Москва может упражняться с названиями как ей заблагорассудится. Была "Новороссия", были "ЛДНР", была попытка переименовать эту территорию в "Малороссию", но теперь это уже неважно.
Считается, что самая первая реакция на некое событие наиболее точно характеризует ее обладателя. Грамотные переговорщики, крепкие следователи и опытные игроки знают этот принцип и всегда отслеживают именно первую реакцию. Чуть позже субъект обязательно начнет играть роль, скрывая свое истинное лицо, намерения или цели.
Вчерашний день стал очень интересным именно в этом плане, потому что вчера был принят закон о реинтеграции Донбасса. Это наиболее сильный законодательный ход всей украинской власти за четыре года войны. Наверное, что-то можно было бы сделать еще более жестким, но именно в это время, именно эта редакция закона – наилучшая. Именно то, что надо именно на этом этапе борьбы с Московией.
Если отбросить массу интересных и достаточно инновационных положений документа, а выделить основную его тезу, то она выглядит очень просто. С момента вступления закона в силу исчезают “ЛНР” и “ДНР”, это все – официальные или неофициальные военные группировки РФ, целью которых является как минимум – нарушение территориальной целостности и суверенитета Украины. То есть, отныне это – оккупационные силы РФ и ничто иное. Теперь Москва может упражняться с названиями как ей заблагорассудится. Была “Новороссия”, были “ЛДНР”, была попытка переименовать эту территорию в “Малороссию”, но теперь это уже неважно. Пускай они называют это хоть фабрикой резиновых игрушек, хоть двуспальным сортиром – все равно. Это – их больное воображение, до которого нам нет никакого дела.
Из этого проистекает наиважнейшее для нас обстоятельство. Раз территория оккупирована соседним государством, то Конституция требует от всех принимать меры для восстановления территориальной целостности Украины. То есть, формализован факт агрессии, а в этом случае изгнанием оккупанта с нашей земли занимается армия. Для тех, кто еще не понял, с этого момента закончилась “гибридная война”, а вместе с нею закончилась и АТО. Управление силами и средствами, участвующими в операциях по освобождению нашей территории, закономерно переходит к Генштабу и ему же подчинены подразделения других структур, оперирующих в зоне боевых действий. Мало того, теперь сняты ограничения на применение любых имеющихся в наличии ВСУ вооружений, в том числе и тяжелых, в том числе и в населенных пунктах, занятых противником.
Кончились “вежливые люди”, “зеленые человечки”, “попочленцы”, “отпускники”, “заблудившиеся” и прочие категории московских военных преступников. С этого момента есть агрессор, оккупирующий нашу территорию различными группами вооруженных лиц, от кадровых военных до финансированных Москвой бандформирований. Все они подлежат методичному уничтожению до тех пор, пока хотя бы один из них будет продолжать держать оружие в руках, а ногами стоять на нашей земле. Теперь задача ВСУ – отделить оружие, руки, ноги и прочие части тушки оккупанта так, чтобы он утратил способность находиться на нашей земле.
Именно сейчас можно и нужно было принимать этот закон, потому что все необходимые условия достигли нужных кондиций. Это стало понятно после интервью Курта Волкера, когда на вопрос российского журналиста об угрозах русскоязычному населению в Украине от украинских властей ответил, что единственное место, где существует угроза русскоязычному населению в Украине, – это оккупированные Россией территории Украины.
Для того, чтобы наши партнеры пришли к таким четким формулировкам, надо было время и просто невероятные усилия всех тех, кто работал и работает на дипломатическом фронте. Нам эта позиция нужна была не просто по принципу “что бы было” или потому, что приятно это сознавать, а по причине очень прагматичной. Нам надо было опереться на финансовые, материальные и военные ресурсы партнеров, чтобы русскому медведю засунуть в известное место его триколор, а в придачу – двуглавого петуха, вместе с причиндалами, которые тот держит в лапах. Грубо говоря, нам нужно было получить “добро” на поставки “медвежьего вазелина”. И вот, когда мы получили это “добро”, в ход пошел Закон о реинтеграции оккупированных территорий.
