Международные финансовые организации торопят украинские власти с проведением приватизации предприятий госсектора и дальнейшей дерегуляцией экономики.
Данные предписания входят в реализацию так называемого Вашингтонского консенсуса, представляющего собой тип макроэкономической политики, который рекомендован руководством МВФ и Всемирного банка к применению в странах, испытывающих финансовый и экономический кризис. Однако помогут ли вышеуказанные действия выходу украинской экономики из кризиса? Попробуем разобраться, пишет Богдан Данилишин.
3 апреля 2011 года на ежегодном заседании МВФ и Всемирного банка тогдашний глава МВФ Доминик Стросс-Кан заявил, что “Вашингтонский консенсус с его упрощенными экономическими рецептами рухнул во время кризиса мировой экономики”. Стросс-Кан заявил, что именно выполнение правил Вашингтонского консенсуса, среди которых стремление к достижению низкого бюджетного дефицита, к свободному, никем не контролируемому финансовому рынку и к либеральным налогам, привели к мировому финансово-экономическому кризису. Поэтому, по его мнению, для преодоления кризисных явлений необходимо создать новые принципы экономической и социальной политики, как для мирового сообщества в целом, так и для каждого отдельного государства.
Однако, невзирая на слова специалиста такого уровня, как Стросс-Кан, нынешнее руководство МВФ продолжает настаивать на реализации макроэкономической политики в стиле Вашингтонского консенсуса – в том числе и в Украине.
На основании какой экономической теории был разработан Вашингтонский консенсус и почему он, с моей точки зрения, вреден для экономики Украины?
Исторически он был сформулирован английским экономистом Джоном Уильямсоном в 1989 году как свод правил экономической политики для стран Латинской Америки. Он имел целью осуществить переход этих стран от командной модели экономического развития и принятие ими принципов экономической политики, общих для большинства развитых государств.
Поразительно, но это было сформулировано на фоне того, что в другом регионе мира – в Южной Корее – благодаря этой самой “командной экономике” с 1962 по 1989 годы была практически с нуля создана развитая современная промышленная экономика.
Еще в 1979 году (за 10 лет до принятия Вашингтонского консенсуса) Даниель Канеман и Амос Тверски опубликовали экономическую “теорию перспектив”, в которой подвергли сомнению рациональное поведение субъектов при принятии решений в экономике. А в дальнейшем американский экономист Ричард Талер вообще разделил подходы разных экономических школ в отношении экономических субъектов. Он писал, что одни школы реалистично смотрят на человека в экономике, другие испытывают иллюзии. Первые экономические школы в своих теориях оперируют субъектами – “гуманами”, вторые – “эконами”. “Эконы” – это абстрактные люди экономических теорий, которых нет в реальном мире, а “гуманы” – это реальные и живые люди, с пороками и недостатками, с эмоциями и заблуждениями, которые на самом деле и принимают решения в экономике.
Иными словами, представители разных наций в одних и тех же экономических условиях будут вести себя по-разному в силу национальной психологии, сформированной в результате исторического развития. Поэтому нельзя автоматически переносить экономические рецепты, работающие в развитом мире, в мир развивающийся. Либеральные и монетарные рецепты Милтона Фридмана работают, но только в развитых экономиках, где высока экономическая активность населения.
Это понимал еще 200 лет назад французский мыслитель Джозеф де Местр, который писал своему оппоненту: “вы желаете равенства между людьми потому, что вы ошибочно считаете их одинаковыми. Это крайне ошибочный и неточный прием. Выдуманного вами обще-человека нигде на свете не увидишь, ибо его в природе не существует. Я встречал на своем веку французов, итальянцев, русских и т.д.; благодаря Монтескье я знаю, что можно быть даже персиянином, но я решительно вам объявляю, что сочиненного вами человека я не встречал ни разу в жизни”.
Согласно Джозефу де Местру, а также представлениям вышеуказанной современной психологической экономической школы и представлениям историков экономики Фернана Броделя, Джоэля Мокира, Джека Голдстоуна, экономические рецепты, успешно работающие в развитых странах, где у населения есть исторически сложившаяся склонность осуществлять технологические инновации, не будут работать в странах развивающихся, в государствах так называемой периферии “старого развитого мира”. И для них должны применяться другие экономические рецепты.
Какие же это рецепты? Они уже были реализованы, преимущественно в странах Юго-Восточной Азии: Японии, Южной Корее, Тайване, Сингапуре. Суть этих рецептов в проведении активной государственной промышленной политики по развитию национальной промышленности.
Почему же при всей несуразности таких рекомендаций, которые дает Вашингтонский консенсус, Украине предлагают их реализовать? Можно только догадываться об этом. В мире много разных экономических сил влияния, имеющих интересы в развитии транснационального бизнеса, не заинтересованных в создании себе промышленных конкурентов в периферийных странах.
Но мы ведь суверенная страна, мы вправе сами выбирать себе тип той или иной экономической политики? Так же, как когда-то сделали это страны Юго-Восточной Азии. Та же Южная Корея, будучи союзником США, выбрала в свое время путь промышленного развития, а не промышленной деградации. Мы можем сделать то же самое и при этом сохранить прекрасные отношения как с США, так и с ЕС. Ничего не предрешено. Нужно только учиться, думать и работать.
В мировой экономической науке существует много разных школ, и некоторые из них антагонистичны, как, например, кейнсианство и монетаризм. Но они могут сосуществовать в академической сфере. Задача же наших действующих политиков – выбирать реально работающие экономическое теории, а не их фикции, потому что от этого зависит благосостояние всего общества. Не следует слепо доверять всему, что нам говорят на Западе.
Полагаю, нам следует отказаться от рекомендаций в стиле Вашингтонского консенсуса и перейти к активной промышленной политике. Только в рамках этой политики надо определять целесообразность приватизации госсобственности и экономической дерегуляции, подчиняя их исключительно тем целям, которые должны быть достигнуты при реализации активной промышленной политики. Потому как теоретическая максима о том, что частные предприятия управляются лучше, чем государственные, далеко не всегда верна.
Нам нужно ориентироваться на методологии макроэкономического регулирования с сильной ролью госинститутов и госкомпаний (свободных от коррупции), характерной для континентальной Европы и стран Юго-Восточной Азии, а не методологии стран англо-саксонского мира, с их онтологической склонностью к частной экономике, вызванной историческими причинами. Практика многократно доказывает – то, что работает у англосаксов, не сработает в Украине.
Поэтому приватизация госпредприятий и дерегуляция экономики в нашей стране не приведут к ожидаемому эффекту, а, скорее, нанесут экономике Украины дополнительный вред. Сейчас ситуация в экономике очень непростая, и мы просто не можем себе позволить совершить очередной опрометчивый шаг.
