Четвертая годовщина Революции достоинства в Украине также является напоминанием о политических событиях, которые последовали за ней: это аннексия Россией Крыма в марте 2014 года и начало войны на Донбассе весной того же года, в результате которых отношения России с Западом достигли рекордного напряжения со времен холодной войны.
Несмотря на свою центральную роль в европейской политике и в отношениях Востока с Западом в более общем плане, война в Украине исчезла из поля общественных обсуждений. В войне погибли более 10 тысяч человек, около 1,8 миллиона были вынуждены бежать в другие регионы страны, около 1 миллиона человек бежали в Россию.
Теперь же тема этой войны исчезает из политической повестки дня тех стран, которым поручено посредничество, обеспечение мира и поиск способов разрешения конфликта. Внутренние политические соображения отталкивают их от всех обязательств, которые они взяли на себя в процессе переговоров накануне подписания Вторых Минских соглашения в 2015 году. Это скользкий и потенциально опасный путь.
Время от времени открывались небольшие окна возможностей, к процессу разрешения конфликта присоединялись новые участники, появлялись новые идеи. Назначение спецпредставителем по Украине Курта Волкера было одним из таких моментов; прозвучавшее в сентябре от президента России Путина предложение о размещении миссии ООН – пусть нереалистичное в первоначально предложенном формате – еще одним. Однако такие окна возможностей, как правило, быстро закрываются, если их не использовать и не создавать связи с существующими институтами.
Слишком много времени, как Запад, так и Украина потратили на критику предложения Путина, это вместо того, чтобы воспринять его как возможность запустить переговоры о поэтапном развертывании миссии ООН с военными, полицейскими и гражданскими административными составляющими.
Теперь российская политика переходит в фазу фокусирования на предстоящие президентские выборы. Это возможность для начала мирных инициатив, которые Путин может рассматривать, как шанс показать себя вовлеченным в этот процесс.
В Украине приближение президентских и парламентских выборов 2019 года уже отражается на внутренней политике. Политический вес президента Петра Порошенко, который остается центральной фигурой в любой попытке разрешения конфликтов, невысок, когда речь заходит о проактивном участии в реинтеграции Донбасса. Популярность президента слишком низкая, и оппозиция ко всему, что может быть истолковано как “подача” со стороны России, слишком сильна.
На Западе слишком мало внимания уделялось двум украинским законам о Донбассе, которые вызвали вспышки протестов как внутри, так и за стенами парламента в начале октября.
Первый из них – закон об особом статусе “отдельных регионов” Донецкой и Луганской областей, предусмотренный Минским соглашением; впервые утвержденный в 2014 году сроком на три года, он продлен до октября 2018 года. В нем содержится указание на необходимость проведения местных выборов в соответствии с законодательством Украины и под международным надзором в обозначенных областях до того, как положения о самоуправлении могут вступить в силу. На сегодняшний день закон не был реализован. Сегодня ссылка на “особый статус” для оккупированных территорий воспринимается еще более эмоционально в украинской политике, чем три года назад.
Вторым важным законом в этом контексте является законопроект “О восстановлении суверенитета Украины над временно оккупированными территориями”. Если этот законопроект будет одобрен, он фактически отменит первый закон об особом статусе. Более того, он использует такие термины, как “оккупация” и “российский агрессор”, и может иметь только один эффект: обеспечить правовую основу для тех, кто выступает против инициатив по урегулированию конфликтов, усилить напряженность в отношениях с Россией и сделать перспективу реинтеграции менее реальной.
Закон о специальном статусе рожден Минскими соглашениями. Поскольку для решения конфликта имеется не так много конкретных инструментов, их следует более активно использовать теми, кто руководит попытками разрешить ситуации в Нормандии, Минске и США. Тем не менее, любое исследование сферы применения этого закона как отдельного элемента в новом институциональном процессе, переплетение политических элементов и элементов безопасности в минском соглашении, будет иметь мало шансов на успех, если закон о реинтеграции не будет соблюден.
Германия, как ключевой участник Нормандских переговоров, пока занята внутренними проблемами. Позиция канцлера Ангелы Меркель по Украине не изменилась, но надежная вовлеченность в продвижение инициатив, которая может добавить новый импульс в минский процесс, маловероятна, пока в Германии формируется новое правительство. Точно так же неясно, в какой степени война в Украине является приоритетом для повестки дня президента Франции Эммануэля Макрона.
В целом, политические условия для разрешения войны на Донбассе ухудшаются по всем фронтам. Осознание этого должно вызвать к жизни политическую волю, по крайней мере, среди европейских участников переговоров, чтобы они единодушно взяли на себя обязательство активизировать различные переговорные усилия на местном и международном уровне, в том числе лоббирование идеи поэтапного размещения на оккупированных территориях миротворческой миссии ООН при международном мониторинге.
