Дискуссию о неожиданном заявлении Владимира Путина по поводу ввода миротворцев ООН на Донбасс следует начинать с констатации того известного факта, что предложение о размещении международной миссии исходит от лидера страны-агрессора, которая является инициатором, архитектором и главным действующим лицом конфликта, приведшего к гибели более десяти тысяч человек и перемоловшего судьбы миллионов — инвалидов, раненых, искалеченных, психологически травмированных, беженцев и внутренне перемещенных лиц, то есть всех тех, кто в одно историческое мгновение утратил здоровье, имущество, социальный статус и политико-экономическую стабильность, а также экзистенциальную уверенность в будущем.
Об этом пишет главный редактор Newsader АЛЕКСАНДР КУШНАРЬ.
Миротворчество от страны-агрессора
Ответственность за невообразимые массовые человеческие страдания несет именно Россия, которая произвела коварное вооруженное вторжение на суверенную территорию Украины, нарушив тем самым бесчисленное количество международных нормативно-правовых актов, главным из которых является Будапештский меморандум, одним из подписантов коего является сам Кремль.
Количество и разнообразие вооружений, с 2014 года поставляемых Москвой российско-сепаратистским войскам на захваченных землях, не поддаются исчислению, хотя сами эти факты давно зафиксированы не только западными разведками, но и международными судебными органами: в январе Суд Евросоюза признал законными санкции против российского производителя систем противовоздушной обороны концерна “Алмаз-Антей”, прямо прописав в своем решении, что многочисленные факты “подтверждают участие России в конфликте в Украине, в частности, путем поставки вооружений и военной техники для сепаратистов на востоке Украины”.
Оккупация собственными и местными сепаратистскими силами, ежедневные обстрелы на границе соприкосновения, диверсионная активность, регулярные террористические акты, атаки на жизненно важную кибер-инфраструктуру, круглосуточная дезориентирующая информационная пропаганда, шпионаж и широчайшее инфицирование украинского государства агентами — четвертый год подряд Москва применяет весь этот широчайший инструментарий против сорокамиллионного украинского населения, заставляя его расплачиваться существованием в условиях военного времени лишь за то, что однажды оно окончательно и бесповоротно сделало выбор в пользу евроатлантического вектора.
И при всей этой открыто функционирующей российской машинерии смерти, сеющей жертвы по всей стране от Донецка до Львова с подрывами автомобилей посреди многолюдных улиц, путинская администрация не только по-прежнему отказывается считать себя официальной стороной боевых действий, но и всячески пытается навязать мировой общественности и Киеву юридическую конструкцию “внутреннего конфликта” — многократно звучавшую формулировку, призванную помочь ядерной деспотии избежать правосудия и выйти с незапятнанной репутацией из кровопролитного политического кризиса, созданного ею же.
Мы говорим о той самой формулировке, которая прочитывается в том числе и в высказывании российского президента о миротворческой миссии ООН для Донбасса: после мясорубки, которую Путин устроил для украинцев, он имел наглость выставить им требования, которые обнуляют всю эффективность плана — о котором, между прочим, на протяжении трех лет твердит Киев. Согласно циничному замыслу Путина, “голубые каски” не могут быть допущены в оккупированный Донбасс за пределы линии разграничения (тогда какой вообще в них смысл?), обязаны защищать исключительно наблюдателей ОБСЕ (местные жители по обе стороны от стволов Путина не интересуют, не говоря уже о задачах примирения воюющих сторон), а также должны будут вступить в прямой контакт с марионетками Москвы в лице главарей ДНР и ЛНР — то есть так, словно Киев воюет не с российским Левиафаном во всех его ипостасях, а всего лишь против местного украинского “ополчения”, которое “почему-то” вооружено лучше некоторых европейских армий и владеет “неисчерпаемым” источником боеприпасов для круглосуточной стрельбы по ВСУ. Проще говоря, “миротворческий” план Путина под сенью ООН — это по-прежнему неконтролируемая Киевом граница, а также очередная попытка Кремля легитимировать криминальные банды Донбасса в качестве полноценных участников международных переговоров и одновременно вывести Москву из-под юридической ответственности за совершенные преступления.
