Середина 2017-го года – время, когда российская клептократия решает вопрос о власти.
Да, выборы президента назначены на 18 марта 2018 года. Дата выбрана как последняя дань-воспоминание угасшей крымнашистской эйфории. Но когда транзит власти в России определялся на выборах? Выборы всегда были манипуляцией, оформлявшей заранее достигнутое решение, отражавшее сложившееся в правящей верхушке соотношение сил, пишет Андрей Пионтковский для “Радио свобода”.
Посиделки олигархов ельцинского помета в Давосе зимой 1996-го, встреча Волошина и Басаева в Ницце в 1999-м, ночь перед съездом “Единой России”, проведенная Айфончиком в заключении в резиденции Путина, – вот события, реально определявшие персону будущего властителя. Мы не можем в деталях предсказать микрокинетику идущих сейчас процессов и их исход. Но есть некоторые термодинамические, если хотите, макрофакторы системы российской власти, о которых можно говорить с достаточной определенностью.Будущий президент – Комитет национального спасения – хунта будут названы правящей “элитой”, которая обладает монополией на финансовые, информационные и силовые ресурсы. Лишенное подобных ресурсов гражданское общество не сможет сегодня решающим образом вмешаться в игру кремлевских престолов. “Элита” расколота на две неравных части, большая из них близка к консенсусу, который можно определить фразой из культового советского фильма: “Фюрер не способен более выполнять обязанности вождя нации”. За пределами консенсуса остается “Бункер” – члены кооператива “Озеро” и Золотов с верными (?) ему частями Национальной гвардии.
Проблема Путина заключается в том, что он не способен более выполнять важнейшую для бригады функцию интерфейса в ее отношениях с вечно ненавидимым и вечно любимым Западом. Провал неоимперских мифологем “Русского мира” и “Новороссии” стал крупнейшим внешнеполитическим поражением режима. И подорвал его экономические “скрепы”, предельно обострив отношения с западными партнерами. Объем утилизируемого бабла резко сократился, что неизбежно провоцирует недовольство клептократии, в том числе и вооруженных обладателей опричных паев.Возникла реальная угроза самому дорогому для российских правителей – активам на Западе, да и всему их образу жизни. Дело не только и не столько в активах, а во всем их жизненном укладе: образование детей, лечение, отдых, благополучие жен и наложниц. Все это поставлено под вопрос одним человеком, который своими авантюрными понтами испортил отношения с Западом. Восстановить их при политически живом Путине уже не представляется возможным. В Париже Эммануэль Макрон издевался над президентом России, поставив его на место и показав, как теперь лидеры Запада будут с Кремлем разговаривать. Путин был жалок и от неожиданности растерян. Было заметно, как он сдал психофизически, что только усилило растущую тревогу окружения.
12 июня в День России состоялась всероссийская антикоррупционная акция, организованная Фондом по борьбе с коррупцией Алексея Навального. В отношении Навального, ФБК и маршей протеста во власти борются две линии. Одна из них предполагает заигрывание с этим движением, стремление как-то его приручить и использовать в своих интересах. Вторую линию представляют силы, ориентированные на жесткое подавление любой оппозиции. Характерно в этой связи подписание Путиным указа об “оперативном подчинении командующим округами Национальной гвардии воинских частей Вооруженных сил, иных формирований и органов”.
Группировка “Бункер” с уходом Путина потеряет абсолютно все. Им нужно как-то срочно переламывать ситуацию. В этой связи показательно было неожиданное назначение “прямой линии Путина с народом” на 15 июня. Обычно подобная пиар-акция проводилась весной. Казалось бы, что об этом формате как об исчерпавшем себя забыли, проскочили и не будет его в этом году. Нет, вдруг ее назначают на 15 июня, сразу же после акции 12 июня. “Бункер” не мог позволить Путину претерпеть еще одно унижение – прийти 15 июня на прямую линию после повторного успеха демонстраций по всей России. Он намерен был ни в коем случае этого успеха не допустить, сорвав его какой-нибудь масштабной провокацией, а затем продемонстрировать на прямой линии городу и миру, что вождь-то еще ого-го.
Частично этот замысел был реализован в Москве, где благодаря административному прессингу удалось скомкать протестную акцию и обрушить на ее разгром золотовских опричников. Сотни задержанных и максимальные административные сроки для организаторов дали “Бункеру” ощущение реванша за 26 марта. Ложное ощущение. Никуда не делись новые долгосрочные региональный и демографический факторы, так ярко проявившиеся 26 марта. Число протестующих в 187 городах России оказалось большим, чем два с половиной месяца назад, а их лозунги – более жесткими и определенными. И по-прежнему было очень много молодежи.
Накачанный полицейским ботоксом и поставленный на федотовские правозащитные ходульки хороший Путин смог 15 июня еще раз предстать на несколько часов в своем излюбленном жанре подростка из подворотни с низкой социальной ответственностью. Но проблемы его никуда не ушли. Не случайно он так и не решился обрадовать сограждан очередной пролонгацией своего правления. Нет у него на сегодня всеворовского мандата от правящей “элиты”. И несколько самонадеянно похвастался он заезжему американскому режиссеру на отсутствие у него критических дней. Громадный кукиш и не в кармане, а в правом нижнем углу всех телеэкранов страны показала ему виртуальная хунта. Пока Путин вальяжно отвечал на холуйские вопросы и цитировал Михаила Лермонтова, там шел настоящий троллинг диктатора. Да и видеосюжеты из регионов были как-то необычно мрачноваты.
Не скрою, мои прагматические “симпатии” в противостоянии кремлевских бульдогов под ковром – на стороне “антипутинского консенсуса”. Да, после отстранения вождя в результате дворцового переворота к власти на первом этапе приходят откровенные мерзавцы, а в запущенном российском случае – еще и убийцы и военные преступники. Но переворот этот в случае его успеха станет событием, резко ослабляющим режим в целом. Во-первых, хунте не удастся создать мобилизующий миф о новом спасителе отечества – для этого потребовалось бы слишком много времени. Во-вторых, зачистив Путина, они будут вынуждены обосновывать свой переворот и легитимизировать собственную власть дозированным обличением его преступлений, а это обличение неизбежно коснется и их самих.
Преимущество сценария “Хунты” над “Бункером” в том, что он открывает определенное окно возможностей и уже со дня Х+1 дает шанс гражданскому обществу перехватить инициативу и поставить задачу не замены (в который раз!) плохого хана (царя, генсека, президента) на хорошего, а ликвидации института ханства как такового. Что и будет, наконец, запоздавшим на столетия освобождением от ордынского ига, давно ставшего для народа российского внутренним феноменом.
