Западные СМИ и политические институты, как правило, описывают Китай и Россию как нечто вроде антизападного блока. Более автократические, чем западные правительства, и более скептически настроенные по отношению к прозрачности институтов и свободе прессы, Китай и Россия часто оказываются бок о бок в конфликтах против европейских и американских интересов.
Хотя в такой характеристике и есть зерно истины, она упускает из виду конкуренцию и недоверие между Москвой и Пекином. Сегодня китайско-российское соперничество вновь оказалось в центре внимания, благодаря недавно предложенному Китаем антитеррористическому альянсу в Центральной Азии, который не включает Россию – и повышает вероятность того, что напряженность в отношениях между двумя странами в ближайшие десятилетия будет расти.
На протяжении многих веков этот регион являлся источником стратегической угрозы для России и Китая. Особенно для последнего, так как он регулярно подвергался налетам племен Центральной Азии. К середине 18-го века усилия обеих империй по установлению более полного контроля над регионом, и, как следствие, безопасности для себя, принесли свои плоды.
Так, Россия установила контроль над Сибирью, а династия Цин, правившая тогда Китаем, создала поселения в Синьцзяне, название которого буквально переводится как “новый пограничный район”. В то время, как это расширение успешно смягчило угрозу нападений со стороны местных племен, оно также поставило две евразийские империи на путь конкуренции и соперничества в Центральной Азии, с которого они не сошли и до наших дней.
На протяжении большей части этого периода Россия была более мощной, чем Китай, иногда даже намного более мощной, и привыкла к роли сильнейшего игрока в регионе. В советский период ее влияние расширилось настолько, что она распространила свою власть не только на республики Центральной Азии, но даже и на Монголию. Теперь обстоятельства изменились, и возрождающийся Китай устанавливает свое влияние в регионе, заставляя Москву нервничать.
Предложенный Китаем антитеррористический альянс является последним примером подобной “великодержавной внешней политики”. Если переговоры будут успешны, альянс сосредоточится на обмене разведданными, а также координации мониторинга и военных операций между Китаем и центрально-азиатскими правительствами. Пакистан, Афганистан и Таджикистан уже проявили интерес к проекту, и с другими республиками также были начаты предварительные консультации.
Отсутствие опубликованных подробностей позволяет предположить, в данном предприятии есть множество подводных камней, способных пустить его ко дну, особенно учитывая периодическую неуклюжесть китайской дипломатии при работе со странами, которых она рассматривает в качестве младших партнеров в проекте.
Тем не менее, данное предложение последовало за недавним китайским грантом на сумму $70 млн, предоставленным Афганистану для борьбы с терроризмом, а также более широким усилиям китайской дипломатии в регионе, особенно в контексте инфраструктурной инициативы Си Цзиньпина “Один пояс, одна дорога”, направленной на создание сухопутного маршрута между Европой и Китаем через Центральную Азию.
Ни одна из этих инициатив не предусматривает участия России ключевых ролях. Подобное игнорирование России в предлагаемом альянсе особенно примечательно на фоне того, что обе страны в последние 15 лет были участниками Шанхайской организации сотрудничества. Эта организация, по крайней мере, на бумаге, предназначена для выполнения тех же функций, которые Пекин намерен передать новой организации без российского участия.
Возможная террористическая деятельность местных исламистских групп является реальной проблемой региона – ИГИЛ в последнее время активизировало усилия по усилению своего влияния в регионе и начало представлять более серьезную угрозу для Пекина. Это затруднит любые попытки России заявить, что альянс является лишь методом для расширения влияния Китая.
Народы Средней Азии, в основном тюркского происхождения, не являются частью этнического или культурного большинства в обеих странах. Почти 25 миллионов таких живут в России и Китае, и не особенно хорошо интегрированы в местное общество, являясь источником немалого количества недовольства и напряженности.
Этнические уйгуры в Синьцзяне ранее уже пытались мобилизоваться и агитировать против китайской власти, и, учитывая грубое отношение к ним Пекина, вполне возможно продолжат эту деятельность. Военное присутствие Китая в Синьцзяне значительно возросло, фактически превратившись во ввод военного положения в некоторых частях провинции. Постоянное военное присутствие Китая в Центральной Азии станет лишь продолжением этого.
Особенно примечательны эти дипломатические усилия и создание альянса в Центральной Азии тем, что они пришлись то время, когда Пекин начал демонстрировать свою силу в глобальной дипломатии. Ранее в этом году Китай завершил мероприятия по созданию свой первый зарубежный военной базы в Джибути, где уже присутствуют силы США и Японии.
Эти события последовали за масштабной реорганизацией Народно-освободительной армии, которая включила в себя упорядочивание сухопутных сил и более четкое определение роли вооруженных сил, в круг задач которых включили не только национальную безопасность, но и защиту китайских национальных интересов по всему миру.
Это поведение Китая не осталось незамеченным Москвой, которая исторически всегда очень опасалась иностранного вмешательства в том, что Владимир Путин часто называет “ближним зарубежьем”, которое в его понимании включает в том числе Украину, Кавказ и Центральную Азию.
Решающим фактором в любом возможном российско-китайском противостоянии в Центральной Азии может стать США. После почти 15 лет военных операций в Афганистане, Соединенные Штаты имеют большой непосредственный интерес и опыт войны в регионе, и еще могут решить помочь или воспротивиться усилиям Китая, если они начнут приносить плоды.
Альянс также может предоставить США уникальную дипломатическую возможность для сотрудничества с Россией, если китайские действия в регионе начнут выглядеть подозрительней российских.
Или наоборот, с Китай и США станут совместно сопротивляться Российскому давлению. Ситуация также может подготовить почву для “мексиканского противостояния”, если Вашингтон решит, что его не устраивает стратегия ни одной из этих стран.
В конечном счете, однако, китайский альянс на данный момент остается лишь предложением. Россия, Китай и Соединенные Штаты во внешней политике часто нуждаются друг в друге настолько же, насколько не доверяют друг другу. По этой причине, они могут предпочесть не конфликтовать в Центральной Азии – по крайней мере пока что.
