Отвечая на вопрос журналиста ZN.UA Андрея Капустина, как прошел творческий вечер в Киеве, Виктор Шендерович сказал, что Путин надолго обеспечил ему внимание киевской публики. Добавил, что не помнит, чтобы зал так слушал, что это был прием человеческий, а не профессиональный. Нечто подобное было в Тбилиси, куда он поехал накануне войны. Ибо Путин умудряется оскорблять целые народы.
“В Киеве я мог бы вообще ничего не читать. Просто выйти и постоять на сцене. И это было невероятно трогательно”, — сказал писатель, объявленный у себя на родине одним из главных национал-предателей, а недавно обвиненный еще и в причастности к хищению бюджетных средств…
— Виктор, скажите честно — сколько денег вы украли у государства российского в рамках дела Шендеровича—Рубинштейна? Кстати, это новая волна борьбы с мировым сионизмом или все-таки более приземленная борьба с воровством?
— Это точно не сионистский заговор. В России быть евреем сейчас временно не опасно. Кобзон и Хинштейн тому яркое подтверждение. А вот другом или соратником Навального быть не рекомендуется.
— А что такое проект “Книги в парках”, который вам шьют?
— Это большой гуманитарный проект, в котором принимали участие восемьдесят писателей.
— Очень перспективная история. После “Дела врачей” самое время запустить “Дело писателей”…
— Да, но диапазон писателей слишком широк. От Татьяны Толстой — до каких-то глянцево-гламурных авторов… В выходные в хорошую погоду писатели приезжали в парк и читали свои произведения. Абсолютно гуманитарная история, призванная популяризировать книгу. В кои-то веки власть сделала что-то хорошее, выделив деньги из городского бюджета. Ну и среди этих восьми десятков авторов были Лев Рубинштейн и я. А дальше выяснилась жуткая вещь — глава фирмы, выигравшей тендер на реализацию этого проекта, стала гражданской женой исполнительного директора Фонда борьбы с коррупцией Владимира Ашуркова и уехала за ним в Лондон, когда он вынужден был бежать от этих идиотов… Как только выяснилось, что государственные деньги получила Александрина Маркво, там моментально обнаружились хищения.
— О каких цифрах идет речь?
— О 17 миллионах рублей (около 420 тысяч долларов по июльскому курсу — А.К.). Но, если бы выяснилось, что Маркво украла все деньги до копейки, то все равно это на два порядка ниже любой цифры из рядовых расследований Навального.
— То есть не “шубохранилище” начальника РЖД Якунина?
— Конечно, нет. Это уровень районного чиновника. Что говорить, если у нас недавно обнаружился домик Патрушева (Николай Патрушев — Герой России, бывший глава ФСБ, секретарь Совета безопасности РФ — А.К.) за миллиард (около 28 миллионов долларов — А.К.). И это у человека, который не был в бизнесе ни одного дня. То есть в домик Патрушева укладывается 65 смет проведения “Книги в парке”. Но это как бы одна часть истории. Вторая тема — то, что из восьмидесяти писателей на допрос были вызваны всего двое. Как в том анекдоте — я да Рубинштейн…
— Я же говорю, что все-таки мировая закулиса…
— Ну нет там национальной подоплеки. Помимо нас были еще Татьяна Лазарева и Борис Акунин. Так что общий знаменатель все же — белоленточник, оппозиционер.
— И поэтому к Акунину тоже пошли опричники?
— Да-да-да… Пытали кастеляншу, выясняя где он. А он из Франции ручкой сделал: “Ребята, ау! Я тут. Если есть вопросы, вы задавайте, я отвечу. Зачем пытать кастеляншу?..” Все это было бы весело, если бы не было так отвратительно…
— Но вы на допросе уже были. Следователь глаза прятал?
— Нет… Все нормально… Я ему в душу, правда, не влезал, поскольку в Следственный комитет психоаналитиком работать не нанимался. Так что, до какой степени этот следователь понимал, что участвует в подлости, я не знаю. Но он был очень корректен, очень вежлив, и к нему никаких претензий быть не может. Кроме, пожалуй, одной: этот корректный и вежливый следователь перепутал год. Сказав мне, что я выступал в парке в 2012 году. А я его поправил, уточнив, что это было в 2014-м. И он поскучнел. Потому что Александрина Маркво занималась этим проектом как раз в 2012-м. А вот в 2014-м — уже не она.
