Российский социолог Денис Соколов, работавший по обе стороны линии фронта, по просьбе «Профиля» объясняет, кто кому противостоит в вооруженном конфликте на юго-востоке Украины, и приходит к выводу, что речь идет о столкновении двух типов национальной мобилизации. Ополченцы Донбасса выступили в своеобразный крестовый поход против украинского гражданского национализма, и эта битва, занимающая все пространство телеэкрана и все же остающаяся на периферии общественной жизни больших столичных городов, уже меняет и нас самих, и наши страны
Крестовый поход ополченцев Донбасса против гражданского национализма украинского Майдана — это, как ни парадоксально звучит, их попытка с оружием в руках нащупать вертикальные лифты в сословной политической системе России. Эта война не только ускорит процесс формирования национальной идентичности украинцев, она может стимулировать смену элит и политических институтов на всем постсоветском пространстве.
В ней воюют, с одной стороны, добровольческие батальоны национальной гвардии Украины. Это вооруженный авангард «Гражданского сектора Евромайдана» — лавочников, цеховиков, горожан, особенно киевлян, студентов и фермеров, составлявших в ноябре–феврале основу протестующих на Майдане. Они, «Правый сектор», партии Верховной рады, администрация президента, кабмин, отдельные олигархи и т.д. — конечно, совершенно разные политические силы, а не единая «фашистская хунта», о которой принято говорить на российском телевидении.
За два месяца украинцы создали армию почти с нуля. Предпринимательские организации, активисты Майдана, просто гражданские организации, религиозные общины, коммерческие структуры и простые люди несли в армию все, что могли. Помогали регулярным частям, состоящим из срочников и контрактников, вновь созданным или самоорганизованным добровольческим батальонам. Вокруг таких выросших из самообороны Майдана подразделений возникли целые сообщества, иногда, как у батальона «Донбасс», формализованные в «фонды поддержки», иногда совершенно не поддающиеся формализации.
И если зимой 2015 года украинское государство объявит дефолт, а такая возможность существует, — это не значит, что армию станет некому финансировать. Те же предпринимательские и гражданские организации, те же волонтеры продолжат снабжать батальоны всем необходимым.
С другой стороны воюют ополченцы Донбасса. Против Киева выступили романтики вроде народного губернатора Павла Губарева, рассчитывавшие на крымский сценарий. И убежденные «крестоносцы империи», такие как Игорь Стрелков и сотни подобных ему добровольцев. «Офицеры-отпускники», казаки, участники военизированных клубов и организаций, профессиональные солдаты удачи, воевавшие во всех локальных конфликтах, от Афганистана до второй чеченской и пятидневной войны с Грузией в августе 2008 года, и 18-летние романтики, и крымский «Беркут». Они ни в коем случае не являются простыми наемниками. Дмитрий с позывным «Балу», один из лучших перевозчиков грузов и людей на этой войне, говорит, что приехал сюда бороться с фашизмом как русский, как православный и как казак.
При этом некоторые ополченцы не скрывают, а даже подчеркивают свои связи с российскими спецслужбами. Это придает сакральный смысл их действиям, это часть идеологии — гибридного фантома православного Третьего Рима и СССР: даже служба безопасности в Луганске называется НКВД.
Средний класс, важнейший компонент на украинской стороне, из Донецка и Луганска бежал. Ополченцы Донбасса материально полностью зависят от Российской Федерации. Переход ополченцев на самофинансирование через перерегистрацию немногочисленных выживших предприятий в ДНР, например, маловероятен. Понадобятся дополнительные источники доходов вроде контрабанды топлива, а это резко изменит дизайн политической системы, — утверждает российский социолог.