Речь идет о тех самых “трактористах” и “шахтерах” путинского помола, которые летом 2014 года находились в шаге от разгрома и пожизненных заключений — если бы не ввод танковой бригады РФ, за которым последовала трагедия украинской армии под Иловайском и дальнейшая консервация насилия в “отдельных районах Луганской и Донецкой областей”. Российское руководство изрядно потрудилось над тем, чтобы придать межгосударственной войне видимость гражданского противостояния: в соответствии с описанной Майклом Кофманом российской доктриной, “неудачи” условного Владислава Суркова “вынуждают Кремль передавать проблематику российскому Генеральному штабу, который начинает точечно и кратковременно использовать потенциал современных обычных вооружений”, которые, в свою очередь, “переходят границу, наносят противнику удар в челюсть и выходят, сделав свое дело”.
Казалось бы, “ничто не намекает” на участие РФ в вооруженной агрессии против Киева, и только подозрительно бездонные арсеналы ЛДНР, российская маркировка военных трофеев, пленные бойцы ГРУ, свидетельства захваченных сепаратистов о российских командирах, да еще стоящий на украинской границе российский пятидесятитысячный контингент, который готов в любой момент попытаться устроить украинцам очередное Дебальцево, указывают на самую интенсивную вовлеченность Москвы в масштабную многомесячную бойню, происходящую под носом у Европы.
Можно ли после всех этих очевидных доказательств вины российского руководства — вины в совершении массовых преступлений против человечности — всерьез обсуждать внесенный им проект резолюции по миротворческим войскам ООН для истерзанной им же Украины? Есть ли смысл для экспертного сообщества рассматривать переданный 5 сентября Совбезу и Генсеку ООН документ, в котором те, кто правой рукой расстреливают летящие над Украиной лайнеры, левой рукой выводят благостные строки о том, что “наличие миротворцев ООН на Донбассе пошло бы на пользу разрешению конфликта на юго-востоке Украины”? Надо ли при виде телевизионной физиономии Путина вытаскивать беруши из ушей, чтобы вслушаться в речи президента-“убийцы” (по выражению сенатора Маккейна), который двумя годами ранее был уличен в задокументированной лжи о том, что “российских войск на Украине нет”?
“Миротворческое” предложение Путина как симптом
Разумеется, нет ни малейшей необходимости буквально толковать путинский миротворческий “черновик” как возможное руководство к действию: каннибал, откусивший грузинские и украинские территории и уничтоживший бункерными бомбами семьи в сирийском Алеппо, не заслуживает того, чтобы подавать петицию о сборе пожертвований на родильные дома.
Тем не менее, предложение Путина о “голубых касках” стоит проанализировать в качестве симптома, являющегося признаком перемен в стратегическом видении Россией ситуации на Востоке Украины — перемен, которые происходят благодаря взаимодействию трех основных факторов: стоическому героизму украинских воинов, политико-экономическому давлению Запада, а также медленному, но верному истощению ресурсов Кремля, чья несбалансированная нефтегазовая экономика складывается под собственной тяжестью.
Прежде всего, примечателен сам факт артикуляции Путиным юридически значимого понятия о миротворческом контингенте ООН, который употребляется в Уставе данной международной организации при описании деликатной процедуры, задачей которой является восстановление мира в разоряемых войной зонах.
Как известно, на протяжении всех сорока месяцев вооруженной агрессии Москвы против Украины российские чиновники практически наотрез отказывались упоминать институт международного миротворчества в контексте украинского конфликта, если не считать отдельных реплик лидера ДНР Александра Захарченко о российском национальном миротворческом контингенте — предложения, которое ничего, кроме саркастической улыбки, не могло вызвать ни у одной из вовлеченных сторон. Концепция такого поведения Кремля, отвергающего участие любых посторонних вооруженных лиц в его милитаристской украинской авантюре, отражает более фундаментальные требования Москвы о недопуске оппонентов в регионы, которые она считает сферой своего влияния.
В этом смысле неожиданное озвучивание первым лицом идеи о том, чтобы на захваченной его прислужниками территории появилась третья международная сила-контролер — это по-своему революционная подвижка, кардинально меняющая стратегический образ Кремля по сравнению с предыдущим периодом российско-украинской войны. Вопрос лишь в том, что именно лежит в основе этой путинской “неожиданности”, если учесть, что в сценарии главы Кремля “голубые каски” должны быть столь же импотентны, как и их наблюдающие “собратья” из ОБСЕ, не способные порой признать очевидные явления типа бронетехники ВС РФ, управляемой хлеборобами-пацифистами из ЛДНР.