А им нужно доказать, что через нас отмывались деньги для Навального. Такой точный и скрупулезный следователь. Совершенно без признаков “паркинсона” и “альцгеймера”, но взял и сдвинул дату на два годика. Кстати, предыдущий случай такой “небрежности” я наблюдал своими глазами в 1995 году, когда следователь по особо важным делам Костин, допрашивавший меня по делу о “Куклах”, забывал ставить кавычки вокруг имен собственных. И писал “Ельцин в треухе и обносках — оскорбление президента”… А я был вынужден поправлять его, объясняя, что Ельцин в треухе, а уже тем более в обносках, мною никогда не наблюдался. Потому что это было пять кило резины и поролона, действительно немножко напоминавших Ельцина, но никак не президент Российской Федерации.
— А что это такое? Страх? Паника? Понятно, что сначала власти оседлали телевидение, потом — радио и печатные СМИ, с Интернетом, как бы, сложнее, но писатели…
— У нас есть корпорация, которая полностью захватила российское государство. Она долго боролась за власть. Она укреплялась и воровала, не давая никому говорить, что она ворует. Она выигрывала выборы и выгоняла из страны или сажала своих противников. И наконец она достигла вершины. Десять лет назад она отменила выборы. Все. Абсолютная власть. Но тут навстречу ей пошел Бирнамский лес. Потому что вдруг выясняется, что руководство этой корпорации все проигрывает. Страна проседает. А они своими идиотскими действиями лишь ускоряют процесс. Ведь Путину никто не мешал спокойно гнить. Но в четырнадцатом году ему захотелось быть еще и владычицей морскою. Да, они — власть. И внутри страны им никто не угрожает: Навальный — под домашним арестом, Ашурков — в Лондоне, а остальная оппозиция забилась под плинтус. Никаких акций и протестов. Телевидение под полным контролем. ОМОНа — три миллиона человек… Но страна при этом рушится. И каждый ход — это цугцванг. А не ходить они не могут…
— И они, помимо Украины, начинают кормить толпу страшилками еще и о национал-предателях или писателях-вредителях?
— Конечно. И у Путина сейчас главная задача — поиск громоотводов. Как у самолета, который выпускает тепловые шары, чтобы уйти от ракет. И постоянно — новая повестка дня. Поэтому при Путине никогда не закончится Донбасс. Потому что если он проиграет это, ему станет просто не о чем открывать рот. И единственная номинация, в которой он еще имеет шанс — это “русский мир”, империя, скрепы, священная Корсунь… И какое-то время, пока он будет этим жонглировать, это еще будет питать людей.
— То есть сакрал вместо хамона?
— Конечно. Сакрал вместо хамона. Раскручивать именно эту повестку дня. И по технологии это легко объяснимо и понимаемо на примере истории Большого террора. Где есть Сталин, где нужно ликвидировать Кирова, очистить машину от старых большевиков и остаться у власти. Это конкретная административная задача. Запускается механизм, который дальше начинает работать сам. Ведь это же не Путин сказал — а давайте-ка Рубинштейна с Шендеровичем обвиним в воровстве. Потому что среди депутатов назначенной в 2011 году Государственной думы есть такой Евгений Федоров. Больной человек. Тот самый, который открыл, что Виктор Цой был агентом ЦРУ. Но этот больной человек не сидит спеленатый, и его не колют галоперидолом. Он — законодатель, который имеет право депутатского запроса. И вот он делает депутатский запрос по поводу хищения книг в парках. В принципе, Следственный комитет может сделать вежливое лицо и сказать — ну мало ли, кто где чего воровал. В конце концов, провести формальную проверку… Но Следственным комитетом руководит Бастрыкин, у которого на фамилию Навальный красная лампочка загорается, как у обезьяны в Сухумском питомнике на удар током. И когда следователю говорят: “проведи проверку”, он начинает думать: если я засмеюсь и сразу скажу, что не надо валять дурака, то отсутствие рвения может быть расценено как тайная поддержка Навального…
— Ага. И он начинает искать, кто рыл тоннель до Бомбея…
— Именно. И следователь, заметьте, по особо важным делам, который не имеет ничего против меня, Рубинштейна или даже Навального, начинает копать под собой землю. То есть вместо депутата — Федоров. Вместо Следственного комитета — Бастрыкин. Вместо Центризбиркома — Чуров. И над всем этим — Путин.
