Недавно Ангела Меркель якобы сказала Обаме, что Путин потерял связь с реальностью, а экс-госсекретарь Клинтон сравнила российского президента с Гитлером, напоминает в статье для The Los Angeles Times журналистка Маша Гессен.
Многие аналитики сочли, что пресс-конференция в минувший вторник – и впрямь доказательство безумия.
Гессен возражает: Путин не безумец и не “Гитлер”, он “вел себя как всегда – как задира с детской площадки”.
Путин сказал, что войска, которые заняли Крым, – не российские, тут же пообещал направить на Украину российские войска, тут же отрекся от Януковича. Совсем как задира, которого застукали в чужой куртке, а он пытается отпираться. “Проверенная стратегия запугивания: явная ложь обессиливает оппонентов”, – пишет Гессен.
Что до сравнения Путина с Гитлером, то Гессен находит общие черты: “зацикленность на грядущей катастрофе, тотальное недоверие к остальному миру, параноидальное стремление сделать “козлов отпущения” из определенных меньшинств, тяга к аннексии новых территорий”. Впрочем, такими были и другие диктаторы.
Но кое-чем Путин выделяется. Обычно диктаторы пытались убедить себя и других, что борются за все хорошее. Напротив, созданная Путиным политическая культура основана на тезисе, что мир прогнил насквозь, считает Гессен. Так, путинские чиновники уверяют: коррупция свойственна всем правительствам, а российская просто не столь лицемерна.
По мнению Гессен, Путин уверен: все правительства хотели бы сажать своих противников за решетку и вторгаться в соседние страны, но не у всех хватает на это храбрости. Соответственно, Путин полагает, что его оппонентами движет корысть, а не убеждения.
“Именно уверенность, что все без исключения руководствуются только низменным своекорыстием, побуждала Путина годами наращивать агрессивность, злобность и вульгарность как своих публичных заявлений, так и политических действий. Когда он угрожает кастрировать журналиста, когда он вторгается в другие страны, Путин демонстрирует миру, что храбро отстаивает свои убеждения”, – отмечает автор.
Американская культура, во многом основанная на вере в изначальную людскую доброту, воспринимает такое мировоззрение как что-то невозможное. “Это и впрямь другой мир. Но это еще не значит, что он безумен”, – заключает журналистка.