Фактор путинской “неожиданности”
Следующий момент — собственно сам феномен “сюрприза”, который давно стал визитной карточкой путинской стратегии принуждения. Еще 3 сентября, то есть фактически накануне объявления Путиным о рождении у него “миротворческого” проекта, постпред РФ в ООН Василий Небензя утверждал, что инициативы Украины о миротворческой миссии на Донбассе направлены на подрыв Минских соглашений. И вот уже вечером 5 сентября, когда Путин внезапно не видел “ничего плохого” в миротворцах, все тот же Небензя сообщил о передаче уже подготовленной (это за несколько-то часов?) миротворческой резолюции Совбезу и Генсеку ООН.
Нужно понимать, что “сюрпризную” тактику Москва обычно применяет в случаях, когда ей необходимо воспользоваться сиюминутным замешательством оппонента с тем, чтобы навязать ему собственные условия игры. Такая судьба постигла Грузию, когда за 5 дней стремительных действий российских войск (по иронии имевших все тот же “миротворческий” статус) страна лишилась двух автономий; так было с молниеносным захватом административных зданий в Крыму силами российских десантников; так произошло с Луганской и Донецкой областью, где подконтрольные Москве кадровые силовики и местные “пассионарии” в течение нескольких дней захватили административные здания; так случилось с Сирией, когда сразу после выступления Путина на Генассамблеи в ООН Обама в очередной раз был застигнут Россией врасплох — на сей раз началом массированных бомбардировок повстанческих позиций, которые за полтора года привели к тотальному поражению союзников Вашингтона в этой арабской республике.
Таким образом, не стоит недооценивать значение, которое имеет фактор “внезапности” в практике путинских спецопераций: то, что вначале может показаться безобидным розыгрышем, позже рискует раскрыться в виде опасной для противника комбинации. Уже сегодня мы слышим от прокремлевского агентства “РИА Новости” о том, что в ФРГ назвали “шагом к снятию санкций” предложение России о миссии ООН на Донбассе.
“Новое предложение российского президента является шагом, необходимы детали, мы готовы сейчас об этом говорить, но говорить о снятии санкций мы будем готовы только если последуют другие многочисленные шаги”, — сказала заместитель официального представителя немецкого правительства Ульрике Деммер.
Текст резолюции еще толком никому неизвестен, а пропагандистское агентство уже спешит приписать немецкой стороне пророссийское высказывание. И пусть в самом заявлении Деммер нет ни слова конкретики в пользу России (напротив, есть конкретика, направленная против нее), все же заголовок и общий замысел заметки призван создать необходимую для Кремля примирительную атмосферу в духе business as usual. Не в этом ли заключается одна из задач “миротворческого” проекта Кремля — в очередной раз попытаться снизить градус напряженности в отношениях с Западом (параллельно унизив украинское правительство) без того, чтобы вернуть Крым в суверенное владение Украины и реально выполнить Минские договоренности, то есть вывести российские войска и передать границу Киеву?
Приглашение Запада к “торгу”
С другой стороны, в российском “миротворческом” проекте скрыто приглашение США и ЕС к торгу — нечто вроде аукциона, где стартовая цена, как правило, не соответствует конечной стоимости товара. В данном случае товаром, по представлениям Кремля, могло бы стать ослабление международной изоляции России и хотя бы частичное снятие санкций. В Москве прекрасно понимают, что западные союзники в Совбезе ООН никогда не проголосуют за откровенно антиукраинский вариант “голубых касок” для донецко-луганского региона, однако рассчитывают на то, что в Белом доме услышат намек РФ на готовность “подвинуться” и внесут в путинский проект “конструктивные изменения”, чтобы в итоге дать России возможность выйти из донбасского болота — если не с чистыми руками, то хотя бы с чистой физиономией.
Среди наблюдателей распространено мнение о том, что российские войска ни под каким соусом не покинут Донбасс (о чем бы там ни шептались в кулуарах), поскольку, как утверждается, для Путина его вонзенный в украинское тело коготь является залогом внутриполитической легитимности, а также невозможности для Украины стать полноценным партнером Евросоюза и НАТО (последнее расценивается Кремлем как экзистенциальная угроза для российской государственности). Однако одновременно бытует мнение, в том числе со ссылкой на инсайдеров Кремля и ЛДНР, согласно которому российское руководство чудовищно устало от патовой донбасской ситуации. Общеизвестно, что гнойник на Востоке Украины отсасывает из путинской казны ежегодно чуть ли ни миллиарды долларов и при этом является санкционной гирей, вынуждающей прикованного российского медведя посасывать лапу в дальнем углу своей клетки, в которой остается все меньше прокорма. Не зря “миротворческая” инициатива Путина прозвучала именно на саммите БРИКС в китайском Сямэне: ему во что бы то ни стало требовалось продемонстрировать небрезгливым иностранным коммерсантам, что возглавляемая им держава отнюдь не столь кровожадна, несмотря на то, что добрая половина человечества уверена в обратном.