Иное дело, если бы была пресса, которая могла бы об этом написать. Если бы были выборы… Но, выборов-то нет. И мы наблюдаем общее заражение крови, которое заканчивается тем, что Лев Семенович Рубинштейн идет в Следственный комитет давать показания вместо того, чтобы писать дома свои эссе. Вот и все.
— В апреле, когда ситуация на Донбассе еще не была такой кровавой, вы сказали, что даже если из Украины пойдет в Россию поток груза-200, это Путина не остановит. Сегодня груз-200 идет в Россию как по отлаженному конвейеру…
— Да, к сожалению, я угадал. Путина это не остановило.
— А что тогда может его остановить? Ведь Россия получила уже все, что можно: дешевую нефть, обвал рубля, бешеные санкции, которые никто не собирается отменять…Плюс нарастание сепаратистских настроений в России…
— Вы же знаете цыганскую манеру музы истории Клио — описывать все в общих чертах, уходя от точных ответов. Парадоксальность ситуации заключается в том, что совершенно все очевидно на большой дистанции, и совершенно ничего не понятно на короткой. То есть сегодня гораздо легче сказать, что будет через двадцать лет, чем, что будет через неделю. Тем, кто знаком даже с общими историческими процессами, не нужно объяснять, что мы идем к распаду.
— В том смысле, что Россия распадется, как предрекают некоторые аналитики, на пять-шесть частей?
— А вот это уже подробности. Как? Когда? На сколько частей? Вопрос хоть и важный, но как бы второстепенный. Потому что страна, которая в XXI веке управляется феодально-вассальным способом, с таким разрывом на век XXI и XVIII долго не протянет…
— Как долго?
— Распадаться это может сколько угодно. Нам просто не хватает фантазии поглядеть за пределы собственной жизни. Те, кто немного знаком с учебником истории, должны помнить: распад Римской империи продолжался три века. Там было сто императоров, каждый из которых был великим, бессмертным и с происхождением исключительно от богов. Но ни один из них не читал будущего учебника истории и не знал, что участвует в распаде великой Римской империи… Потому что приход низколобого Атиллы с его гуннами, которые вдруг начинают гадить на ступеньках Форума, происходит неожиданно… И в этом смысле очень важен вопрос — на сколько Россия переживет Путина. Найдется ли у нее еще раз сил… Ведь в 2017-м будет сто лет с момента начала распада.
Хотя вразнос империя пошла в 1914-м. При 85-процентном, что характерно, рейтинге Николая Второго… Так что век мы уже прошли. Сколько осталось? Не знаю. Может быть, век, может быть полвека… И если нам по-прежнему будут рассказывать, что мы — империя, то мы в распаде. Потому что империя не может победить ни при каких обстоятельствах. И если посмотреть на цифры, то, слава Богу, можно увидеть, что шансов у нас нет никаких…
— А кнопка?
— Это да. Пустить напоследок всех под откос мы можем. Но здесь начинается человеческий фактор. Потому что технологически один человек этого сделать не может. Какие-то системы защиты есть. И человеческий фактор начинает играть громадную роль. Гораздо большую, чем в Штатах. Даже несмотря на то, что любимая забава аудитории Михаила Задорнова и Владимира Путина повторять, что все американцы — идиоты. Дебилы… Но они сделали такую систему, что даже если к власти придет дебил, он не сможет пустить все под откос. А у нас все титаны духа и никаких охранных механизмов нет. И единственный шанс России — исправить голову и починить в ней имперскую парадигму. Потому что если мы настаиваем на том, что мы — империя, это значит, что мы погибаем.