Собственно говоря, к этому все шло, и это прекрасно понимали и понимают в Кремле. Достаточно вспомнить о том, как постепенно прокисала тема “широкого вторжения”. Сейчас этого не слышно вовсе, как минимум – по двум причинам. В Москве прекрасно понимают характер изменений, уже произошедших и происходящих далее в ВСУ. Теперь это – регулярная армия, имеющая приличный мобилизационный резерв и бездонные материальные ресурсы, которые уже, безусловно, пойдут в Украину, случись большая драка. По сути, Кремль мог планировать всего два вида боевых операций против Украины: блицкриг в лучших традициях маршала Шапошникова или войну на истощение ресурсов.
С блицкригом уже не сложится по многим причинам, в первую очередь потому, что утерян элемент внезапности, а перед войсками РФ стоит самая опытная и многочисленная армия Европы, материальная база которой стремительно укрепляется. Война на измор уже не актуальна по указанным выше причинам. Кроме того, сами россияне увидели эффективность своей армии в Сирии, где ее ничто не ограничивало ни в широте действий, ни в выборе оружия, ни оглядкой на конвенционные аспекты. Два года побоища, где единственным бесспорным преимуществом россиян была авиация, принесли плоды, ради которых не стоило затевать вообще ничего. Это при том, что противник физически не мог бороться с российской авиацией, по причине отсутствия ПВО, а также самолетов, и вынужден был наблюдать за тем, как с неба сыплются кассетные, вакуумные, фосфорные и прочие бомбы.
В Украине этот номер не проходит. Есть мнение, что насыщение ВСУ средствами ПВО, становится одним из самых плотных в Европе. В общем, как ни крути, а война с Украиной может принять любые формы, кроме “маленькой, победоносной”, которую не удалось получить даже в Сирии, без регулярной армии в качестве противника.
Эти изменения шли на фоне переговорных процессов самого различного формата. Что характерно, был Минский формат, потом был формат Нормандский, а теперь и прямые переговоры спецпредставителя США Волкера, и все участники переговоров отмечают неадекватность российской стороны. Будучи дипломатами, западные партнеры не прибегают к лексике покойного Бориса Немцова в оценке Путина, но Ангела Меркель, после переговоров с Путиным в формате тет-а-тет, все же заметила, что тот находится в параллельной реальности.
Наверное, эти переговоры имели главной целью не убедить Путина в том, что он переходит в разряд военных преступников, а РФ — в перечень стран-изгоев, а просто для того, чтобы лидеры стран Запада и их профи в области конфликтологии, лично послушали россиян и поняли, почему Украина так жестко настроена в отношение этой “Палаты №6”. В конце концов, почти все желающие смогли получить свое впечатление о правящей российской верхушке непосредственно, а не со слов Порошенко, Климкина и других наших представителей власти. Собственный опыт, несомненно, предоставляет живую и реальную картину, и тут действительно, лучше один раз увидеть, чем сто раз послушать.
Таким образом, принятый сегодня закон, с одной стороны – изменяет правила игры и приводит ситуацию в состояние, когда здоровая страна, имеющая боеспособную армию и ресурсы для ведения оборонительной войны, подверглась нападению соседнего государства. Мы не могли так отреагировать четыре года назад, но ситуация изменилась и закон формализовал окончание периода, когда государство не могло эффективно противостоять агрессору, но и капитулировать не собиралось. Этот период еще будут разбирать специалисты различных дисциплин, но одно очевидно, Украина прошла самый опасный период, и ей удалось мастерски лавировать между открытой агрессии Кремля и давлением Европы с целью получить “красивую картинку” мирного решения, пусть и в ущерб Украине. Тут имеется целый пласт неоцененного мастерства. Но в итоге, все перешло в фазу: “Вы хотите войн? Их есть у меня!”
