2015 гг. он получил все это. Потому что нет ничего эффективнее для таких целей, чем тлеющий конфликт.
Для понимания дальнейшего нужно напомнить один из принципов гибридной войны, который применяет Запад. Этим принципом является последовательное «выхолащивание» идеологии противника, «мифа» о нем, и только затем укрощение физическое. Напомню, что так Запад поступил с Аль-Каидой. И, приняв вызов Путина, начал отвечать гибридной войной Кремлю, давая ему возможность увязнуть в Украине, в тяжбах вокруг Мистралей, требованиях Юкоса и других гибридных неприятностях. С ИГИЛом Запад применял ту же стратегию, пока в дело не вмешалась Россия.
Для «входа» в Сирию Кремлем был выбран очень эффектный момент. В сентябре 2015 Европа была шоке от наплыва беженцев. Эффект от месседжа «Путин быстро закончит войну в Сирии» ожидался огромный. И это мог быть не пропагандистский, навязанный эффект, а самый настоящий. Он должен был затмить все грозящие трибуналы, отменить санкции, вознести Путина на недосягаемый Олимп победителя.
Дальше, однако, все завертелось очень быстро. Собственно, триумфальная часть сирийской кампании завершилась 31 октября 2015 года катастрофой российского пассажирского A321 над Синайским полуостровом. Теракт случился на фоне более чем скромных военных успехов Путина в Сирии, незначительность которых он и сам признал, хотя и с оговоркой «пока».
В Европе вмешательство Кремля в Сирии совпало не с уменьшением, а увеличением потока беженцев. Так что победного эффекта не получилось. Запад заговорил о новых санкциях, затем США ввели санкции против РФ за сотрудничество с сирийским режимом. Казалось бы, опять проигрыш? Не совсем.
Выиграл ли что-то Путин в Сирии? Да. Он стал активным военным и переговорным «актером» и в этом конфликте. Особенно эта его роль усилилась после терактов в Париже 13 ноября 2015 года, когда президент Франции потребовал создания антитеррористической коалиции с участием России.
24 ноября 2015 ситуация России в Сирии вошла в новую фазу. Фронтовой бомбардировщик Су-24М ВКС России был сбит ракетой «воздух-воздух» с истребителя F-16C ВВС Турции. До этого Турция неоднократно требовала от РФ прекратить нарушения турецкого воздушного пространства и бомбежки союзников Турции в Сирии. Могу только предположить, что на СУ-24 была отключена согласованная Россией с НАТО для операции в Сирии система опознавания «свой-чужой», что позволило турецкому летчику сбить его как «неопознанный». Инцидент обернулся настоящей трагедией, когда стало известно о гибели одного из пилотов и спецназовца во время спасательной операции.
Взаимоотношения России и Турции прошли буквально за несколько дней путь от партнерских до откровенно враждебных. Казалось бы, снова проигрыш Путина? Но не все так просто. Да, Россия лишилась одного из своих партнеров. Однако Путин получил еще один очаг напряженности, в который он может по обстоятельствам «подбрасывать угольку» или «убавлять жару». Конечно, все это очень опасно, но чего не сделаешь ради великой цели.
А что же Запад? Запад через несколько дней дает Турции 3 млрд евро для решения проблемы беженцев, а Россия получает новые санкции от США за сотрудничество с Сирией. Вот так. Кроме того, “турецкий” инцидент – причина для России задуматься, какую цену она может заплатить, помогая приходу к власти более жестких сил в Европе, таких как Мари Ле Пен во Франции. Если «мягкие» с точки зрения Путина западные «партнеры» вводят санкции, то руководители пожестче могут ответить и залпом ракет.
Подведем итоги. То, что для мирной страны проигрыш (потеря союзников, позиций в международных организациях, санкции, самоограничения), то является для государства, ищущего противостояний и доказательства в них своей значимости, большим успехом. Если принять это как исходное условие, то все события последних лет становятся последовательными и логичными.
Россия осознанно или по воле исторических закономерностей ищет противостояния с Западом и находит его. С какого-то момента такое поведение России стало негласно устраивать и Запад, у которого есть основания полагать, что его запаса прочности и опыта хватит на то, чтобы заставить Кремль успокоиться, измотав его в этих многочисленных конфликтах. И Россия, и Запад осознают опасность такого развития событий и принимают эти риски.
Будет ли эта стратегия Запада успешной и вернет ли она Россию к мирному развитию, покажет время. Все же трудно не признать, что логика развития человечества находится на стороне сил, действующих с позиции европейских ценностей. События же последних лет показали, что относительно мирные годы пока закончились. И мир перестраивается, готовясь к годам неспокойным и к новым вызовам, к которым относятся и амбиции Кремля.