— А насколько, после тех же продуктовых автосанкций и роста цен на еду, влияет на ремонт парадигмы рост числа сторонников “партии холодильника”. Опять же, в апреле вы говорили, что все должно сперва пройти через желудок, потом — через задницу…
— Через желудок уже проходит. Холодильник медленно начинает побеждать. По крайней мере, первые сигналы из живота в голову уже поступают. И никакой мартовской эйфории “крымнаш” уже нет. За Крым пошли платежки. Понятно, объяснить, что в отсутствии гречки виноват мировой сионизм, еще можно. Нам не впервой. Но это сработает ненадолго. Потому что даже самый закоренелый охотнорядец оглянется и поймет, что гречки нет и в отсутствие евреев. Все идет, но очень медленно. И ситуация усугубляется нашим жертвенным менталитетом, когда все готовы затянуть потуже пояса ради того, чтобы пожалеть бедного Путина… Традиционно искреннее единение с барином… Ведь нам пятнадцать лет вкачивали в голову, что если с Путиным что-то случится, Россия тут же погибнет…
— Повторю традиционный вопрос, который я всякий раз задаю при наших встречах вот уже пятый год: это уже диктатура?
— А я традиционно всякий раз отвечаю: еще нет. Потому что у нас все идет по синусоиде. Скажем, сейчас дышится чуть вольнее, чем в июне. Когда в эфире федерального телеканала в мой адрес было произнесено слово “подонок”. Но развития тема не получила. Начали было раскрывать еврейские псевдонимы, но и эта тема не пошла. Подняли на щит Стрелкова как новую российскую элиту, но, как мы видим, сливают и это. То есть синусоида с борьбой нескольких структур внутри системы. Трифонов говорил, что история — это многожильный провод. Вот они там и борются и за близость к телу, и за огромные бюджетные средства, которые идут на идеологию, на войну и так далее. Но кто кого съел, это уже малозначимые подробности.
— То есть кто набросит на опостылевшую царскую шею шарфик и занесет над виском табакерку — неважно?
— Важно, когда это произойдет. А кто именно это сделает — абсолютно не важно. Борьба бульдогов под ковром второстепенна. А вот глубина ямы, из которой нам придется выбираться, очень важна. Потому что сегодня каждый день пребывания Путина у власти эту яму углубляет. Ведь за неполный год мы уже проели половину накопленной за 15 лет немыслимой халявы.
— Кстати, о ментальности. Что это за дивное явление, когда после коллективной поддержки аннексии Крыма деятелями, простите, культуры начались сольные выступления. Кобзон в Донецке поет гимн Новороссии, Пореченков стреляет из пулемета в Донецком аэропорту, Охлобыстин лобзается с террористом Моторолой, а Нетребко в обнимку с Царевым жертвует миллион на террористические нужды…
— Ментально это все очень разные случаи. Пореченков просто не очень умный человек, но мы актеров не за это любим. Если говорить о Нетребко, нужно помнить, что у певцов голова служит резонатором голоса. Охлобыстин, в отличие от Пореченкова, человек очень идеологически заточенный. То есть здесь — случай клинический. А Кобзон — просто абсолютно циничный конченный человек.
— А что сейчас происходит, как говорили в СССР, в кругах творческой интеллигенции?
— Интеллигенции, как класса, который может на что-то влиять как в шестидесятые годы прошлого века, уже давно нет. Отдельные интеллигенты, да, еще есть. Есть какое-то количество людей, которые исповедуют гуманистические либеральные ценности и готовы об этом говорить и отстаивать их. Но за уничтожение и деградацию интеллигенции, когда часть уехала, часть маргинализовалась, а часть ссучилась, Россия тоже платит.
— В конце августа вы вышли в Москве на одиночный пикет против войны в Украине. Вопрос риторический, но все же… Что вас толкнуло на этот шаг? Ну не пиар же?
— Такие вещи делаются только для себя. Просто сперва с одиночным пикетом на Красную площадь вышел молодой парень. Написал об этом в Фейсбуке, вышел и был немедленно повязан. И мне было стыдно, что он вышел, а я — нет. На это нужно просто психологически решиться. Потому что это — акция прямого действия. А я хоть и публичный человек, но по Бабелю, — скандалю на бумаге. И всякий раз, когда проходят какие-то акции, я вынужден себя подталкивать, потому что я себя уютно чувствую за письменным столом или в студии. А тут какая-то бытовая неловкость. Потому что — воскресенье. Люди идут по своим воскресным делам. Гуляют по Тверской. А я их раздражаю. Бью по щекам. Мешаю им жить.