С этой точки зрения заявление украинского замминистра по оккупированным территориям Юрия Грымчака о том, что Россия начинает выход из Донбасса, звучит уже не столь невероятно: по его словам, Москва вывозит оттуда вооружения и со следующего года прекращает финансирование террористических “республик”. В этом контексте слова Путина о миротворцах для Украины вполне укладываются в логику агрессора, мечтающего о безболезненной для себя деконфликтации с сохранением лица.
“Миротворческие” угрозы
Разумеется, ни о каком доверии в адрес Путина речи не идет: его воинственная непредсказуемость в противостоянии с Западом — главный и фактически единственный козырь, от которого он не откажется ни при каких обстоятельствах. Именно поэтому нет нужды сейчас проводить глубокий анализ его миротворческого предложения. Наоборот, в соответствии с заветами европейских и американских политиков, требуется лишь наблюдать за реальными действиями Кремля — как на дипломатическом, так и военном поле.
Эта рекомендация становится особенно актуальной с учетом того, что свою речь о миротворцах Путин снабдил другой своей фирменной “приправой” — сочетанием жестов “доброй воли” с грозными предупреждениями. Последние были явно проговорены в той части его монолога на мероприятии БРИКС, где российский президент практически прямым текстом заявил: вслед за предоставлением Украине летального оружия последует усиление вооруженной агрессии со стороны Москвы.
“У самопровозглашённых республик достаточно оружия, в том числе захваченного у противоборствующей стороны – у националистических батальонов и так далее. И если американское оружие будет поступать в зону конфликта, будет трудно сказать, как будут поступать провозглашённые республики. Может быть, они направят имеющееся у них оружие в другие зоны конфликта, которые чувствительны для тех, кто создает проблемы для них”, — объявил Путин.
Его слова были немедленно интерпретированы секретарем СНБО Украины Александром Турчиновым как прямая угроза начать войну в других областях Украины и даже мира: слова Путина он назвал “свидетельством готовности РФ к демонстративному продолжению финансирования и обеспечения оружием мирового терроризма”.
“Сегодня ИГИЛ, Северная Корея и РФ стоят на одной ступени, с которой угрожают безопасности мира, о чем в своем заявлении и напомнил Путин”, — резюмировал Турчинов.
Как верно заметил Турчинов, эта часть путинской тирады обращена не столько к Киеву, сколько к Соединенным Штатам. С одной стороны это показывает, что вросший в президентское кресло выходец из КГБ по-прежнему параноидально верит в то, что на украинском плацдарме он сражается именно против американской армии, а не украинских добровольцев (которые в действительности уже сами способны научить своих американских партнеров тактике борьбы с армейскими подразделениями РФ).
Javelin как стимул для “миротворчества”
Примечательно, однако, что Путин нехотя вскрыл одну из причин, которая вынудила его именно сейчас заговорить о миротворцах. Он понял, что на сей раз вопрос о передаче противотанковых и зенитных орудий Киеву обсуждается в США на полном серьезе: ярый антипутинский ястреб Курт Волкер более чем отчетливо донес этот пункт до Кремля, когда говорил о том, что “оборонительное вооружение помогло бы остановить Россию, которая угрожает Украине”. В это же самое время Пентагон и Госдеп уже передали президенту Дональду Трампу документальное предложение о предоставлении украинской армии долгожданных Javelin, призванных нейтрализовать всю танковую мощь российско-сепаратистких банд. Символическое посещение Киева главой Минобороны США, который привез Украине военного оборудования на сумму на сумму $175 млн, а также марш солдат НАТО в украинской столице — все это лишь укрепило опасение Москвы по поводу усиления оборонного сотрудничества между Киевом и его евроатлантическими друзьями.
