Путинская Россия – это не сталинский Советский Союз. Однако спустя более 80 лет после голода и более двух десятилетий после распада СССР, отношения между Россией и Украиной вернулись в исходную точку. И снова российский лидер одержимо боится «потерять» Украину.
В феврале 2014 года из ворот российской военной базы в Севастополе вышла масса людей, одетых в камуфляж, вооруженных боевым оружием; они выкатили бронированные грузовики, и распределились по всей украинской автономии Крым. Через несколько часов они заняли здания городских администраций и телевизионные станции. В течение нескольких дней они собрали местных бандитов и преступников и сформировали временное правительство. Под жестким контролем они провели референдум и заявили, что жители региона хотят, чтобы он принадлежал России.
В то время как это происходило, российские спикеры, журналисты и интернет-тролли намеренно окутывали вторжение густым облаком лжи. Аннексия была названа восстанием против киевских “нацистов” и “фашистов”, совершивших государственный переворот; на самом деле, пророссийский президент Украины бежал из страны после того, как приказал своим войскам стрелять в людей, вышедших на протесты против его коррумпированного и авторитарного режима. В марте президент России Владимир Путин произнес эмоциональную речь и объявил о присоединении Крыма. За этим последовала гиперпатриотическая победная кампания, прославляющая захват “нашего Крыма”.
За рубежом оккупация Крыма и части восточной Украины вызвала переполох: впервые с 1945 года граница европейского государства была изменена с помощью вооруженной силы. Но внутри России случившееся считалось вполне закономерным и укладывалось в рамки украинофобских настроений, существующих почти столетие. Глубоко внутрь национального сознания России внедрено понимание, что украинцы стремятся к автономии; осознание, что поведение украинцев непредсказуемо; и давний страх, что гражданские волнения из Украины могут распространиться на Россию.
В 2014 году российские чиновники с ужасом наблюдали за молодыми людьми, размахивающими европейскими флагами и призывающими к демократии на площади Независимости в Киеве, их переполняла решимость ни в коем случае не допустить, чтобы такое движение распространилось на Россию: массовый антикоррупционный протест, именно тот, что заканчивается захватом дворца диктатора – вот чего больше всего боятся коррумпированные олигархи России. Путин был свидетелем именно такого “хаоса”, будучи молодым офицером КГБ и находясь в Дрездене в 1989 году – тогда падение Берлинской стены показалось ему катастрофой. Теперь он обвиняет в организации протестов против него “иностранных агентов” и Хиллари Клинтон.
Но потребность контролировать Украину имеет также глубокие корни в исторической памяти России и КГБ. Волнения в Украине бьют по больному месту, ведь беспорядки в сельскохозяйственном центре Советского Союза не однажды чуть не дестабилизировали Москву. Возможно, лучшее объяснение паранойи и корыстолюбия Путина в отношении Киева такое: Россия хорошо помнит эти моменты.
Тревога России по поводу Украины восходит к самому началу существования Советского Союза, к 1917 году, когда украинцы пытались создать собственное государство. Во время гражданской войны, последовавшей за революциями в Москве и Киеве, украинские крестьяне – радикальные, левые и другие противники большевиков – в купе отвергли навязываемую советскую власть. Они вытеснили отряды Красной Армии и на время взяли верх. Но в условиях анархии, последовавшей за отступлением Красной Армии, в Украину вступили польская армия и царская белая армия. Белый генерал Антон Деникин пересек Россию и оказался в 200 милях от Москвы, почти закончив революцию еще до того, как она набрала обороты.
Большевики пришли в себя, но удар был ошеломляющим. В течение многих лет они одержимо твердили о “жестоком уроке 1919 года”. Десять лет спустя, в 1932 году, Сталин вспомнил этот урок. В том году Советский Союз снова был в смятении, после пагубного решения вождя коллективизировать сельское хозяйство. Когда начался голод, его встревожило известие о том, что члены Коммунистической партии Украины отказываются помогать Москве реквизировать зерно у голодающих украинских крестьян. “Я не согласен с этим планом. Я не могу выполнять этот план по экспроприации зерна, – сказал один из коммунистов, положил партбилет на стол и вышел из комнаты – сообщал один из информаторов.
Сталин отправил своим коллегам письмо в разъяренном тоне: “Главный вопрос сейчас – это Украина. Ситуация на Украине ужасна… Если мы сейчас не предпримем попытку исправить ситуацию на Украине, мы можем потерять ее”. Он вспомнил об украинском национальном движении и интервенции поляков и Белой армии. Пришло время, заявил он, сделать Украину “настоящей твердыней СССР, настоящей образцовой республикой”. Для этого требовались более жесткие методы: “Ленин был прав, говоря, что тот человек, которому не хватает мужества плыть против течения, когда это необходимо, не может стать настоящим лидером большевиков”.
Новая более жесткая тактика подразумевала составление черных списков украинских городов и деревень, которым было отказано в получении промышленных товаров и продуктов питания. Власти также запретили украинским крестьянам покидать республику и установили на дорогах между деревнями и городами заграждения, чтобы предотвратить внутреннюю миграцию. Отряды активистов ездили по украинским деревням и конфисковывали все, что можно было употреблять в пищу – не только пшеницу, но и картошку, свеклу, картофель, фасоль, горох, домашний скот и даже домашних животных. Они обыскивали амбары и сараи, ломали огорожи и печи в поисках съестного.