— Как в фильме “Кин-дза-дза”: “Братья, пацаки, скажите номер вашей планеты в Тентуре или хотя бы номер галактики в Спирали?”
— Вот именно. И огромное количество желающих нажать на кнопочку, чтобы отправить меня обратно в мою галактику… А вот когда ты уже встал и осмотрелся, то начинаешь оценивать ситуацию. Я ощутил себя на работе. Когда я отстоял, у меня накопилось столько впечатлений, что я забежал за угол и начал быстро все записывать, чтобы не забыть. Кто что сказал, как показывали средний палец. То есть это были настоящие полевые исследования. Зато мне полегчало.
— Но вас же не повязали?
— Нет. Мент, правда, подошел. Очень корректно переписал текст плаката и мои паспортные данные. Потом появилась группа в штатском, которые наблюдали за мной со стороны, переговариваясь по рации. Потом мимо меня медленно проехала милицейская машина с тремя большими чинами, которые очень внимательно меня рассматривали. Словом, у них была очень большая работа.
— Вы неплохо знаете, в том числе и по себе, что такое путинский пропагандистский молох. У нас в Украине сейчас затевают историю по созданию Министерства информационной политики, одной из главных задач которого озвучивают отражение путинской информационной агрессии. Это, на ваш взгляд, реально?
— Наблюдение моего киевского друга Александра Володарского таково — восемьдесят процентов украинских новостей о том, как плохо живется в России. И он хотел бы, чтобы у украинского народа появились другие радости. И я его пожелания в этом смысле полностью разделяю. То, что в России плохо, это — хорошо. Но по поводу информационной войны вы нас не перегоните. Геббельс в гробу от зависти уже просто извертелся. Так что вам в этом виде спорта даже не надо участвовать. Тем более что своими неловкими попытками посоревноваться, вы даете им замечательные козыри. Поэтому мой вам совет — просто исключите себя из этой номинации. Потому что для будущего трибунала нужна аккуратная фиксация всей преступной лжи, которая идет со стороны России.
Причем слово “преступной” здесь несет абсолютно реальную нагрузку. Потому что есть руандийский прецедент, где было “Свободное радио и телевидение тысячи холмов”, и трибунал в Руанде зафиксировал прямую связь между местами, где вещало это СМИ, и уровнем насилия. Который был в десять раз выше именно в местах вещания. И люди, отвечавшие за это вещание, понесли наказание. То, что делает сегодня российское федеральное телевидение, это — преступление без всяких метафор. Это прямая связь между ложью Первого канала и тем мальчиком из российской глубинки, который после этого пошел воевать на Донбасс и там погиб. Поэтому — жесткая фиксация этих преступлений, правдивая информация и пресечение попыток на волне военной эйфории узурпировать патриотическую тему.
— После объявления вас национал-предателем вы ощутили сужение круга друзей, знакомых?
— К сожалению, круг немножко сузился. Потому что крымско-украинская тема проявила людей как лакмусовая бумажка. И несколько человек меня честно расстроили. Но я человек безлошадный. Езжу в метро. И люди, которые меня узнают, чаще выражают мне свою симпатию. Хотя с неприязнью я тоже сталкиваюсь. Когда я стоял в пикете, средний палец мне показало человек шесть, а где-то двенадцать выразили свою поддержку. Но это статистика по Москве. В Воронеже я еще на улицу не выходил…
— В сетях сейчас появился просто жуткий термин “пованговать”. Что в переводе на общедоступный язык означает — заниматься предсказаниями. Вы не можете пованговать насчет следующего года?
— Это невозможно. Да и бессмысленно. Достаточно посмотреть наши прогнозы, которые делались в конце тринадцатого года. Ведь никто ничего не угадал. Кто мог предположить, что будет Крым, Донбасс или малазийский “Боинг”? Понятно, что риск от эффекта обезьяны с гранатой существует. Но когда она взорвется, не знает никто. Можно говорить разве что о тенденции — при Путине ничего принципиально нового быть уже не может. Коридор возможностей очень узкий. Экономика рушится и выход наружу возможен только после Путина. При Путине Россия продолжит гибнуть…