И, несмотря на готовность и далее поднимать ставки в этой войне, Путин решил-таки разыграть свою карту временного “отступления”. Подобным образом он поступал и ранее, когда требовалось смягчить усиливающееся против него давление: вспомним хотя бы его отказ симметрично отвечать Обаме на высылку 35 дипломатов, чтобы попытаться наладить отношения с новым президентом. Так он поступил и теперь, когда, узнав о готовности США дать Киеву смертоносное вооружение, глава Кремля заворковал о миротворцах — с расчетом на то, что примирительная тональность смягчит настрой противника и позволит Москве выиграть время для разработки дальнейших ходов под завесой пустопорожних дискуссий о “голубых касках”.
Другое дело, что подноготная этого и прочих путинских тактических изысков давно раскрыт и изучен западными специалистами по России. Едва ли Путин вправе рассчитывать на близорукость тех, от кого он ждет хотя бы временного облегчения удавки, тем более что жесткий американский закон о санкциях зацементировал антироссийские меры на годы и десятилетия, что исключает какую-либо гибкость в отношении Кремля вне зависимости от его сиюминутных поползновений.
Роль Украины
Во всем этом геополитическом водовороте, казалось бы, Украина играет не самую активную роль, несмотря на то, что именно ей приходится выносить наиболее тяжкое бремя жертвы. Однако такое положение дел — лишь иллюзия, вызванная искаженной картиной в масс-медиа, причем не только российских, но и зарубежных, которые сосредоточены на порой малозначащих телодвижениях брюссельской и вашингтонской бюрократии. В действительности именно Киев является центральным игроком в этой истории. Здесь каждый из прочих участников — Москва, Вашингтон, Брюссель — не готов сменить однажды занятую выжидательную позицию, и только Киеву дано выйти за пределы матрицы, сломать сложившуюся игру и расширить границы политического возможного. Воспользуется ли он пресловутой “красной таблеткой”?
Отсюда между прочим, все эти периодически доносящиеся из глубин социальных сетей призывы к ВСУ перейти в наступление: несмотря на очевидную нереалистичность такого сценария в обозримой перспективе, эти “народные” надежды указывают на то, что яйцо “черного лебедя” (случайного события, переворачивающего шахматную доску) хранится не в острожных США и не во влюбленной в “Газпром” Европе, а именно в преисполненной энтузиазма Украине — энтузиазма, на котором выросли и Евромайдан, и украинские добровольцы, и реформы, и обновленные Вооруженные силы страны.
Путин с его дьявольским политическим чутьем всегда прекрасно понимал это и именно поэтому попытался перехватить инициативу украинского президента Петра Порошенко, который еще в августе говорил, что собирается выступить на сентябрьской Генассамблеи ООН с собственным предложением о миротворцах ООН для Донбасса. Глава Кремля никогда не недооценивал способность украинской дипломатии, которая заключается в том, чтобы выходить за рамки нелепой политкорректности и сметать на своем пути целые бастионы политических шаблонов — тех, что всегда мешали Брюсселю ставить Москву в один ряд с северокорейским изгоем, зато не мешают одному из самых высокопоставленных чиновников Украины приравнивать Кремль к режиму КНДР.
Умелая внешнеполитическая игра позволила украинскому правительству заручиться политической и финансовой поддержкой всего мира, вывести проблематику российской угрозы на международный уровень и отстоять свою позицию в целом ряде международных организаций: откровенно прокремлевский Педро Аграмунт недавно был фактически “разжалован” с поста председателя ПАСЕ именно благодаря инициативе украинской делегации. Нет никаких сомнений, что и на этот раз президентская администрация, правительство и МИД Украины помогут Западу сорвать операцию Кремля, направленную на профанацию идеи миротворчества под эгидой ООН на Донбассе. Украинское министерство иностранных дел уже сделал первый шаг в этом направлении, высказавшись совершенно недвусмысленно: “Обнародованная СМИ информация о заявлении президента РФ свидетельствует об очередной попытке России как стороны конфликта представить агрессию внутренне украинским конфликтом и исказить саму идею и цели введения миротворческой операции, которая не будет служить достижению главной цели — установлению устойчивого мира на Донбассе и восстановлению территориальной целостности Украины”.
Миротворчество по Уставу и Захарченко в ООН
Насколько ценна сама по себе процедура миротворчества под знаменем ООН в целом, а также применительно к донбасскому контексту, еще предстоит выяснить. Однако предварительный взгляд на историю применения “голубых касок” показывает, что этот инструмент сумел смягчить, а то и предотвратить значительное количество вооруженных конфликтов за последние полвека.
