За последние несколько дней мне было задано большое количество вопросов относительно событий 26 марта и моего отношения к действиям Алексея Навального.
Для многих Навальный, с его не раз проявлявшимся имперским видением мира, не является приемлемой альтернативой действующей власти. Многие, включая автора этих строк, неоднократно подвергали Навального жесткой критике в связи с его позицией по целому ряду принципиальных вопросов, в первую очередь, по вопросу о территориальной принадлежности Крыма, ставшего своего рода водоразделом для российской оппозиции.
В то же время, на мой взгляд, крайне важно уметь оценивать не только систему взглядов того или иного политика в целом, но и его конкретные действия. Скажем, сам я долгое время выступаю с критикой действий нынешнего президента США Дональда Трампа, однако, если завтра он приступит к решительным действиям в отношении Путина, усилит санкции и будет способствовать падению диктаторского режима, то я, несомненно, буду поддерживать его в этой политике.Повторюсь: для меня категорически неприемлема невнятная позиция Навального по вопросу путинской агрессии против Украины. Более того, в последние годы наши с ним взгляды серьезно расходились и в вопросах тактики: в отличие от Алексея, я убежден, что согласие оппозиции на разрешенные митинги в Марьино и участие в качестве “мальчиков для битья” в так называемых выборах вполне укладывалось в интересы Кремля, поскольку позволяет направлять протестную энергию и недовольство граждан в подконтрольное власти русло. Серьезные дивиденды получал Путин и на международной арене – заявление Навального о желании участвовать в президентских выборах было с радостью подхвачено кремлевскими лоббистами на Западе, использующими его в качестве “доказательства” того, что путинский режим является “гибридным”, в то время как в действительности он давно уже мутировал до состояния персоналистской фашистской диктатуры.
Однако по каким-то причинам Навальный внезапно задал другой алгоритм поведения – очевидным образом, он пошел на резкое обострение ситуации, чем создал серьезные проблемы для российской власти. Сегодня сложно прогнозировать дальнейшее развитие событий, но можно с уверенностью зафиксировать тот очевидный факт, что политическая ситуация в России коренным образом изменилась.
Демонтаж путинского режима возможен только в результате изменений революционного характера, и одно из важнейших последствий событий 26 марта – подтверждение полного банкротства позиции всех тех, кто долгие годы рассказывал про эволюцию режима, а в момент пика протестного подъема в 2011-2012 годах откровенно работал на Кремль, продвигая концепцию “власть не нужно менять, на власть нужно влиять”. Жестокий разгон мирной акции, в которой, главным образом, принимала участие российская молодежь, полностью дискредитировал концепцию “гибридного режима”, которую путинские подпевалы так долго пытались продать на Западе – кадры беспредела российских полицейских и значительное число задержанных наглядно продемонстрировали, насколько бессмысленны разговоры о либерализации режима.
В революционном процессе результат гораздо более значим, чем мотив.
Поэтому, чем бы ни руководствовались Навальный и его сторонники, их действия привели к серьезной дестабилизации власти, и создают предпосылки для формирования революционной ситуации. Такие действия объективно заслуживают поддержки. Немаловажным является и то обстоятельство, что обострение ситуации в России, повышающее шансы на революционный сценарий развития событий, приближает и разрешение важнейшего крымского вопроса. Очевидно, что окно возможностей для возвращения аннексированной территории Украине может открыться только после отстранения Путина от власти.
Важно также понимать, что нарождающийся протест, в пробуждении которого Навальный сыграл очень важную роль, не носит вождистской природы. Люди вышли на улицы не за конкретного лидера, они вышли защитить свои интересы и свое достоинство. При этом необходимо отметить заслугу Навального и его команды, сумевших, в обстановке общественной апатии, предложить в подходящей форме тему, побудившую значительное число россиян к активному отстаиванию своих гражданских прав.
