Ленин насадил феодализм в стране, еще не забывшей о крепостном праве. Путин насаждает в России социализм чекистского толка.
Когда Герберт Уэллс встретился в погруженном во мрак Кремле с Владимиром Лениным, глава большевистского правительства показался великому фантасту то ли мечтателем, то ли идиотом – страна буквально тонула в самоуничтожении, ее новые вожди плевали на все экономические законы, а Ленин беспечно рассказывал гостю, как все будет замечательно буквально через несколько лет: приезжайте, господин Уэллс, и сами посмотрите.
Уэллс не понял Ленина. Он думал, что глава советского правительства говорит о будущем, – и потому назвал его мечтателем, – а Ленин говорил о прошлом. Большевики погрузили Россию в средневековье. Они вернули стране отмененное Александром II крепостное право, загнав крестьян в колхозы и отобрав у них паспорта, закрепили рабочих за предприятиями, введя институт прописки, закрыли границы, возродили малютовскую опричнину в виде восторжествовавшего КГБ, а сами стали править вне всяких выборов, по-боярски, с царем-батюшкой в Грановитой палате. И, что бы ни рассказывали одурманенному народу его новые правители о счастливом будущем, на самом деле в Советском Союзе мы жили в несчастном прошлом. Прошлом, которое и хотел построить Ленин. Потому-то он и был бодр и весел.
Путин тоже бодр и весел, хотя Герберт Уэллс, доведись ему пообщаться с нынешним обитателем кремлевской пустоши, тоже счел бы его мечтателем. Ну кто проводит форум с громким названием “Россия зовет!” в период, когда из прокаженной страны рекой текут не только иностранные, но и свои же собственные деньги. Ну кто называет западные санкции “дурью”, когда уже ясно, каким ударом они стали по бюджетообразующим компаниям, вынужденным замораживать амбициозные проекты по освоению новых энергетических месторождений. Ну кто предлагает российское гражданство за инвестиции в хиреющую экономику страны в ситуации, когда сами российские бизнесмены мечутся по миру в поисках “тихих гаваней” и иностранных паспортов. Может быть, он что-то знает о будущем, раз так оживлен?
А Путина будущее интересует примерно так же, как и Ленина. Он весь в прошлом. Ленин уповал на возрождение феодализма, закамуфлированного под социализм. Путин видит свое светлое будущее в возрождении социализма, закамуфлированного под государственный капитализм. Недаром он обещает продать чуть-чуть госкомпаний – в полной уверенности, что они так дорого стоят, что одно только обещание привлечет невиданные инвестиции, а уж сами акции позволят российской экономике существовать без проблем еще годы. Он в принципе не способен понять, что огосударствление экономики и западные санкции превратили госкомпании в собственность, не нужную никому кроме его окружения. Человек, воспитанный в мире тотального контроля, Путин убежден, что без оного экономика рухнет, – и возбужденно пилит сук, на котором примостился с кооперативом “Озеро”.
Ленин насадил феодализм в стране, еще не забывшей о крепостном праве. Путин насаждает социализм чекистского толка в стране, еще не оправившейся от советской болезни. Единственное, что отличает одного кремлевского мечтателя от другого, так это то, что по советскому опыту мы уже знаем: такую страну, как Россия, просто невозможно прокормить из одного кабинета. Без настоящего, некоррумпированного, не живущего по приказу рынка Россия погибнет.
И в том, что она все еще существует, нет заслуги Путина – но есть заслуга высоких нефтяных цен (уже, впрочем, снижающихся). Для Путина и это, конечно, полная дурь, потому что он не способен понять, что в его правлении не было ничего, буквально ничего, кроме этой счастливо свалившейся ему на голову ренты.
Но любое случайное счастье имеет обыкновение рано или поздно заканчиваться.
