Накануне майских праздников немецкий журнал «Шпигель» сообщил читателям новость из ведомства федерального канцлера: в Германии больше не рассматривают возможность воссоздания когда-либо формата «большой восьмерки», пересмотренного после аннексии Россией украинского Крыма.
Этот окончательный отказ от участия России в саммитах руководителей наиболее развитых стран мира в Берлине объяснили отсутствием каких-либо показателей готовности Москвы прислушаться к рекомендациям своих западных партнеров. Ну и, конечно, существует американская позиция: в Вашингтоне считают, что время «большой восьмерки» прошло, пишет на портале «7 дней» журналист Виталий Портников.
Стоит напомнить, что когда участие России в саммитах «большой восьмерки» было приостановлено, Владимир Путин готовился принять коллег по встречам в собственной стране. Полным ходом шла и подготовка к встрече спикеров парламентов стран «восьмерки». Так что на Западе не было никаких планов расставания с Россией, да и сам Путин явно не понимал, какой будет реакция на его крымское помешательство. Руководствуясь какой-то неведомой разумно мыслящему человеку логикой, кремлевский правитель был убежден, что на Западе «сглотнут» его желание присоединить к России «исконно русский» Крым, а заодно поймут, что Украина, граждане которой избрали европейский путь развития своей страны, находится в российской «сфере влияния» и обязана подчиняться российскому диктату.
Путин просчитался даже не потому, что недооценил реакцию Запада на демонстративное нарушение Кремлем международного права. Он, прежде всего, переоценил важность России для современного мира. Ну и заодно оказался неспособен увидеть возможное развитие ситуации.
Когда «семерка» была «семеркой», в нее действительно входили наиболее развитые страны современного мира. Не думаю, что даже кому-то в России нужно объяснять отличие анахроничной, тотально коррумпированной, полностью зависящей от сырьевых продаж экономики этой страны от экономик таких государств, как Соединенные Штаты или Япония. Сама идея пригласить Россию в «семерку» была, конечно же, авансом, а не признанием какой-либо выдающейся роли и возможностей Москвы. И, кстати, связано это приглашение было даже не с самой Россией, а с Советским Союзом. Западным лидерам, конечно, хотелось, чтобы угрожавшая международной стабильности «империя зла» превратилась в добропорядочного участника мирового рынка, партнера, а не врага. Но Советский Союз исчез с карты так стремительно, будто его никогда и не было. А новое российское руководство на фоне этого бесславного краха заявило о готовности к демократическим преобразованиям. Именно поэтому решение приглашать Бориса Ельцина на встречи лидеров стран «большой семерки» выглядело вполне логичным. Причем – заметим – именно Ельцина. Министру финансов и другим экономическим министрам России пришлось ждать еще долгие годы, пока их допустили за общий стол. Потому что поначалу разговаривать с ними было попросту не о чем.
Но постепенно с присутствием России в «восьмерке» свыклись – причем не только с участием страны в политических консультациях, но и с экономическими дискуссиями. Для самого Путина его присутствие на саммитах стало доказательством реальной роли России в современном мире. Российский президент не замечал того очевидного факта, что участвовать в «восьмерке» можно при двух условиях – общей с другими странами системе общественного устройства и сопоставимом экономическом потенциале. Ничего подобного к 2013 году не было и в помине. С политической точки зрения разница между путинской Россией и цивилизованным миром углублялась с каждым днем. С точки зрения экономического потенциала в «восьмерку» куда логичнее было бы пригласить Китай – но государство, не собиравшееся отказываться от коммунистической модели правления, явно не устраивало партнеров по саммиту развитых стран.
Путин и сам почувствовал, что на встречах «восьмерки» выглядит младшим партнером, к котором относятся со все возрастающим недоумением – никаких авансов, оказанных России после краха Советского Союза ельцинский наследник оправдывать не собирался. Более того, он вообще не понимал, что речь идет об авансах.
Для того, чтобы стать равноправным участником международных консультаций, Россия становится одним из инициаторов БРИКС. Но и в этом объединении – на фоне лидеров Китая и Индии – Путин – младший партнер. А когда начинаются проблемы в экономиках Китая, Бразилии и самой России, становится ясно, что никакой альтернативой «восьмерке» БРИКС в ближайшие десятилетия не будет. Так что Путин – в правильном клубе, что ни говори. И его нельзя из этого клуба выгнать, даже если он окончательно закрутит гайки в собственной стране. Поэтому приходится не только приглашать партнера, превратившегося в диктатора. Приходится еще и ездить к нему на саммиты. Отказаться не может никто – так как игнорирование хозяина станет одновременно оскорблением всех участников встречи. Благодаря Путину «восьмерка» попала в самую настоящую ловушку. Стать «семеркой» она не могла, а присуствие рядом с лидерами мировых демократий одиозного кремлевского правителя ставило под сомнение ценности цивилизованного мира.
Помог сам Путин – своей крымской авантюрой. Собственно, с первого же дня после его исключения из состава привилегированного клуба, было ясно, что это – навсегда, что российскому президенту – как и его преемникам – больше не сидеть за общим столом с настоящими лидерами. То, что исключение из состава «восьмерки» называлось приостановкой, объяснялось лишь условной надеждой на то, что Путин поймет как устроен мир. Увидит, что ему и его стране делали одолжение. И что развивающейся бедной стране без особых перспектив в будущем не воспользоваться таким одолжением – просто грех.
Но Путин так ничего и не понял. А буквально через несколько месяцев после его изгнания из клуба избранных пошли вниз цены на нефть – и российская экономика стала скукоживаться на глазах. Позолота нефтедолларового бума стерлась и стала видна неприкрашенная картина бедности, коррумпированности, отсутствия реальной экономики, зависимости России от импорта. И такую страну звать присоединиться к «семерке»? Да никогда!
Так и завершилось участие России в решении насущных проблем современного мира. Президент Соединенных Штатов Барак Обама трезво оценил подлинный уровень влияния своего российского коллеги, когда заметил в интервью The Atlantic, что Владимир Путин не определяет повестку дня даже на встречах в формате «двадцатки» – о бывшей «восьмерке» Обама даже упоминать не стал. Из человека, вальяжно обсуждающего за общим столом с лидерами США, Германии, Канады или Японии проблемы современного мира, Путин превратился в суетливого изгоя, лихорадочно соображающего, где бы ему еще что-то испортить, чтобы обратить на себя внимание. В Украине? В Сирии? На Кавказе? Да, ему явно удается добиться разговоров. С ним общаются, находят компромиссы, предлагают форматы переговоров. Но это ни в коем случае ни общение на равных. Лидеры цивилизованного мира разговаривают с Путиным как с отвратительным диктатором, которого нужно остановить и успокоить. Он для них теперь – человек из другого круга, которого можно допустить в гостиную только для того, чтобы узнать, чего он хочет и как от него откупиться. Все остальное время место Путина – в людской.
Но проблема ведь не в Путине. Путин может завтра уже не быть президентом России, а еще через несколько дней о нем будут говорить с презрением и ненависью – как вообще принято в этой стране, когда речь идет о бывших диктаторах. Главное – так это в том, что из-за своей неадекватности, мании величия и элементарной некомпетентности Путин лишил саму Россию возможности быть частью цивилизованного мира. Равным партнером, а не страной в прихожей.
Это и есть то, что определяется емким словом «предательство».