“ООН неоднократно обеспечивала механизм для нейтрализации потенциальных конфликтов, например берлинского кризиса (1948–1949 годы), кубинского ракетного кризиса (1962 год) и ближневосточного кризиса (1973 год). Во всех этих случаях вмешательство ООН помогло предотвратить войны между сверхдержавами. Кроме того, ООН принадлежала важная роль в прекращении войн в Конго (1964 год), между Ираном и Ираком (1988 год) и в Сальвадоре (1992 год), и Гватемале (1996 год). Благодаря усилиям ООН был достигнут мир, обеспечивший устойчивый экономический рост в Мозамбике (1994 год) и независимость Тимора-Лешти (2002 год), а в декабре 2005 года Организация успешно завершила свою миротворческую миссию в Сьерра-Леоне”, — говорится на официальном сайте ООН.
Среди прочих достижений “голубых касок” — наблюдение за первыми свободными выборами в Намибии, контроль за соблюдением прекращения огня и вывод иностранных сил в Камбодже, а также охрана граждан в демилитаризованных зонах и доставка гуманитарной помощи в бывшей Югославии.
Эксперты уже успели обратить внимание на ряд сложностей, с которыми придется столкнуться Киеву в случае, если он всерьез займется механизмом миротворчества. По мнению аналитиков, в ходе инициирования процедуры украинским властям придется признать воюющей стороной либо Россию, либо подведомственные ей преступные кланы Донбасса. В первом случае это будет означать переход Украины в статус воюющей страны со всеми вытекающими международными последствиями, в числе которых тот факт, что под вопросом окажутся выделяемые Киеву финансовые транши.
Во втором случае окажется, что Москва навсегда будет официально выведена за рамки конфликта, после чего доказать в трибунале ее прямую вину в развязывании конфликта будет довольно проблематично, при этом сепаратисты из малозначимых и зависимых от РФ маргиналов превратятся в солидную силу, которая получит право требовать равноправного диалога с суверенными государствами. Рассуждая о такой непривлекательной для Киева перспективе, Павел Фельгенгауэр язвительно предрек появление на трибуне СБ ООН главаря боевиков ДНР Захарченко “в тельняшке, с георгиевским бантом, с колодкой самопальных георгиевских крестов”.
Впрочем, Устав ООН — это не столько буква, сколько дух закона, а он, по всей видимости, в первую очередь преследует цель умиротворения сторон, и только во вторую очередь озабочен такими техническими деталями, как придание им статусов в кровавой бойне. Если ООН примет план Порошенко, а не Путина, то присутствие “касок” на оккупированных зонах и на российско-украинской границе все же значительно ускорит наступление мира и восстановление украинского суверенитета над контролируемыми Москвой территориями: появление бронетранспортеров и прочей техники ООН повысит цену для тех, кто рискнет открыть огонь на поражение.
Совершенно иначе будет развиваться ситуация в случае торжества путинского сценария: при нем миротворцы уподобятся тем бессильным функционерам ОБСЕ, которые вот уже несколько лет бороздят просторы обстреливаемого Донбасса, не имея возможности и шагу ступить по оккупированной территории без разрешения захватчиков. В то же время боевики ЛДНР станут полноценной стороной переговоров с международным сообществом.
Есть и другие вопросы, на которые предстоит ответить украинскому правительству, если оно решит проламывать тоннель к миротворческой миссии. Один из них звучит так: что собирается делать Киев после того, как Россия в качестве постоянного члена Совбеза ООН заблокирует его резолюцию? Удастся ли Петру Порошенко протащить судьбоносный документ через голосование на Генеральной ассамблее? Между тем, Путин и по этому поводу успел подготовить ответ, который был произнесен 5 сентября все в том же китайском Сямэне: “Миротворцы ООН не могут функционировать иначе, кроме как по решению Совета безопасности”.
На первый взгляд, глава VII Устава ООН, регулирующая размещение вооруженной миссии ООН для “восстановления международного мира и безопасности”, действительно делает Совбез ООН главным звеном в организации всей миротворческой процедуры. Может ли ее реконфигурировать Генеральная ассамблея в результате принятия специального акта, в пользу которого Киеву придется склонить большую часть мирового сообщества — совершенно неясно.
Равно как неясно и то, что делать с тем постоянным членом Совбеза ООН, который употребляет свой статус, вооруженные силы и ядерное оружие на то, чтобы бесконечно злоупотреблять правом вето, нарушать все мыслимые международные нормы и бросать вызов всему либеральному послевоенной мироустройству.
