Почему в результате действий Владимира Путина невозможно скорое улучшение отношений украинцев и россиян, и по какой причине стоит помнить, что эти народы неоднородны, — мнение Александра Сотника.
Никакого примирения между русскими и украинцами ни сегодня, ни завтра быть не может. Даже после падения путинского режима в России. Во всем мире, какой бы национальности ты ни был, россиянина воспринимают как “русского”. А после того, что натворил “русский мир”, пройдясь огнем и танками по душам и телам украинцев, декларировать что-то мирное — по меньшей мере, наивно.
Нынешний россиянин — “терпила”, ярко выраженный “совок”, трус и алчный обыватель, смотрящий в собственный пупок и трясущийся от одной только мысли, что его может что-то “коснуться”. Современный украинец — гражданин, стремящейся к свободе и пылающий ненавистью к оккупантам, пришедшим со стороны имперской скотобазы. И, разумеется, никакой примирительной платформы между этими условными единицами быть не может.
С другой стороны, ненависть и страх — питательная среда для кремлевских манипуляторов. Им бесконечно выгодно, когда обычные люди мечут друг в друга стрелы, поддерживая хаос, насаждаемый кучкой заигравшихся политиканов, засевших в Кремле. Не стоит забывать о том, что ни в Украине, ни в России народ неоднороден. Он разный. И разве в Киеве нет сил, наживающихся на бедах населения? Разве в Одессе нет обожателей Путина?
Украине еще предстоит пройти трудный путь демократического становления — в то время, как Россия свой исторический цикл уже завершила. Она сошла с ума и повесилась на имперской удавке, источая зловонный дух мертвеца. Политическая шизофрения, поразившая моих сограждан, лечится только болезненным осознанием реальности, а оно приходит лишь через горькие политические и экономические поражения и провалы.
После Второй мировой войны практически всех немцев воспринимали как нелюдей: еще бы, они выбрали и поддерживали самый страшный режим на планете, ввергший весь мир в пекло глобальной войны. Понадобилось провести Нюрнбергский процесс, чтобы дать юридическую и историческую оценку произошедшему. И без подобного процесса в отношении чекистской России теперь тоже не обойтись. Когда бы ни пал путинский режим — его крушение станет толчком для распада российской империи, после чего высока вероятность гражданской войны на бывших ее территориях. И только после фактического исчезновения “имперского духа” можно будет подать робкую надежду на какое-то восстановление отношений между русскими и украинцами. Но я не верю, что это произойдет при нашем поколении: слишком подлым и вероломным был путинский удар. Этого нам не простят: в первую очередь те, кто потерял родных и близких в этой страшной и бессмысленной войне.
Лично я далек от мысли поэта Орлуши, готового забыть русский язык, потому что “на нем разговаривал Путин”. Для меня Путин — не Пушкин, как и Гитлер — не Гёте. А посыпать голову пеплом просто для того, чтобы понравиться “ватникам” или “вышиватникам”, я — простите — не стану.
