Трубопроводы служат громоотводами, привлекающими к себе всю политическую энергию, которую следовало бы направить на достижение более полезных целей.
Игры с трубопроводами в Европе бесконечны. «Южный поток» приказал долго жить, но вскоре воскрес в образе «Турецкого потока», нанеся «сильный удар» по Брюсселю (с тех пор с этим проектом возникала заминка), новое правительство Греции стразу же увидело в этом удобный для себя случай. В результате родился «Греческий поток» — трубопровод, у которого, казалось бы, есть все, чтобы начать действовать — кроме ясной цели. И лишь для того, чтобы убедиться, что Северная Европа не осталась обойденной, Россия подумывает о том, чтобы продлить «Северный поток», соединяющий Россию с Германией.
Чтобы не остаться в стороне, возвращаются и другие заглохшие потоки: ходят слухи о возрождении «Набукко» и интерконнектора между Италией и Грецией — проектов, которые были закрыты после того, как Азербайджан решил отправлять свой газ в Европу по Трансадриатическому газопроводу (TAP). Те трубопроводы, жизнедеятельность которых еще как-то поддерживалась, сейчас тоже пытаются как следует встряхнуть: недавно была дана отмашка по Транскаспийскому трубопроводу в Туркмении, а тот факт, что Европа сосредоточила свое внимание на Северной Африке, означает, что скоро может опять вынырнуть трубопровод «Галси» — нитка, которую намечено проложить от Алжира до Сардинии, а потом в Италию.
А тут еще новые проекты. Многие греки надеются построить трубопровод от Кипра и/или Израиля до Юго-восточной Европы и таким образом «изменить политику в регионе». Если будут отменены санкции против Ирана, это тоже станет «фактором, меняющим правила игры», поскольку Иран может поставить под вопрос «доминирующее положение России». Позднее определенную роль может сыграть и Иран, так как его недостаточно разработанные газовые месторождения являются еще одним фактором, способным изменить положение. Дело в том, что существует такое количество «факторов, меняющих правила игры», что есть опасность забыть, в какую игру вообще мы играем.
Все было бы смешно, если бы не было так серьезно. На лоббирование в пользу или против этих трубопроводов тратятся колоссальные усилия, при этом существует целая армия людей, роль которых заключается в том, чтобы объяснить, каким образом эти куски железа изменят «геополитическое соотношение» в Европе. Существующий газовый бизнес в Европе исчезает — спрос на газ по сравнению с 2010 годом сократился на 23% — но бизнес, связанный с предложением и анализом строительства газопроводов бурно растет. Дело в том, что этот бизнес сейчас как никогда выгоден — особенно если есть возможность уговорить налогоплательщиков поддержать эти проекты «в стратегических целях», «ради энергетической безопасности» или «во имя солидарности» (выбирайте, что больше нравится).
Беда в том, что эта одержимость трубопроводами контрпродуктивна — и тому есть четыре причины. Во-первых, трубопроводы не определяют направление потоков: инфраструктура необходима, но потоки зависят от рыночных реалий. «Северный поток», например, расширил в 2012 году экспортные возможности России на треть, однако объемы российского экспорта по-прежнему гораздо ниже докризисного уровня. То же произошло и с объемами продаж из Алжира: в 2011 году Алжир торжественно ввел в эксплуатацию новый трубопровод в Испанию, но по сравнению с 2010 годом объем поставок из Алжира по трубопроводу в 2014 году сократился на 35%. А вот Норвегия не строит новых газопроводов, но объемы ее продаж стабильны, а доля на рынке растет (поскольку спрос, указываемый в знаменателе, падает).
Во-вторых, газ подходит для совместной и реверсной перекачки. Это происходит не сразу, но, в конечном счете, газ начинает «перемещаться» с места на место. Достаточно убедительным доказательством этого является Украина: «Северный поток» сократил объемы российского газа, которые транзитирует Украина, но при этом он увеличил объемы поставок в Германию, и эти излишки газа направились на Украину — теперь уже с Запада. То же самое будет делать и «Турецкий поток»: он позволит России поставлять газ в Турцию в обход Украины, Молдавии, Румынии и Болгарии (то есть, не как сейчас), освободив тем самым существующую инфраструктуру для подачи газа по другому маршруту. А Трансадриатический трубопровод, который будет снабжать азербайджанским газом Италию, также будет служить для и поставок газа на Балканы, отчасти выполняя ту же задачу, что и газопровод «Набукко», который из-за ТАР оказался неактуальным. Трубопроводы не настолько «негибкие», как может показаться — они довольно легко реагируют на обстановку, и когда их задействуют, другие потоки сразу же приспосабливаются к новой реальности.
В-третьих, разработка проектов осложняется серьезной политической риторикой. Государственный сектор экономики может помочь в проектировании трубопроводов, систематизировав и упростив процедуру оформления разрешительной и нормативной документации, координируя действия различных сторон и участников проекта, а также выделяя средства на те проекты, для реализации которых требуется лишь незначительная поддержка. Но когда трубопроводы становятся символом независимости или обреченности, или когда их проектирование и строительство воспринимается как некое важное событие геополитического масштаба, которое изменит мир для будущих поколений, тогда возникают проблемы. Предложения порождают встречные предложения, и трубопроводы служат громоотводами, привлекающими к себе всю политическую энергию, которую следовало бы направить на достижение более полезных целей. Трубопроводы больше не означают сталь и молекулы газа — теперь они являются воплощением гордости, безопасности и зависимости. Короче говоря, они стали частью нематериальных активов, управлять которыми или принимать решения в их отношении зачастую невозможно
В-четвертых, трубопроводы отвлекают нас от реальности. Случайный наблюдатель, который читает о войне трубопроводов, не будет иметь ни малейшего представления о том, что выбор поставщиков газа для Европы сегодня гораздо более разнообразен, чем когда-либо; что доля России на европейском рынке на протяжении двух десятилетий не увеличивалась и даже несколько уменьшалась; что поставщики, не являющиеся участниками рынка — то есть все, кроме России, Норвегии и Алжира — в 2014 году поставили 10% от всего поставляемого в Европу объема газа, что больше, чем в 2000 году; что Норвегия постепенно становится основным поставщиком газа в Европу; что потребность в газе снижается, ставя под вопрос необходимость во всех этих трубопроводах; что цены на газ — независимо от того, связаны ли они с ценами на нефть, или нет — практически такие же низкие, как и на протяжении последних восьми лет; или что «геополитическое» значение всех этих трубопроводов зиждется не на реальных гипотезах и объективных данных, а на невнятных теориях международных политиков
Но хуже всего то, сейчас Россия фактически ведет войну с Украиной и может спровоцировать серьезные изменения ситуации в Европе. Сильный, амбициозный и стратегически подготовленный лидер России загнан в угол в результате санкций, изоляции и ослабления экономики. И вот в это время огромные усилия направляются на то, чтобы поддержать или выступить против такого множества трубопроводов, значение которых в этой серьезной мировой обстановке весьма второстепенно. Поэтому, прошу вас, давайте отложим трубопроводные войны на потом.