В результате случилась гуманитарная катастрофа: по меньшей мере 5 миллионов человек погибли в Советском Союзе от голода в период между 1931 и 1934 годами. 4 миллионов из них были украинцы при численности населения 31 миллион человек – они умерли не из-за собственной нерадивости или неурожая, а из-за того, что у них силой забрали пищу. В среднем уровень смертности составил 13 процентов, но в некоторых районах он достиг 50 процентов. Те, кому удалось выжить, поедали траву и насекомых, лягушек и жаб, кожу с обуви и листья. Голод доводил людей до безумия: прежде законопослушные люди совершали кражи и убийства ради того, чтобы просто поесть. Были зафиксированы случаи каннибализма, о которых было доложено Москве, но в столице на это не отреагировали. (В Украине в знак признания сокрушительных масштабов голод 1932-1933 годов назван Голодомором).
После истребления голодом Сталин начал новую волну террора. Украинских писателей, художников, историков, представителей интеллигенции – всех, кто так или иначе мог быть связан с национальными правительствами и армиями 1917-1919 гг. – арестовывали, а затем отправляли в ГУЛАГ или расстреливали.
Цели Сталина не были секретом ни для кого: он хотел сокрушить украинское национальное движение и гарантировать, что Украина больше никогда не восстанет против советского режима. Он одержимо боялся потерять контроль, потому что знал, что еще один бунт в Украине положит конец советскому проекту – не только лишив его зерна, но и лишив его легитимности. Украина на протяжении веков была колонией России; две культуры тесно переплетены; языки очень близки.
Сталин боялся, что если Украина отвергнет советскую идеологию и советский строй, это может привести к краху всего Советского Союза. Восстание украинцев могло вдохновить грузин, армян или таджиков. И если бы украинцам удалось создать более открытое, более толерантное государство, если бы они смогли переориентироваться – как многие хотели – на европейскую культуру и ценности, тогда почему русским не попытаться сделать то же самое?
Подобно Путину несколько десятилетий спустя, большевики пошли на многое, чтобы скрыть истинный характер своей политики в отношении Украины. В период гражданской войны они замаскировали Красную Армию под “советское освободительное движение Украины”. Сталин, который тогда был комиссаром по делам национальностей, сформировал фальшивые минигосударства в украинских провинциях, чтобы подорвать позиции украинского правительства в 1918 году – точно так же сегодня создание “Донецкой Народной Республики” является попыткой дестабилизировать украинское правительство.
Голод 1932-33 годов был скрыт за плотной информационной завесой. Факт гибели миллионов людей был покрыт тайной и полностью отрицался. Было запрещено упоминать о голоде публично. Чиновникам было приказано менять данные о причине смерти в официальных документах. В 1937 году подверглись репрессии те, кто проводил перепись населения – в Украине и других регионах было выявлено слишком много пропавших без вести людей; руководители организаций, занимавшихся переписью, были расстреляны. На зарубежных журналистов оказывалось давление с тем, чтобы они скрывали правду о голоде, за редким исключением, большинство подчинилось.
Разумеется, параллели нельзя назвать точными: путинская Россия – это не сталинский Советский Союз. Однако спустя более 80 лет после голода и более двух десятилетий после распада СССР, отношения между Россией и Украиной вернулись в исходную точку. И снова российский лидер одержимо боится «потерять» Украину. Снова московский режим видит в украинском национальном движении экзистенциальную, внутреннюю угрозу. И снова Москва совершила чрезвычайные шаги, чтобы отразить опасность со стороны Украины. Как и в 1932 году постоянные разговоры о “войне” и “врагах” в Украине помогают российским лидерам объяснить причины низкого уровня жизни и оправдать свои собственные привилегии, богатство и власть.
Но там, где происходит трагедия, история дарит и надежду. В конце концов, план по истреблению украинцев голодом не удался: Украина выжила. Кампания террора в отношении украинской элиты тоже провалилась: украинский язык никуда не исчез. Стремление обрести независимость сохранилось, как и стремление к демократии, к более справедливому обществу, к такому украинскому государству, которое по-настоящему представляет интересы украинцев. Когда было возможно, украинцы заявляли о своих желаниях. В 1991 году они проголосовали за независимость. Украина, как поется в национальном гимне, еще не умерла.
В конце концов, Сталин тоже потерпел неудачу. В 1930-х годах было расстреляно целое поколение украинских политиков и интеллигенции, но их наследие сохранилось. Стремление к независимости возродилось в 1960-х годах, продолжило подпольно развиваться в 1970-х и 1980-х годах; в 1990-х о нем заявили открыто. В 2000-х появилось новое поколение украинских интеллектуалов и активистов.
Если путинская Россия – не сталинский Советский Союз, то современная Украина – это не советская республика Украина. Это суверенное государство с его собственными гражданскими лидерами и политиками, с собственными СМИ и армией. И что самое главное, теперь украинцы могут самостоятельно писать свою историю и решать, когда этот цикл насилия должен завершиться.
