Вывод российских военных из Сирии - политическое поражение Кремля и свидетельство ограниченности его ресурсов.
Такое мнение высказал известный российский журналист Константин Эггерт в сегодняшней статье в издании Deutsche Welle.
Рунет уже полон мемов в стиле “Но тут концепция изменилась…”. Свидетельств того, что еще несколько недель назад ни о каком выводе российского контингента из Сирии речь не шла, а российские руководители, наоборот, обещали продолжение кампании, предостаточно. Пока неясно, действительно ли военнослужащих отправят домой или же проведут ротацию личного состава, возможно, с небольшим сокращением.
Однако мне кажется, что, несмотря на сохранение морской и авиационной баз на побережье Сирии, активные боевые действия воздушно-космических сил России в этой ближневосточной стране будут все же свернуты.
Москва без козырей
Рискну предположить, что решение о выводе было принципиально принято Кремлем тогда же, когда в конце февраля было объявлено о прекращении огня и о начале российско-американского сотрудничества по поддержанию перемирия. Более того, именно прекращение огня дало формальный повод президенту России объявить: все задачи, поставленные перед российскими военными, выполнены, и они могут отправляться домой.
Хотя, если судить по высказываниям представителей Кремля и Смоленской площади, задачи эти включали в себя также и искоренение террористических группировок, и поддержку “законного руководства Сирии”, то есть Башара Асада. Он, согласно официальной версии, и попросил Москву о помощи в сентябре прошлого года. Никаких свидетельств того, что сирийский лидер теперь предложил Кремлю вывести российских военных, нет и, думаю, быть не может. В условиях шаткого перемирия отказываться от российской военной поддержки Асаду нет никакого резона. И хотя в Кремле сообщили, что все согласовали с сирийцами, молчание Дамаска вечером 14 марта – скорее подтверждение того, что для Асада вывод войск стал сюрпризом, и, вероятнее всего, неприятным.
Объявление об отводе войск лишает Россию серьезного рычага влияния на ситуацию и важного козыря на международных переговорах по сирийскому урегулированию. На Ближнем Востоке ценят и уважают только силу. Вывод войск (если только это не какая-то особенно изощренная военная хитрость) будет однозначно воспринят саудовцами, иранцами, иракцами, курдами и турками как свидетельство ограниченности ресурсов Москвы и отсутствия у нее четкого представления о собственных интересах в регионе.
Экономика против конспирологии
Разумеется, ни в ближневосточном регионе, ни в России не будет недостатка в конспирологических теориях. Некоторые уже зажили своей сетевой жизнью. Например, такая: “Обама разменял Сирию на Украину”. Или “Белый дом обещал Путину не отстранять Асада от власти”. Первое невозможно, потому что ни в Вашингтоне, ни в Брюсселе не собираются отказываться от минских соглашений. Второе – потому что никто не может сейчас поручиться за судьбу Асада, даже всемогущий и вездесущий (по мнению большинства россиян) “вашингтонский обком”.
Полагаю, все намного проще. Во-первых, финансово-экономическое положение России ухудшается день ото дня. Никто не убедит меня, что недавнее срочное ночное совещание у Путина с участием экономических министерств, глав Центробанка и Счетной палаты было посвящено докапитализации государственных проектов и стимулированию промышленности, как сообщили СМИ источники в Кремле. Скорее всего, той ночью решались значительно более острые вопросы. Например, как реагировать на фактическое блокирование предполагаемого размещения российских долговых обязательств американскими и европейскими банками. Плохая экономическая конъюнктура плюс санкции уже привели к планируемым сокращениям в военном бюджете и государственном оборонном заказе. Да и сама по себе сирийская операция была недешевой.
Во-вторых, отправка летчиков в Сирию прошлой осенью была экспромтом. Он был продиктован желанием отвлечь мир от российско-украинского конфликта, остановить “смену режима” в Сирии, которую, как считают в Кремле, пытались осуществить США руками своих ближневосточных союзников. Вдобавок предполагалось создать новую повестку дня в отношениях с Америкой, которая перешла бы по наследству ее новой администрации. Однако вспыхнувшее в ноябре противостояние с Турцией и отстутствие решающего перелома в пользу правительственных сил создали дополнительные риски, которые Москва не просчитала заранее, но которые могли привести к неконтролируемой эскалации конфликта с непредсказуемыми последствиями.
Даже случайное боестолкновение с турецкой армией явно не входит в планы руководства России. Теперь из Сирии приходится уходить до срока, не решив ни одну из этих трех задач.
Торжество реализма?
В-третьих, несмотря на то, что будущее Асада не гарантировано, именно сейчас можно уйти из Сирии без ущерба в глазах российского общественного мнения, которое очень скоро забудет войну в “дикой восточной стране”.
Продолжение операции грозило воскрешением в памяти граждан России войн в Афганистане и Чечне. Это в планы Кремля явно не входило.
В-четвертых, принятые ЕС пять принципов отношений с Россией ставят связи с ней в зависимость от выполнения минских соглашений.
Это оказало дополнительное давление на российское руководство. Украина все это время оставалась для него важнее Сирии. Так что теперь стоит ждать каких-то решений Москвы и по поводу конфликта с Киевом. Причем ни новые “мирные инициативы”, ни новое обострение не исключены.
В целом же, уход из Сирии до прояснения будущего режима Асада и параметров окончательного урегулирования – это, конечно, признание экономического и политического поражения. Не катастрофического, но достаточно тяжелого. Российский правящий класс узнал пределы своих возможностей. Впрочем, это и проявление политического реализма Кремля, пусть и вынужденного. В нем в последние пару лет было принято сомневаться. Теперь ясно, что непредсказуемость как стратегия работает только в определенных обстоятельствах, если работает вообще. Собственное будущее оказалось для российского режима важнее судьбы сирийского диктатора. И это, в конечном счете, неудивительно.
***
Хочу отметить, что Эггерт первой возможной причиной решения Путина о выводе войск из Ирана назвал очень плохое экономическое положение в России и указал в данном аспекте на совещание по этому поводу у Путина в ночь с минувшего четверга на пятницу.
Я тоже — причем, уже через пару часов после оглашения вчера Путиным решения по Сирии — написал, что то таинственное совещание, на котором обсуждался вопрос наращивания работы денежного печатного станка в связи с жуткой финансовой ситуацией, могло стать толчком для данного неожиданного решения президента РФ.
